Колдуна лес пропускал беспрепятственно, а Скаю, который вымотался до предела и был страшно зол, каждый шаг давался с трудом. Правильно в городе делают, что не суются сюда, думал он, проламываясь через плотные заросли. И чего ради я вообще по этому клятому лесу тащиться должен?

— Эй, Колдун! — сердито позвал Скай, рукой отводя очередную ветку, которая только что хлестнула его по щеке. — Мы с самого рассвета идём. Не пора уже передохнуть?

Колдун бросил на него взгляд через плечо.

Снисходительный, насмешливый взгляд.

— Ты что, уже устал? Надо же, а я ожидал, что славные воины Фир-энм-Хайта будут повыносливее меня…

Ская тряхнуло яростью, будто молнией ударило.

Да как он смеет! Вот так потешаться над сыном Предводителя… Ох и поплатишься ты за свои слова, грязный низкородный, подумал Скай с ненавистью, стискивая кулаки так, что ногти впились в ладони. Вот подожди, дай только мне до тебя добраться…

Но жгучий стыд заставил его промолчать.

Колдун надо мной посмеялся — но он ведь правду сказал. Воин не станет ныть, не станет выставлять напоказ усталость и недовольство. Отец сейчас, может быть, устал не меньше, но он и виду не подаст... Так неужели Хермонд был прав, когда смотрел на меня как на избалованного ребёнка?

Скай закусил губу и пошёл дальше, спотыкаясь и уворачиваясь от веток. Позорище, безжалостно говорил он себе, самому противно это хныканье слушать… правильно Колдун смеётся… может, и то правильно, что отец оставил меня в городе — с женщинами и детьми… Видел бы он меня сейчас, сыном бы постыдился назвать...

Спустились сумерки, туман зазмеился между деревьев, тени расползались повсюду, когда они вышли к ручью. К этому времени Скай шатался и дышал, как загнанный ёлайг. В боку так кололо, будто туда нож всадили. Младшая луна рассыпала по воде серебристые чешуйки.

Колдун бросил сумку под ближайшее дерево, и Скай внутренне возликовал: неужели наконец их переход окончен! Но он постарался не подавать виду (он был уверен, что Колдун с издёвкой наблюдает за ним) и наклонился к воде. Она была такая ледяная, что зубы заломило, и безумно вкусная. Скай пил, пил и никак не мог напиться. Он в жизни не пробовал такой вкусной воды.

Ужасно хотелось есть, но просить он не стал. Смыл с лица грязь и пот, стянул сапоги, подержал истерзанные ноги в воде, пока они не онемели как следует, и улёгся на мягкой земле, спиной к Колдуну.

* * *

Скай провалился в сон, как в чёрную яму, а вынырнул из неё уже утром. Журчал ручей, в чаще птицы перекликались на разные голоса. Скай разлепил глаза и увидел, как по ближайшей травинке ползёт, резво перебирая лапками, блестящая меднокрылка.

Скай сел, ёжась от холода. И тут же увидел Колдуна. Тот расположился под деревом напротив, и вид у него был такой весёлый и довольный, что Скай чуть было не спросил, почему уже так поздно и куда они пойдут теперь, и нет ли чего-нибудь перекусить... но тут он спохватился, что смертельно обижен.

В желудке у Ская заурчало, но он намертво сжал губы. Он по-прежнему чувствовал себя измотанным, точно дряхлый дед, но Колдуну это показывать не собирался. Ещё чего!

Скай напустил на себя беззаботный вид и, присев на корточки у ручья, стал умываться. Он знал, что Колдун внимательно наблюдает за ним.

— Что-то ты бледный нынче утром, Скаймгерд Хайтере. Ты хорошо отдохнул?

— Прекрасно, — бросил Скай, не оборачиваясь.

— Вижу, ты зол. Могу тебя понять: терпеть меня нелегко... Может быть, ты хочешь вернуться в город? Пока ещё не поздно повернуть.

Ещё вчера эта мысль казалась такой соблазнительной, но сегодня... Куда мне возвращаться-то, подумал он. В постылый дом, в котором я как в тюрьме? К Хермонду, который или отошлёт меня на север, или убьёт?

— Нет, — сказал Скай грубее, чем собирался, — не хочу я никуда возвращаться.

— Значит, ты согласен и дальше идти за мной?

— Можно подумать, у меня выбор есть, — огрызнулся Скай, и Колдун сердечно рассмеялся.

