Для такого с виду неповоротливого тела Борис двигался ловко. Он быстро вывернулся, успев Дрюни отвесить сильнейшую оплеуху тыльной стороной ладони.
Нет, на это избиения я не мог просто стоять и смотреть!
Когда Борис перехватил секиру обеими руками и уже хотел замахнуться, я прыгнул в его сторону. Лезвие моего меча быстро потянулось к плечу в гнойной пластине. Ладно, убивать его нельзя, но хоть ранить… ранить то можно?
Но Борис и тут сумел увернуться. Секира взмыла в воздух, отбила мой удар. В мои ладони ударила сильнейшая дрожь, чуть не выбившая меч из рук. Мне явно не хватало опыта для сражения с Борисом один на один. Но ведь я не один!
Словно из тьмы вырвалась тень, чьи резкие очертания стали видны лишь в свете валяющего на земле факела. Тень обрушилась на Бориса. Громко рыча, Осси прилетела откуда сверху. Оттуда, куда Борис и не подумал бы взглянуть. Уродливое лезвие врезалось в плечо Бориса, что вызвало у меня улыбку, а вот у Дрюни массу возмущений.
Наш друг снова завопил:
— Не смейте его убивать! Он нужен мне живым!
— Но как нам быть? — кричала Осси, отпрыгивая от Бориса.
— Выматывать… — и Дрюнин кулак с новой силой врезался в челюсть Бориса, так удачно отвлёкшегося на Осси.
План так себе. Какой запас сил у Бориса — мы могли только гадать. И никто нам не гарантировал, что мы не устанем раньше.
Мы попытались окружить Бориса. Но это оказалось куда сложнее, чем могло показаться на первый взгляд.
Я только обрадовался тому, что сумел нырнуть Борису за спину, как тот, не обращая внимания на шквал ударов по лицу от Дрюни, перехватил секиру обеими руками и крутанулся вокруг своей оси. Боюсь представить, что случилось бы с брюхом Дрюни, если бы туда угодило со всей силой сделанное из человеческого лица лезвие, но первым на своём пути оно повстречало мои рёбра.
Мой манёвр оказался максимально неудачным. Выставленные вперёд руки должны были отвлечь врага, но никак не обнажить мой бок для прямого попадания.
Мой кровавых доспех отработал на все сто; человеческое лицо секиры сумело оставить узкую борозду на куске застывшей крови поверх моих рёбер, но с законами физики не поспоришь.
Меня отбросило назад.
Откатившись на пару метров от места драки, я сразу же попытался наполнить лёгкие воздухом, который оттуда напрочь выбило. Первое, что я почувствовал, — боль. Острая боль, сигнализирующая о повреждении внутренних органов. Моё легкое было проткнуто двумя сломанными рёбрами. Будь я обычным человеком — мне можно было бы копать могилу. Но боль вдруг сменилась приятным холодком, я сделал еще один вдох — у меня получилось. Организм стремительно исцелялся. Вот я смог открыть глаза. Нащупать рукой рукоять меча, выпавшего в падении. А когда внутри моей груди раздался хруст и на лёгкое не оказывалось никакого давления, я смог сделать глубокий вдох. И встать на ноги.
Осси скакала возле сражающихся друг с другом Борисом и Дрюней как мелкая дворовая шавка. Её удары почти достигали тела Бориса, и мне не особо было ясно, куда целилась воительница, но постоянно рвущая воздух секира держала её на безопасном расстоянии.
Дрюня совсем плох. Он уже не сражается как молодой самец за самку. Он пятится, роняя на землю гнойные капли, вытекающие из пробитого брюха. Его рука размахивает мечом, но это только ради защиты. О нападении даже речи не идёт.
Бориса надо кончать! Немедленно! Иначе, он прикончит нас!
Я крепко сжал рукоять меча и бросился на Бориса. Когда длины лезвия вполне хватало для сокрушительного удара по голове, я вдруг замер. Вспомнил наши цели, одной из которых — тело Бориса. Целое. Не рубленное на кусочки, неискалеченное, неизувеченное. Иначе, власть нам не вернуть.
И как быть, бля? Борис совсем не уставал. Я смотрел на его грациозные движения, и могло показаться, что монстр питает силу из воздуха. Каждый новый удар становился только сильнее. Сокрушительнее. А уродливое тело стремительно теряло влажный блеск. Муха быстро созревала.
Дрюня долго не протянет.
Я замахнулся, уведя кончик лезвия куда-то высоко над своей головой, и когда уже был готово вмазать плоской стороной меча прямо в висок Борису, мои глаза ослепли, а в мозг впились сотни раскалённых игл.
