— Можно погладить собаку? — спросил парнишка.

— Она не собака, — сказал я, уловив возмущение Кары. — Она волчица!

«Кара, ты не против, если парнишка пройдётся по твоей спинке своими пальчиками?»

Уловив волны согласия, я разрешил пацану исполнить его желание. Он с опаской приблизился к Каре, присел. Ладонь не сразу легла на закованную в гнойные наросты спину волчицы. Паренёк тянул к ней руку медленно, чуть подёргивая, словно боялся обжечься и каждый сантиметр проверял жар от пламени. Когда пальцы скользнули вдоль спины, Кара всё-таки подняла голову и уставилась уродливой мордой на парнишку. Я не почувствовал агрессии, поэтому сразу схватил за руку Осси, когда та чуть не сорвалась со стула.

— Успокойся, — сказал я Осси, — волчица не знала ласки.

Паренёк не остановился. Он продолжил гладить животное под пристальным наблюдение пары омерзительных глаз, и даже рискнул приблизить пальцы к острому уху, торчащему словно наконечник стрелы. Кара отвела голову, стоило теплу от кончиков пальцев прикоснуться к куску засохшего гноя. Заскорузлый нос, испещрённый десятком шрамов, жадно вдыхал окружающий воздух, среди которого волчица отделила запах паренька. Принюхалась настороженнее. Но она даже не успела определить для себя: плохой он или хороший, как пальцы коснулись её и принялись почесывать вечно зудящую ямку под ухом.

Кара высунула язык и сжалась от наслаждения.

От наслаждения жался и Дрюня на полу. Неужели у этого гнойного воина действительно такой глубокий сон? Я встал из-за стола и присел на колено возле спящего друга.

— Дрюня! — я потряс его за плечо. — Вставай, бля!

Серые веки с болезненной коркой распахнулись. Молочные глаза без зрачков крутанулись в блестящей слизи. Наверно, он посмотрел на меня, а затем — на окружающую нас обстановку.

— Что случилось? — спросил Дрюня.

— Случилось — утро. У нас гости, вставай.

Дрюня так резко вскочил с пола, что чуть не опрокинул стол и Осси вместе со стулом.

— О! Осси, ты как?

— Жива, как видишь.

— Как твоя нога?

Рыжая воительница взялась за край юбки и потянула на себя, оголяя часть ноги выше колена. Дрюня склонил голову. Я чуть привстал из-за стола, чтобы тоже ничего не пропустить. Белая повязка была наложена совсем недавно, но за это время на ней успело выступить багровое пятно.

— Ничего страшного, — заявила Осси, — нечего пялиться. Пару дней — и буду бегать.

Если бы Дрюня мог, он бы улыбнулся. За него и за себя улыбнулся я, в ответ получив искреннюю улыбку от Осси.

— Меня зовут Ансгар!

Дрюня резко обернулся на голос, совсем не рассчитывая услышать, а тем более увидеть посторонних. Интимная обстановка была грубо нарушена.

Пареньку пришлось закончить гладить волчицу, когда он увидал встающего с пола монстра. Я видел, как всё это время, пока мы ворковали с Осси, он стоял в полном оцепенении, даже не представляя, как себя повести. Мы были для него, что-то вроде… монстров. Хотя, вполне возможно, он видел в нас… как там говорил Дрюня: богов! Может мой гнойный друг и прав, и здесь на нас смотря как на богов. Как знать…

— Ансгар, — протянул Дрюня услышанное имя и смерил парнишку взглядом.

Чуть постояв, гнойный воин подошёл к Ансгару. Дрюня был выше его на две головы и шире в два раза. Сгорбившись, мой друг продемонстрировал пареньку белые глаза. Акт устрашения, или просто Дрюня выпендривался — мне не понять, но Ансгар не подал виду, что страх или отвращение где-то поселилось у него в душе.

— Вчера вечером, — глядя Дрюне в глаза начал паренёк, — стража сообщила мне, что «кровокожи» у порога наших ворот. А потом, мне сообщили, что «кровокожи» пришли с миром. Я был удивлён. Подумал, что это обман с вашей стороны, хитрая уловка. Но отец мне многое о вас рассказал.

Когда паренёк произносил «о вас», он не смотрел на Дрюню. Он смотрел на меня. Уловив его любопытство, я спросил его:

— И что же рассказывал тебе отец о таких как я?

— Ты не такая как они. Ты не одна из них, хоть и закована в кровавый доспех, в который облачаются «кровокожи».

