— Неужели? А сама она говорила, что является святой?

— Нет. — Юргис прикусил губу. — Но ее глаза говорили.

Вздохнув от разочарования, я обнаружила, как нож воткнулся рядом с коленом.

— Неплохо, Юргис, — замечаю я, впечатленная меткостью. Он беззаботно пожимает плечами, но я вижу в его глазах отблеск гордости.

Адреналин не покидает меня. Холодный ночной воздух пробирает до мурашек, и я решаюсь спросить: — Значит, вы решили избавиться от нее?

И тут очередной бросок Юргиса срывается — я вижу в замедленной съемке, как ножик направляется прямо мне в грудь.

Закрываю глаза, приготовившись, но, к своему огромному удивлению, боли не испытываю. Вместо этого меня окутывает успокаивающий запах лекарственных трав и мыла.

Открываю глаза и вижу возвышающегося надо мной Агния, выражение его лица — смесь боли и негодования.

— Агний… — шепчут мои губы.

Он медленно склоняет голову на мое плечо, его взор наполнен неизреченными речами.

***

В покоях Агния царил полумрак: выкрашенные в темно-зеленые оттенки стены, казалось, поглощали весь свет.

Агний неспешно проследовал через комнату, его стройная фигура выделялась на фоне приглушенного освещения.

Стоило ему скрыться в другой комнате, чтобы заняться своим раненым плечом, как мои мысли вернулись к обману Юргиса. Клинки, которые он метал, не были серебряными, как он утверждал. Невольно мелькнула мысль, что если бы они все-таки были из серебра, то рана Агния не затянулась бы столь быстро. Не исключено, что в Агнии еще сохранилась человеческая сущность, которая и отличала его от остальных… Возможно.

Мысли вернулись к Сияне, ее воспоминания преследовали меня. Она пострадала от рук тех, кто должен был ее уберечь. Даже Рати и Кирилл отнеслись к ее участи равнодушно…

— Почему кольцо действовало лишь до тех пор, пока я не обнаружила, что оно не серебряное? — окликнула я появившегося Агния с бутылочкой спирта в руках.

— Все это время ты полагала, что оно серебряное, и оно действовало по твоей вере. — Агний вздохнул, с сожалением взглянув в мою сторону. — Но теперь ты знаешь правду и не сможешь больше принуждать себя верить.

Некоторое время я сидела в тишине. Из другой комнаты доносился слабый звон стеклянных банок.

Не могла решиться спросить, не требуется ли ему помощь… Меня все еще преследовали те жуткие видения, когда на глазах у нас умирал деревенский мужчина.

Я нерешительно приблизилась к арочному проему ванной комнаты, где находился Агний: его обнаженная грудь поблескивала в мерцании свечей дорожками пота и крови.

— Дай мне пару минут, и я отведу тебя в твои покои, Шура.

— Спасибо… — прошептала я, прислоняясь к дверному косяку.

Я заставила себя взглянуть на него. Взгляд Агния встретился с моим, и на какое-то краткое мгновение мне почудилась в его чертах уязвимость, совпавшая с моей.

А потом… Я услышал, как гулко стучит его сердце. Я слышала, как кровь струится по его венам. Я вдохнула его запах, и мое сердце ускорилось. Во мне проснулось что-то необузданное, неистовое желание выплеснуть всю злость на мир, что обманул меня. Только в чем же виноват Агний?… Почему я чувствую в себе такую лютую ненависть?

С огромным усилием я отвела взор, впиваясь ногтями в дверную раму, пытаясь сдержать бушующие эмоции.

Агний подошел ко мне с небольшой чашей в руках. В ней плескалась темно-зеленая жидкость.

— Полынь. Выпей, это временно поможет тебе.

— Ты обещаешь?

Моя горькая ухмылка выдавала мой скептицизм, поскольку слишком хорошо знала о невыполненных обещаниях, которые тянулись между нами.

Агний уклонился от моего вопроса, исчезнув за ширмой для переодеваний.

— Я знаю, что это сработает. Я уже применял это средство. Очень много раз… За мою долгую жизнь, Шура.

Из-за Анет… Он принимал это, чтобы утихомирить свои нездоровые чувства к ней.

Я пересекла комнату и встала всего в нескольких сантиметрах от разделяющей нас бархатной шторки.

— Я помню, ты хотел мне что-то показать… Помнишь, ты говорил? — спросила я, задумчиво царапая себе запястье.

