На сей раз точкой их перемещения стало поле у небольшой деревни неподалёку от города Калина — туда направлялась Фэн. Перемещения из точки в точку сильно изматывали как Константина, так и Златокрыла. За последние дни чародей слишком часто использовал силу жар-птицы. Ей нужен был отдых, а ему — новая одежда.

— Судя по тому, что я вижу, деревня заброшена. Её покинули сегодня. Люди уходят к городу: вести о погромах в столице разлетелись быстро, — Константин внимательно осматривался, стараясь уловить следы магического присутствия. Перемещения Златокрыла могли оставить след, который маги Антонина или он сам легко отследили бы. Тогда за ним могли бы выслать чародеев или гвардейцев для перехвата.

Взгляд чародея на мгновение стал отсутствующим. Антонин в столице — власть в его руках. А Иван… возможно, его уже нет в живых. Он встряхнул головой, отгоняя мрачные мысли.

— Мне нужно найти что-то, чтобы прикрыться. Тебе это тоже не помешает. Твоя одежда выглядит...

— Словно я снял её с трупа, — сухо перебил его Кощей, с явной долей самоиронии оглядывая свои изорванные лохмотья.

Вместе они направились в сторону деревни. На улице холодало, сгущались сумерки.

Поселение и впрямь оказалось пустым. Во дворах валялись брошенные вещи — они, видимо, выпали с повозок или телег в спешке. Между домами бегали куры, мычал скот, а вдалеке слышался глухой лай собак.

Крестьяне всегда боялись неизведанного. Война для них была чем-то далёким и нереальным, как и разруха с хаосом. Их жизни шли своим чередом: работа в поле, выпас скота, воспитание детей. Никаких театров, музеев, ни изысков на столе. Вместо этого — репа, хлеб и самогон. Им этого хватало. Главное — спокойствие.

Но теперь спокойствие закончилось.

— Спокойной жизни пришёл конец, — пробормотал Константин, заходя в одну из первых изб. Внутри было тепло: печь ещё не успела остыть. В углу стоял сундук, и чародей начал рыться в нём. Он вытащил штаны на размер больше своих и простую рубаху. Кощей, тем временем, принёс старые кожаные сапоги, которые нашёл в другом доме.

— Надень это, — бросил он, кидая сапоги Константину.

Чародей размотал кусок тряпки и замотал ноги, чтобы не натереть. Потом сел на лавку у дома, облокотившись на бревенчатую стену.

— Когда я похоронил Олега, я так надеялся, что мне больше не придётся воевать, — тихо произнёс Константин. Его голос звучал уставшим. — Как же я ошибался. Теперь приходится сражаться с людьми, которых я считал друзьями.

— Их разум затуманен, — Кощей сел рядом, глядя вдаль. — Этот дурман нужно снять.

— Но как? — Константин потёр виски, пытаясь обдумать план. — Чего добивается Антонин? Зачем все эти законы и изменения?

— Ты разве ещё не понял? — усмехнулся Кощей, словно чему-то очевидному. — Он хочет создать мир, где правит магия. Скоро он выйдет из тени и объявит, что чародеи должны подняться на борьбу против узурпаторов.

— И всё же, зачем ему сейчас притворяться? — Константин нахмурился.

— Пока есть возможность, он будет действовать от имени Ивана, отдавая приказы, чтобы воспрепятствовать самому себе. Война разгорится. В хаосе сражений он успеет довести свой замысел до конца.

— Он хочет погрузить мир во мрак, — мрачно констатировал Константин. — Но магия не принадлежит никому. И никогда не будет. Чародей резко встал и бросил взгляд на дорогу: — Нужно найти Фэн и Семёна Семёновича. Мы не можем здесь задерживаться. До города километров десять. За пару часов доберёмся.

Кощей кивнул и поднялся. Спорить он не стал. Вместе они вышли из деревни.

Глядя на уходящие в сумерки силуэты, казалось странным, как легко царь тьмы готов бороться за то, чтобы эта самая тьма осталась незамеченной.

***

По дороге они почти не разговаривали. Константин, стиснув зубы, с трудом сдерживал боль от натёртых ног. Несколько раз ему приходила мысль использовать силу Златокрыла, чтобы сократить путь, но жар-птица была слишком ослаблена. Она теперь сидела у него на плече, безвольно опустив крылья, вместо того чтобы гордо лететь впереди.