Оглушительный хлопок раздался у моих ног, яркая вспышка света ослепила не только меня. Где-то совсем рядом взвыла Осси.
Мой слух и зрение быстро восстановились. Осси стояла на коленях, зажав уши руками и скорчив лицо от боли. Я хотел кинуться к ней, но за моей спиной загрохотала лестница отдалённым эхом. Я обернулся на жуткий захлёбывающийся рёв. По лестнице стремительно спускались два «труперса». У каждого в руке по стальному мечу, грудь опоясывал кожаный пояс с подсумками. У одного из «труперсов» один из подсумков был опустошён, а его рука уже успела нырнуть в соседний. Второй добежал до предпоследней ступени и со всей силой оттолкнулся. Затянутое тело в гной доспех, такой же как у Дрюни, и такой же как у Бориса взмыло в воздух прямо напротив меня.
Куча высохшего на солнце гноя с грохотом рухнула у моих ног. В ту же секунду стальной клинок пронёсся рядом с моей грудью, чуть не отрубив часть подбородка. Удар был предсказуем, я заранее откинул спину назад. Пока «труперс» вскакивал на ноги и пытался вернуть оружие для новой атаки, моё тело крутанулось против часовой стрелки, придав мечу силы достаточной для смертельного удара. Всё как учил Борис. Его уроки не прошли бесследно. Уловив мой манёвр, бедолага успел отпрыгнуть назад, но… Нужно было сделать два прыжка…
Длинное лезвие из застывшей крови с лёгкостью отсекло правую руку «труперса» выше локтя и зашло глубоко под рёбра, вскрыв гнойную броню как консервную банку. Отрубленная рука упала на землю, а стальной меч и сжимающая его ладонь, в ту же секунду залило густым гноем, что серебром заблестел в свете луны. Уродец взвыл от боли, весь затрясся. Обращённые в никуда белёсые глаза чуть вылезли из утопленных глазниц. Из вонючей пасти хлынула бурая жидкость. Ихор. Мне хотелось поскорее отойти от этой кучи перегноя, сделать так, чтобы он заткнулся, быстро сдох и умолк! Но он продолжал мычать. Затем и вовсе громко раскашлялся, когда я попытался выдернуть меч. А когда я прыгнул ему за плечо и увернулся от меча его дружка, он успел забрызгать моё лицо и доспех гнойными каплями.
Кончик стального клинка с силой врезается мне в плечо. Он всё-таки дотянулся! Второй вояка с рёвом прыгает на меня, тычет мечом, машет им, но каждый раз попадает либо в своего приятеля, либо рубит воздух у меня над головой. А я всё никак не могу выдернуть свой меч, плотно застрявший в грудине «труперса»! То мне мешает мой кожаный плащ, то не хватает места, то просто жали «туфли». А потом так и вообще мне в лицо прилетела колба. Жидкость разлилась по лицу, мои глаза обожгло, цветная картинка выгорела от сотни ослепительных вспышек.
Зрение вернулось не сразу, понадобились какие-то секунды, но «труперс» именно того и добивался. Стальное лезвие пронеслось у моего лица, оставив на лбу глубокий порез. Не откинься я вовремя, и быть может сейчас бы рухнул на землю с раскроенной головой, из которой сочились бы мозги.
Игра становилась всё опасней и опасней. «Труперс» учился на глазах, нашёл слабое место, и теперь все удары были нацелены мне в голову.
Мне нужно избавиться от лишнего. Мне нужно высвободить меч!
Я не стал развязывать на шее узел от шнурков плаща; схватил его и резко дёрнул. Верёвка лопнула, плащ быстро скатился по моему доспеху на землю. Гнойный воин наступил на него, когда попробовал нагнать меня. Я успел сделать два прыжка назад и рывком высвободил меч из «труперса», ставшим уже трупом. Изуродованное тело упало на бок, из огромной пробоины в боку хлынул вонючий ихор.
Появление длинного кровавого лезвия запачканным тонким слоем гноя стало настоящим сюрпризом для «труперса». Лёгкая победа превратилась в болезненное поражение.
Каменное лицо не в состоянии было изобразить хоть что-то. Глаза уставились на мои руки, губы не шевелились. Он словно был каким-то неодушевлённым роботом, выполняющим простейшие указания. Но вот его неуверенные движения, потряхивания рук и неловкое похлопывание ладонями по груди выдавали в нём растерянного человека. Уродливый воин нащупал нагрудной подсумок, даже успел запустить в него ладонь за очередной колбой, но было уже поздно.