— Я не забыл, дорогая Шура. Через пару дней я обязательно покажу тебе это место. Оно тебе понравится, я в этом уверен.

Готова поклясться, я расслышала его улыбку.

Ширма раздвинулась: Агний в черном облачении — черных брюках и кофте — был безукоризненно красив, если не считать легкого беспорядка в прическе.

Нежным прикосновением к его ладони я взяла его за руку, испытав при этом целый залп волнующих эмоций. Подведя его к креслу, стоящему у пылающего камина, я усадила Агния.

Прихватив расческу с туалетного столика, где хранилось немало других парфюмерных флакончиков и принадлежностей, я приступила к бережному расчесыванию его белокурых локонов, сопровождая каждое поглаживание скольжением кончиков пальцев по шелковистым прядям.

Я мельком взглянула на лицо Агния — его глаза были блаженно прикрыты, уголки губ слегка приподняты.

— …Ты не похожа ни на одну из тех, что я встречал, Шура, — нарушил безмятежную тишину его голос.

— И что же отличает меня от остальных? — осведомилась я, оставляя расчёску и опускаясь в соседнее кресло напротив него; пламя жарко полыхало в камине, грея кожу.

— Ты… Естественна, Шура, — отозвался Агний, плавно кладя ногу на ногу. — В тебе нет ни капли фальши, лукавства или корысти. Признаться, поначалу я воспринимал тебя как простую деревенскую девицу, оступившуюся в дебрях нелегкой жизни. Но теперь… — он замолчал, во взгляде появился созерцательный отблеск. — Твоя скромность и доброта затмевают все мыслимые и немыслимые сложности в жизни любого, ты — маяк искренности среди моря притворства.

Я пристально смотрю на мужчину. Что-то во мне недовольно тем, как он про меня высказался. Что-то во мне хочет показать ему, что я не та девушка, которую он описывает. Не так уж много во мне этого… света.

— Я заранее прошу прощения за свою следующую слепую догадку. Ты девственница, Шура? — тихо вопрошает он, и поначалу мне даже кажется, что я ослышалась.

— … Зачем спрашиваешь? — мой голосок едва слышен.

Глаза Агния сверкнули недобрым интересом, после чего застыли на огне в камине.

— …Я не смел и надеяться, что догадка моя окажется верной. Ведь жених у тебя имеется… — он опускает глаза, понизив голос. — Невинная, красивая и покладистая… Шура, прошу, выслушай историю моей жизни. Выслушай и вынеси свой приговор. Осуди меня справедливо.

Агний медленно приподнялся на ноги, его действия были донельзя элегантны. Он опустился передо мной на колени, его руки крепко сжали мои. Я не шевелилась. Возможно, боялась спугнуть таинство исповеди.

— Все эти века я неистово желал покинуть пределы этого поместья. Но я прикован к нему. Повязан своими же грехами, как и каждый здесь. Кошмары преследуют меня ночи напролет… — Агний склоняет голову к моим коленям, как в молитве. — Самая невинная душа, прошу тебя, вынеси мне суд….. Лишь ты обладаешь властью над такими, как я. Я бесконечно счастлив, что в моей жизни появилась ты, Шура. Значит, я еще не пропал. Покуда не отвернется от меня чистейшая душа, у меня еще есть надежда… В твоей воле развеять мрак, или отречься от вердикта.

Искренние волнения в его речи затронули что-то глубоко внутри меня, пробуждая чувство сострадания и сочувствия.

Тронутая откровенностью, я опускаю ладонь на его голову, ощущая приятную шелковистость волос под пальцами.

— Поведай мне, Агний. О своей судьбе.

По какой-то неведомой причине вурдалак во мне дремал. Но может ли это быть затишьем перед вьюгой?… Вурдалак хотел услышать его историю. Возможно, так же сильно, как и я.

— Моя человеческий век был недолог. — начал Агний. — Мне было всего двадцать семь, когда… Черная Княгиня пригласила служить ей. — в его глазах — затравленный глянец, отражение тьмы, терзающей его каждую ночь. — До нее моя жизнь была похожа на сказку, сотканную из нитей изысканности и роскоши. Я рос избалованным чадом. Мои родители были знатоками моды, господствующими над всеми буржуазными домами, украшавшими окрестности Чернограда. Наша фамилия была созвучна с элегантностью. Среди блеска дворянских приемов я, будучи еще мальчишкой, исследовал мир светских тонкостей, ни разу не повстречав душу, родственную моей. Невинность я потерял непозволительно рано… Но я всегда был одинок.