— Приятно слышать разумные речи. А теперь поешь. У нас впереди долгий переход.

И он протянул Скаю лепёшку с пригоршней вяленых груш. Скай намеревался гордо отказаться, но передумал. Не так-то просто быть гордым на пустой желудок. Не хочу и сегодня тащиться за ним дряхлым дедом, подумал Скай, ожесточённо впиваясь зубами в лепёшку и бросая на Колдуна ревнивые взгляды. Сидит себе, довольный такой, ни капли не устал... будто и не шагал вчера весь день через лес... а ведь он раза в два старше меня…

Но будить меня он не стал, подумал Скай с внезапным беспокойством. Дал мне отдохнуть, хотя вчера заставил до темноты шагать без передышки. Помешанный он, что ли? С ума сошёл от скитаний по лесам... А может, колдунам и положено быть помешанными…

Скай медленно, с величайшим удовольствием дожёвывал последнюю грушу. Он смотрел, как Колдун наполняет бурдюк водой из ручья, и думал, что, может быть, не так уж всё и плохо.

— Как твои ноги — сегодня меньше болят?

Скай проглотил грушу. И точно ведь! У меня же вчера каждая косточка ныла, и каждую кровавую мозоль дёргало по-страшному, а сегодня… Он с изумлением уставился на свои босые ноги. Ни одной мозоли на них не было. Исчезла даже та царапина от плавника в бухте.

— Это ты сделал?!

Колдун прикинулся, что не расслышал, но его довольная мина говорила сама за себя.

У Ская запылали щёки. За минувшие сутки он передумал о Колдуне гадостей не меньше, чем о Хермонде. А теперь выходило, что он очень поторопился.

Скай попытался выдавить:

— Спасибо, — но получилось невнятное бормотание.

* * *

Лес делался гуще, а вместо солнечных полян путь всё чаще преграждали колючие заросли. То есть, Скаю преграждали — Колдун-то по-прежнему шагал легко, даже под ноги не смотрел, и его зелёный плащ шуршал по веткам, ни разу не зацепившись. Скай, который уже разодрал все рукава, старался не завидовать — и не отставать, хоть это и было тяжело. Ему было стыдно перед Колдуном, и он дал себе слово впредь не вести себя, как малодушный идиот.

При мысли о том, как далеко они уже ушли от фир-энм-хайтского побережья, Скаю делалось не по себе. Сперва он старался запоминать дорогу, но все деревья для него были на одно лицо, а тропинки то и дело увиливали из-под ног, ныряя в траву. Так что в выборе пути ему пришлось целиком положиться на Колдуна.

Очередная тропа вывела их к прогалине, посреди которой торчал большой трухлявый пень. А на пне сидел, недружелюбно глядя на людей, маленький жёлтый зверёк, похожий на крысу, только с плоской большеротой мордой и длинными лапками. И хвост у него был пушистый.

Увидев зверька, Колдун нахмурился и сбавил шаг.

— Постой, — сказал он Скаю, предостерегающе подняв руку. — Нам лучше выбрать другую дорогу.

— Что? Ты боишься маленькой пушистой крысы?

Зверёк угрожающе заверещал, чем развеселил Ская окончательно. Однако Колдун оставался очень серьёзен.

— Она вовсе не так безобидна, как кажется, Скаймгерд Хайтере.

Да он надо мною смеётся! Или действительно полоумный. Интересно, все колдуны такие?

А может, просто проверяет, не испугаюсь ли я? Вот ещё, только крыс мне и бояться, тем более таких маленьких! Я и пострашнее видел зверей. Одна волчья рыба чего стоит — опасна, даже если полдня на суше пролежала, с ней зазеваешься — живо останешься без пальцев.

Так что Скай пренебрежительно повёл плечом и шагнул вперёд. Ничего страшного не случилось, и он сделал ещё шаг.

Зверёк издал гнусный клёкот и прыгнул. Скай заслонился рукой и почувствовал, как впиваются сквозь рукав крошечные, но очень острые зубки. Гораздо острее крысиных. От неожиданности и боли Скай завопил и затряс рукой, но пушистая крыса вцепилась намертво и только утробно ворчала.

Колдун (который остался преспокойно стоять в сторонке) хохотал до слёз.

— «Маленькая пушистая крыса», так ты сказал? Ох, я не могу...

— Отцепись! — рычал Скай в бешенстве.