Скай сглотнул. Ему страстно хотелось сбежать. Он и так еле высидел, пока ему зашивали рассечённую бровь (теперь она была смазана какой-то вонючей мазью и не только болела, но и чесалась). Но, если не считать ещё двух страшных лиловых кровоподтёков (на груди — от удара щитом и на лодыжке — от пальцев Проклятого), Скай был цел. Он боялся не за себя — за Колдуна. Того положили на лавку под окошком, в стороне от других; там он теперь и лежал, безучастно глядя в потолок. Тётка Тальмы, маленького роста женщина, зашивала рану у него на плече. Её пальцы мелькали так быстро, не уследишь (она считалась в городе очень искусной пряхой), но лицо было бледным и испуганным.

— Скаймгерд Хайтере, — произнёс скрипучий голос.

Скай неохотно отыскал глазами Хермонда. Тот был ещё очень слаб (под спину ему подложили скатанный плащ, чтобы он мог сидеть), но глядел так же остро и колюче, как всегда. Правая рука висела на перевязи через плечо (значит, тогда кость хрустнула, а не клинок, вспомнил Скай и передёрнулся), раненая нога перевязана так туго, что колено не сгибается.

— Подойди сюда, — сказал он повелительно.

Скай разозлился. Вот раскомандовался, старый упырь...

Но он остановил себя. Хоть и упырь, он пока что командующий. Благодаря его решениям мы одержали победу. Он поверил моим словам. Позаботился о фермах. И в битве он был что надо. Увидев, как он отбивается, стоя на одном колене, никому бы в голову не пришло спрашивать, с какой стати Предводитель оставил командовать старика.

Эх, вот если бы Хермонд струсил, прятался бы за чужими спинами, ненавидеть его было бы так легко...

Скай пробрался мимо тесно составленных лежанок и остановился перед Хермондом. Старик долгое время изучал его свежую сарту, насупленное лицо (дурацкие зелёные пятна так с него и не отмылись), рану над глазом.

— Ты ослушался моего приказа, — проговорил он сухо. — Дважды. Но... в бою ты показал себя достойно. Всякий подтвердит это перед Предводителем. Я обязан тебе жизнью, раай-сар. Я это запомню.

Те, кто лежал поближе и был в сознании, ободряюще улыбались ему и кивали, и Скай знал, что должен радоваться, пыжиться от гордости. Ещё бы, любой мальчишка мечтает услышать такие слова, а уж от Хермонда! а уж когда тебя ещё даже не Нарекли...

Но меня Нарекли. Ох, если бы только отец был здесь, я бы объяснил ему...

Скай промолчал. Хермонд не сводил с него глаз.

— Твой друг, — сказал он взвешенно, — тоже хорошо показал себя. Я был бы рад поблагодарить его, но он не желает назваться. Может быть, ты скажешь мне, что он за человек и какого рода?

Мысли в голове у Ская заметались, как растревоженные осы. Хермонд его не узнал. Он ничего наверняка не знает кроме того, что Колдун... ну, колдун. Ещё можно извернуться, солгать что-нибудь спасительное... Знать бы только, что этот сумасшедший сам себя не выдаст...

Скай почувствовал, как разливается по жилам, будто яд, тоскливый холод. Глаза у Хермонда были тёмные, безжалостные, как острия стрел, и отвести взгляд, не вызвав подозрений, было нельзя. Но даже так, не глядя, Скай знал, что Колдун лгать не собирается и слушает очень внимательно.

— Этот человек — колдун, — сказал Скай во всеуслышание, с чувством стремительного падения. — По роду он из Фир-энм-Хайта. Его мать... изгнали. Забросали камнями на площади. Двадцать зим назад.

Стало очень тихо. Так тихо, что слышно было сонное жужжание мух и чаячий крик снаружи. Все смотрели на Ская, но больше никто не улыбался. Все лица вытянулись от суеверного страха. Руки делали охранительный жест.

— Да, — отрезал Скай, не желая стоять в этой мучительной тишине, — этот человек — колдун из Великого леса, и поначалу я тоже ему не доверял. Но за эти четыре дня он много раз спасал мне жизнь.

Молчание густело вокруг него, как вязкая глина.

