— Умоляю, помогите мне… Прошу, кто-нибудь!

Охотник настороженно приближается, привлеченный моим зовом.

— О, Бог мой, что же с тобой приключилось? — с беспокойством в голосе спрашивает он, опускаясь передо мной на колени. Его взгляд скользит по моей фигуре и останавливается на груди — волчьей метке, проглядывающей из-под воротника платья.

Рука мужчины тянется ко мне, чтобы коснуться следа от когтей на груди. От его прикосновения мои губы кривятся, а во мне разгорается необузданная ярость.

В одно мгновение я бросаюсь на него — мое тело движется со скоростью и силой, не сравнимыми с человеческими. Охотник едва успевает среагировать, как я оказываюсь на нем, выпуская острейшие когти у его шеи.

Я погружаю зубы в его горло, чувствуя, как легко разрывается кожа.

«Кровь такая теплая… Словно пьешь чай медовый», — в перерывах между глотками думаю я, ощущая ее солоноватый привкус.

Покончив с охотой, я бросаю взгляд на лужу, покрытую наледью, в которой виднеется мое новое отражение. Глаза мои наливаются багрянцем, а губы, окрашенные кровью, хищно блестят в бледном свете, пробивающемся сквозь кроны елей.

Скольжу языком по заостренным клыкам, появившимся в процессе этого темного пиршества, — свидетельство того, кем я стала. Вновь взглянув на свое отражение свысока, замечаю нечто поразительное: на груди больше нет следов от когтей Морана.

— Теперь я свободна, — шепчу я с неверием и облегчением.

С усмешкой, что эхом прокатилась по чащобе леса, я поднимаюсь с земли и поворачиваю в сторону тропы, ведущей к поместью.

— Ну что, волчата, — обращаюсь я негромко, словно предлагая невидимым духам присоединиться ко мне в моей мести, наполненной мороком и усладой, — порезвимся?

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