Кенди ловит мой взгляд.

— Продолжай, — говорит она и ободряюще сжимает мою руку в ответ.

— Ее звали Керри. Она была всем для меня. Наши отношения стремительно развивались, но это казалось таким естественным. Мы никогда не сомневались в «нас». Мы встречались, поженились, а через время она забеременела. Мы были счастливы. Я был на седьмом небе от счастья, правда. Я всегда хотел стать отцом — иметь семью. Но на шестом месяце ее беременности, мне пришлось выехать на вызов. Я был нужен ребятам, в кафе быстрого питания начался пожар.

Я стараюсь проглотить ком, который возникает у меня в горле при малейшем воспоминании.

— Загорелось масло от фритюра, огонь перекинулся на стены и вызвал замыкание. Это была катастрофа. Если бы мы не справились, огонь бы обрушился на все магазинчики и дома по Мэйн-стрит. Большинство зданий — старой постройки и обиты деревом, возгорание было бы мгновенным. Большинство владельцев живут прямо там, на работе. Дом и магазин — два в одном. Они все находились в опасности. — Я делаю паузу, облизываю губы, прежде чем сделать глубокий, успокаивающий вдох.

— Пока мы тушили огонь и эвакуировали жителей, у моей жены начались преждевременные схватки. Она пыталась дозвониться мне, но я не слышал звонка из-за кипящего вокруг хаоса. Она потеряла сознание, прежде чем смогла вызвать скорую. Когда я вернулся домой той ночью, то нашел их обоих, но было уже слишком поздно. У Керри было сильное кровотечение, и наш ребенок… — мой голос обрывается, и я на мгновение замолкаю, прежде чем набраться смелости продолжить.

— Меня не было рядом с ними. И часть меня всегда будет винить себя за это. Я не мог знать, я это понимаю. И я знаю, что поступил правильно. Ехать на вызовы, когда они поступают — вот что я делаю. И это моя работа. Я борюсь с пожарами и спасаю жизни. Но я не смог спасти свою жену и ребёнка. Меня не было рядом, когда они нуждались во мне больше всего.

— Как давно это произошло? — спрашивает Кенди, ее глаза блестят от непролитых слез.

— Чуть больше двух лет назад, — отвечаю я, поджав губы, чтобы они не дрожали. Черт. Ненавижу чувствовать себя таким беспомощным и уязвимым.

Кэнди останавливается и берет мои руки в свои. Я вижу сочувствие в ее глазах.

— Коул, я не представляю какую боль ты пережил, и не хочу притворяться. Время не лечит раны. Я знаю это по своему опыту. Поэтому, если тебе нужно больше времени, мы можем притормозить… — она запнулась и тень боли омрачила ее ярко-голубые глаза. — Я просто не хочу ворошить твои раны. Не сейчас. И никогда. Ты хороший человек и заслуживаешь покоя.

Опьяненный ее искренней заботой, я не смог сдержать улыбки, отгоняя от себя тени прошлого. Я должен дать Кэрри покой, напоминаю себе. Пришло время дать себе второй шанс на счастье.

— Нет, всё не так. Ты не усугубляешь, Кэнди. Все в порядке. Я в порядке, обещаю. Нет смысла тормозить. Я хотел, чтобы ты знала о моём прошлом. У меня есть свой груз.

— Спасибо. Я ценю это. — Кэнди улыбается, опуская взгляд, а ее щеки вспыхивают румянцем. — Я думаю, что мы все делаем правильно.

Вечеринка продолжается, а между нами воцаряется комфортное молчания.

— И что будем делать теперь? С меня пока хватит сосисок.

Блять! Я сгибаюсь пополам от смеха, едва держа себя в руках от её неожиданной шутки.

— Просто хотела разрядить обстановку.

Я улыбаюсь, когда мне наконец удается взять себя в руки и вытираю выступившие слезы с глаз.

— Я и не осознавал, как мне это было нужно. Что за женщина.

— Давай повеселимся ради благотворительности, — Я хватаю Кэнди за руку мы несёмся в стороны резервуара с водой под её заливистый смех.

ГЛАВА 8

Кэнди

— Ты видела лицо старика Догго? — Коул смеется, и в его прекрасных зеленых глазах снова появился блеск рождественского настроения после всех откровений.

