Это похоже на сон. У меня кружится голова. Я попала в настоящую рождественскую сказку! Сдерживая слёзы, бросаюсь в его объятия, только в них чувствуя облегчение и безопасность — Ты понимаешь, что мы только что встретились? Это какое-то безумие…

— Я понимаю, — он кладет руку мне на затылок уже в привычном успокаивающем жесте. — Но, отношения начинались и при гораздо более странных обстоятельствах. Ты мне нравишься, Кэнди, и я хочу узнать тебя получше. Кроме того, каждый ребенок заслуживает иметь любящую семью и родителей, на которых можно положиться. И я думаю, что готов стать частью твоей семьи. Если ты меня примешь. Коул отстраняет меня, положив одну руку мне на плечо, а другой мягко пропуская мои волосы через пальцы. — Ты можешь не спешить, подумать и задать темп нашим отношениям, а я последую твоему примеру, — обещает он.

Недели изнуряющей тревоги и неуверенности в себе медленно смываются его словами, как пыль после первых летних дождей.

— Почему я не встретила тебя раньше? Тогда этот ребенок действительно мог бы быть твоим.

Коул улыбается и нежно стирает остатки моих слез.

— Потому что нам суждено было встретиться именно сейчас, при таких обстоятельствах, Кэнди. И я буду любить этого ребенка, как своего, независимо от кровного родства. Просто признай это. Что ты тоже хочешь меня, и тогда мы попробуем построить семью вместе. В горе и радости.

— Ты действительно хочешь этого? — хрупкая надежда всё же просыпается во мне.

— Да, — он говорит уверенно, оставляя ободряющий поцелуй у меня на лбу. — Если ты позволишь, я буду заботиться о тебе.

Глядя ему в глаза, напротив красной пожарной машины, на празднике в канун Рождества, который разгорается ещё больше, я выдавливаю усталую, дрожащую улыбку.

— Я хочу тебя, Коул, — я нахожу в себе мужество поверить в нас. — Я тоже хочу тебя.

ГЛАВА 12

Коул

Улыбка Кенди разбивает мне сердце и укрепляет мою решимость. Ее глаза блестят от пролитых слез, а надежда и свет, которые она излучает, заставляют меня желать меня желать быть лучшей версией себя. Правда ли у меня получится? Снова влюбиться и воспитать с ней чужого ребенка? Это не тот вопрос, который требует ответа. Я уже знал его, когда пообещал ей весь мир.

Я могу. И я это сделаю. Я не позволю страху управлять моей жизнью! Если она согласится, мы скажем, что ребенок мой, или я официально усыновлю его. Если же нет, я могу быть отчимом или дядюшкой Коулом. Это неважно. Я точно знаю, что хочу быть рядом с ней и этим ребенком, а в качестве кого — мы решим потом.

Никогда в жизни я ещё не чувствовал себя настолько решительным и мотивированным. У меня не хватает слов чтобы рационально объяснить это. Я просто знаю, что это правильно, всё моё тело и инстинкты вопят об этом. Так и должно быть. Это благословение. Чертово рождественское чудо! Это не случайность, и я не позволю этой женщине и нашему драгоценному второму шансу на любовь ускользнуть. Не после потери Керри и ребенка. Я всегда хотел иметь собственную семью, чтобы оберегать и заботиться о ней, а тут, как гром среди ясного неба, в канун Рождества — когда я даже официально не на службе — в мой мир врывается семья, заполняя зияющую пустоту внутри меня.

Мы замираем на мгновение, бросая вызов всем законам реальности. Потерявшись в глазах друг друга, мы не осмеливаемся пошевелиться, боясь разрушить хрупкий образ мечты, только что возникшей между нами. Прежде чем наши губы снова встретились, громкий звук оповещения о начале шоу через десять минут разрушает момент, напоминая, что я вообще-то на дежурстве. Я виновато улыбаюсь и отключаю звук часов. Проклятье.

— Так, — говорит Кэнди, прикусывая нижнюю губу в манере, которая уже начинает сводить меня с ума, — Что дальше?

— Мы готовимся к фейерверку, — говорю я, прежде чем нежно поцеловать ее в макушку. — Завтра и все, что произойдет после, может подождать. А сейчас мы просто насладимся сочельником вместе. Мы заслужили это. Мне ещё нужно провести последнюю проверку со съемочной группой, а потом можно дать Роберту добро на начало шоу.