Кощей, напротив, наслаждался дорогой. Он жадно рассматривал окрестности: зелёные поля, стройные линии деревьев, подсвеченные луной. В мире Навь ничего подобного не было. Да, его замок можно покидать, а пустоши загробного мира обширны, но там всё мёртво, лишено цвета и жизни. Здесь же каждая травинка, каждый лист словно дышал и тянулся к свету.

Когда они добрались до Калины, уже совсем стемнело. Вдали мерцали огоньки домов. Константин, раздосадованный болью и усталостью, стянул с себя сапоги и босиком поспешил к городу. Его шаги с каждым мгновением становились быстрее, почти бегом. Кощей с трудом поспевал за ним, изредка останавливаясь, чтобы оглянуться на окрестности. Златокрыл тем временем воспарил в небо, обретя немного сил.

Оказавшись на улицах Калины, Кощей не мог сдержать восхищения. Широкие проспекты, вымощенные брусчаткой, старинные здания с изысканными фасадами, огни, струившиеся из окон и витрин — всё это поражало его воображение.

— Всё так удивительно… — пробормотал он, не отрывая взгляда от света фонарей, горящих при помощи странного электричества.

Последний раз он видел мир живых, когда тот выглядел совсем иначе: деревянные дома, часто охваченные пожарами, улицы, утопающие в грязи после дождей, вечная тьма по ночам. Здесь же всё казалось совершенно иным, почти сказочным.

— Люди одеты в странные одежды, — продолжил он, с удивлением разглядывая прохожих. — Совсем не то, что носили в мои времена. В деревне мне ещё казалось, что изменилось не так много.

— В деревнях изменения идут медленнее, — заметил Константин, идя босиком по брусчатке. — А вот города растут и меняются. Они притягивают всё больше людей.

Пешеходы, снующие по проспекту, бросали на Константина и Кощея косые взгляды. Босой человек с усталым лицом, одетый в латаную рубаху, и его странный спутник в оборванных одеждах выглядели здесь неуместно. Но прохожие быстро отворачивались, спешив по своим делам. Многие из них ещё не понимали, что их ждёт. В Калину уже стекались беженцы из деревень и столицы, но горожане, привыкшие к благополучной жизни, успокаивали себя мыслью, что к утру всё наладится.

— Забавно, — задумчиво продолжил Кощей, шагая следом за Константином. — Я видел, как меняется одежда на мертвецах, но никогда не запоминал. В Навь время течёт по-другому. Кажется, ещё вчера я был живым и пришёл к ведьме, чтобы заточить в чёртовой игле свою душу.

— Порой мы все совершаем ошибки, — глухо ответил Константин, остановившись у двери богатого дома. — Особенно ради любви.

Он постучал в дверь. Внутри послышались шаги, и вскоре дверь отворилась. На пороге появилась полная женщина в белом фартуке. От неё пахло пирогами. Она обвела взглядом Константина и Кощея, а потом нахмурилась.

— Я на выпивку не дам! — резко заявила она, с подозрением разглядывая их из-под лба. — Идите отсюда, алкашня несчастная!

Она замахнулась на них полотенцем, словно хотела прогнать надоедливых собак.

— Повадились тут шляться у барского дома!

— Мы к... — начал было Константин, но женщина не дала ему договорить.

— Я сказала: валите отсюда! — отрезала она, размахивая полотенцем ещё яростнее.

Константин и Кощей, застигнутые врасплох, попятились, недоумевая, что делать дальше.

— Галина, прошу вас, перестаньте! — послышался спокойный, но твёрдый голос из-за их спин. — Вы сейчас пытаетесь ударить полотенцем графа и его друга.

Женщина замерла, удивлённо глядя на говорившего.

— Понимаю, по одёжке встречают, но ведь провожают по уму, — добавил Семён Семёнович, выходя из дома и обводя всех взглядом.

— Граф? — переспросила Галина, багровея от смущения. Она опустила полотенце, встала, словно вкопанная, и начала быстро оправдываться: — Простите, ради Бога! Я ведь не знала... И гости, да ещё в таком виде…

— Всё в порядке, Галина, — мягко, но сдержанно произнёс Семён Семёнович. — Пожалуйста, пройдите в дом и накройте для гостей стол. А ещё прикажите Любе принести подходящую одежду. Графу и его спутнику нужно переодеться.