— Боюсь, я никогда не смогу забыть! — Я хихикаю, кружась, пока мы прогуливаемся по площади. Мое настроение стремительно улучшается.

— У него не было шансов против нас. Серьезно, в другой жизни ты мог быть национальным героем Австралии! Ты удивительный.

Коул ерошит свои каштановые волосам и улыбается самым застенчивым и скромным образом, который можно только представить.

Я вздыхаю. Он не из тех, кто любит быть в центре внимания, хотя ему, безусловно, следовало бы.

— Итак, теперь, когда мы внесли свой вклад в благотворительность, — говорит Коул, — не хочешь увидеть нашу пожарную машину?

— Ты уверен? Я не хочу мешать или что-то в этом роде. Я знаю, что у тебя много работы. И безопасность граждан на первом месте.

— Всё отлично, — он уверенно кивает. — Кроме того, нет места лучше, чем крыша нашего грузовика.

— Из личного опыта? — Я вопросительно изгибаю бровь.

— Одно из преимуществ моей работы, — усмехается он. — И, к тому же, у нас есть особая традиция, а для меня традиции — святое.

— И что же это?

— Любой пожарный, встретивший горячую цыпочку в канун Рождества, получает право насладиться фейерверком с крыши. Это, можно сказать, негласное правило. -

— Правда? — Я смущаюсь и замедляю шаг, чтобы ещё раз рассмотреть его. Высокий, лицо обрамлено каштановыми кудрями, заботливые зелёные глаза особенно контрастно смотрятся с его отточенной челюстью, а его широким плечам и крепкому телосложению может позавидовать любой профессиональный футболист. Он — само совершенство.

Я выравниваюсь с ним и мы идём нога в ногу в комфортной тишине.

Я с радостью замечаю, что на рождественской вечеринке можно увидеть людей разных национальностей. Австралия — мультикультурная страна, место, где смешались разные национальности, и я ловлю себя на мысли, что чувствую себя, как дома.

Мэгпи-Крик — красивый, яркий и полный жизни город, но при этом он обладает всё окутывающим спокойствием, которое можно найти только в маленькой провинции. Молодежь непринужденно носится по окрестности и, кажется, обладают неиссякаемым запасом энергии, а матери баюкают своих малышей, удобно расположившись на пледах для пикника, болтая и смеясь люди наслаждаются вкусными закусками и охлажденным вином.

Мужчины снуют по площади с холодным пивом в руках, обмениваются шутками и обсуждают машины, а пожилые рассказывая о старых добрых временах, периодически комментируя погоду, они расположились на складных стульчиках, широкополые шляпы сдвинуты набок, а очки спокойно покоятся на покрасневших носах.

— Ущипни меня, — прошу я.

Коул недоумённо хмурится.

— Зачем мне это делать?

— Всё кажется слишком идеальным, чтобы быть правдой. Я и не мечтала, что здесь, в небольшой деревне, я почувствую себя как рыба в воде. Мне казалось, что я скорей буду выделяться, как белая ворона, понимаешь? И все будут осуждать меня, будто у меня на лбу табличка «пижонка». А всё наоборот, я чувствую себя здесь почти как дома, в Пилбару. Будто я на своем месте.

— Пижонка? — Коул пытается подавить смех. — Ты ведь не всерьёз?

Я только пожимаю плечами.

— Я довольно долго прожила в Перте, вдали от своих корней. Поэтому мне казалось, что здесь я буду чувствовать себя чужой.

— Но, если тебе комфортно, разве не стоит порадоваться?

— Конечно. Просто я к такому не привыкла, — признаюсь я.

— К тому, что с тобой происходят хорошие вещи? — удивляется Коул.

— Да, — я поглаживаю волосы, чувствуя, как нарастает тревога, которую я обычно умело подавляю. — Боюсь, моя история будет мрачноватой для кануна Рождества. Но, скажем так, мне не всегда было легко. Обычно, всё хорошее вокруг меня имеет свойство разрушаться. Закон подлости и всё такое.

Коул кривится.

— Тебе стоит пересмотреть своё отношение, Кэнди. Каждый заслуживает счастья и быть довольным своей жизнью. Да, не всегда всё идеально, но мы заслуживаем шанса сделать её лучше. Нельзя терять надежду на будущее, даже если груз прошлого слишком тяжёлый.