— Они в него не облачаются. Наша кожа выделяет кровь сквозь поры. Много крови. Так много, чтобы она покрыла меня полностью с ног до головы. Кровь наслаивается и застывает. Или свёртывается, превращаясь в доспех. Я не могу его снять. Его можно лишь содрать.

— Отец говорил, что в глазах «кровокожих» нет ничего. Они пусты. В них не увидишь даже своего отражения. Бездушные существа приходили за смертью, и никаких переговоров никогда не вели. Требования — это всё, что слышал Отец из их уст. Вчера вечером я услышал компромисс. Я услышал желание договориться.

— Ты разрешил нам войти? — спросил Дрюня парнишку.

— Колег мне поведал любопытную историю. И пока я слушал его, меня вдруг посетили давно забытые чувства. Это была… — паренёк с трудом подбирал слово. — Это была надежда. За долгое время я уверовал в надежду.

— В надежду? — усмехнулся Дрюня, глядя парнишке в глаза. — В надежду на что?

— С каждым новым месяцем наши земли уменьшаются. Люди гибнут как мухи. Чума стремительно разрастается, не щадя никого. Мой дядя Хейн собирается в новый поход. Новая борьба с чумой. И да, мы не верим в то, что вернёмся живыми. Но покидать родной дом в поисках нового — в этом нет никакого смысла, чума найдёт нас везде. Но отчаяние моё развеяла весть о вашем приходе.

— Меня зовут Андрей, — Дрюня протянул руку парнишке, и гордо добавил: — я правитель деревни Оркестр.

Они пожали руки, после чего мой друг представил меня. Я решил не стоять в сторонке, а принять прямое участие в столь знаменательном дне. Пришлось тоже пожать хрупкую ладошку, и совсем случайно оставить на юной коже несколько царапин. Ансгар даже не заметил, как поделился со мной своей кровью, всего пару капель, но мне и этого достаточно. Достаточно, чтобы безмерно удивиться храбрости столь молодого человека. Он не боится ни меня, ни Дрюню. Кару он так вообще не расценивал чем-то страшным и злобным, он скорее боялся её напугать, от того его движения были такими медленными и нежными. Но что больше меня напугало — парень не боялся смерти. А не боится он её потому что давно смерился с нею. Что-то еще было загадочного и мрачного в этом пареньке. Что-то даже удивительное, но я никак не мог распознать в чём именно. Я был уверен только в одном — он нас еще удивит.

— Мой отец убил сотни «кровокожих», — произнёс парень, выпуская мою ладонь, — а первым из нашего рода пожал им руку я. Можно ли это расценить предательством?

— Предательством было бы смотреть как твой народ гибнет и не приложить никаких усилий ради его спасения, — сказал я. — Ты делаешь шаг в сторону спасения. Поступок мудрого правителя.

— Мудрый правитель умеет договариваться и дружить, — сказал Дрюня, переведя взгляд на Осси.

— Мы уже знакомы, — произнёс парнишка, одарив Осси широкой улыбкой. — Первым делом я отправился к раненой деве, которую приютила Лина. У неё дома мы и познакомились. Ваша подруга крепкий орешек, таких женщин я еще не встречал. Я был удивлён её силе и выдержке, когда она проходила сквозь врата боли и мучений.

Прервавшись, Ансгар обернулся, кинул взгляд на храпящего у стены Колега.

— Мой друг Колег, судя по всему, отлично справился с поставленной задачей. Утром я хотел лично от него получить полный отчёт о ваших персонах, и, что особо меня интересовало, ваших целях. Но я рад видеть его живым.

— Наши цели… — проговорил Дрюня, осматриваясь по сторонам. Уловив мой взгляд, он спросил меня: — Инга, какие у нас цели?

Окунувшись в раздумья, я откололся от компании Дрюни и пацана и уселся обратно за стол. На драном клочке ткани лежали пару папиросок, оставленные с вечера. Как вовремя. Я не удержался, взял одну. Быстренько раскурил при помощи своей коробочки и выпустил густое облако белёсого дыма прямо в дощатый потолок. Делая новую тягу, я заметил обращённый на себя взгляд Ансгара. Парнишка смотрел на меня с каким-то скептицизмом. Словно не веря своим глазам. Будто я создан только для того, чтобы махать мечом и убивать. Лишний раз я доказал ему, что мы далеко не те убийцы и завоеватели, кем являются «кровокожи». Так даже проще. Так ему будет проще поверить в наши цели.