— Хочешь со мной? Мне нравится твоя компания.

— У меня есть время до начала? Я хотела бы привести себя в порядок, и не отказалась бы от сладкой ваты! Мне ужасно хочется сладкого. — Кэнди смущенно улыбается.

— Тебе взять что-нибудь?

— Я не голоден — говорю я. — Кроме того, это тебе нужно есть за двоих. Если не сложно, возьми мне холодную колу. В форме чертовски жарко, особенно после нашей небольшой экскурсии. А ещё, я, возможно всё-так подсел на газировки. Это одна из моих небольших слабостей. Конечно, кроме пирогов с телятиной и грибами от Берни…

Кенди встает на носочки и легонько целует меня в щеку.

— Это самое малое, что я могу сделать, — говорит она. — Но, пожалуйста, больше не напоминай про пироги! Делай свою работу, а я скоро вернусь.

— Хорошо, красавица. Скоро увидимся. Продолжим с того места, где остановились, когда начнется фейерверк?

От ослепительной улыбки Кэнди у меня перехватывает дыхание.

— С радостью, — говорит она.

Я с тоской в сердце наблюдаю, как она идёт по стадиону с вновь обретенной прытью в шаге, ее юбка и длинные волосы развеваются легким, вечернем ветерком.

Я бросаю взгляд на часы и морщусь второй раз за десять минут. Обычно я не такой раздражительный.

— Что там, босс? — спрашивает Джексон, явно замечая мое встревоженное настроение.

— Шоу почти началось, а Кэнди все еще не вернулась.

— Куда она ушла?

— Собиралась в туалет, а потом за сладкой ватой.

— Мне поискать её?

Я качаю головой.

— Нет, все в порядке. Я сам. Возможно, она плохо себя чувствует.

— Хорошо. Но не задерживайся. Поторопись, иначе Робу не понравится, если он не застанет тебя на месте.

— Не волнуйся, я скоро вернусь, — я бегу в сторону развлекательного центра. — Привет, Эгги, — окликаю её, подходя к столовой.

— Ты не видела Кэнди?

Эгги кивает, передавая заказ посетителю.

— Она заходила пятнадцать минут назад, попросила оставить у меня ее сладкую вату, пока она не вернется из туалета.

— И она еще не вернулась за ней?

— Нет, милый. Честно говоря, лицо у неё было позеленевшим. Может, расстройство желудка?

— Спасибо, Эгги, я проверю туалет.

Проходя мимо длинной очереди нетерпеливых клиентов, ожидающих своих сосисок в последние минуты, я направляюсь к уборным.

— Извините, — я останавливаю женщину средних лет, когда она выходит из дамской комнаты. — Там кто-нибудь ещё есть? Я ищу подругу. Голубые глаза, длинные светлые волосы, белый топ и юбка в цветочек?

— Все остальные кабинки были пусты, — отвечает она.

— Спасибо, — тревога ещё сильнее охватывает меня. — Извините за беспокойство. Хорошего вечера.

Женщина коротко кивает и уходит, чтобы присоединиться к рождественскому веселью.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо, — ругаюсь я, чувствуя, как меня охватывает чувство паники. Что-то не так. Я с минуту брожу по тротуару, прежде чем поддаться тревожному инстинкту, который растет с каждой секундой, как надвигающаяся грозовая туча.

— Кэнди! — кричу я, прижимая ладони ко рту, чтобы усилить звук. — Кэнди? Бесполезно. Пожалуйста, пусть с ней все будет хорошо.

— Кэнди! Я снова кричу, спускаюсь на красный гравий и иду в сторону кустарников, окружающих территорию стадиона. — Кэнди, ты меня слышишь?

— Все в порядке?

Я поворачиваюсь лицом к обеспокоенному Джексону.

— Нет, я не могу найти Кэнди и беспокоюсь, что с ней что-то могло случится.

— Что? Коул, Мэгпи-Крик настолько безопасен, насколько это вообще возможно. Может, всё не так, как тебе показалось? Она не хотела ранить твои чувства и ушла? Или вернулась домой? Я имею в виду, ты сказал, что она плохо себя чувствовала.