— Изгнанных мы не преследуем, — произнёс в тишине зловещий голос Хермонда, — но позор падает на весь их запятнанный род. Ты ведь знаешь, раай-сар, что беззаконным запрещено возвращаться в город под страхом позорной смерти?

Скай закусил губу. Он был бы рад, если бы Хермонд ударил его. Конечно, я это знаю. Как я могу не знать, если столько зубрил с хронистом Прежний Закон?

Да вот только я об этом и не задумался, пока Колдун творил свои дурацкие заклятия, после которых едва жив остаётся, чтобы помочь чужим людям, которые рады его прикончить.

— Я знаю.

— Понимаешь ли ты, раай-сар, — продолжал Хермонд с напором, — что по Закону, хотим мы или нет, мы должны казнить изгнанника, если он дерзнёт вернуться?

Скай промолчал.

— А ты, колдун из Великого леса, знал, что тебя ждёт?

— О, — отозвался Колдун безмятежно, — разумеется.

— Но ты вернулся...

— Он вернулся только потому, что я его попросил! — вмешался Скай. — Слышишь ты? Это я его привёл! Я уговорил его нам помочь, иначе было не поспеть вовремя!..

Хермонд отмёл все его слова досадливым жестом.

— Его вины это не умаляет.

— Какой ещё вины?! — взъярился Скай. — О чём ты вообще говоришь? Он же не сделал ничего дурного никому из вас, так или нет? В чём он виноват? Он же спас вас всех прошлой ночью! Без него я бы не узнал о Проклятых, я бы не успел вас предупредить!

Но все таращились на него с прежним испугом, а Хермонд только поморщился.

— Даже если всё так, как ты говоришь, у нас есть законы.

Вот кто тут настоящий сумасшедший, а вовсе не Колдун. Скай отступил на два шага, дико оглядываясь по сторонам. Должен же хоть кто-нибудь понимать!..

— Вы что, оглохли? Колдун спас вас всех! Без него на Равнинах ни одной фермы бы не осталось, Проклятые бы... Ты не можешь вот так один решать, Хермонд... Или, думаешь, так проще? Так же, как ты хочешь от меня избавиться...

Вокруг изумлённо зашевелились: слыханное ли дело? Хермонд, однако, держал себя в руках.

— Остынь, Скаймгерд Хайтере. Ты говоришь бессмыслицу.

Но Скаю было всё равно, что о нём подумают. Он был так страшно зол, что слова вырывались у него помимо воли.

— Бессмыслица, да уж конечно! Да разве тут кто-нибудь сомневается, что из тебя Предводитель будет куда лучше, чем из меня? Только и рады будете, если отец...

— Довольно, — подал голос Колдун и сел, с трудом спустив ноги с лавки. — Не смущай добрых людей почём зря.

— Добрых людей?! — прорычал Скай, в возмущении оборачиваясь к нему. — Да уж куда добрее!.. Разве у нас в Фир-энм-Хайте есть такой закон, чтобы за помощь платить... вот так! Если бы хронист Ханагерн был жив, он бы вам сказал: — нет такого закона, чтобы можно было убивать кого тебе вздумается, Хермонд! А если бы и был — на что нам такой закон, с которым мы хуже Проклятых!

Но Хермонд был непреклонен.

— «Если же беззаконный дерзнёт вернуться, ничто да его не ждёт в Фир-энм-Хайте, кроме позорной смерти», — прочитал он по памяти, с глубоким удовлетворением. — Не один Ханагерн хорошо знал Прежний Закон, раай-сар.

Скай на шаг отступил к Колдуну.

— Что — хочешь и его тоже... камнями? Ну, попробуй! Дай только мне меч, и посмотрим тогда, так ли легко это у тебя выйдет…

Всё происходящее было так гнусно и нелепо, что Скай на самом деле ждал боя. Но никто не двинулся с места, в том числе и Хермонд (хоть он и побагровел от ярости).

— Замолчи! — прорычал он, ударив кулаком по дощатой лежанке. — Сей же час замолчи, не позорь себя, маленький глупец!

— Глупец, ну и пусть! Я не позволю тебе убить его без суда!

— Замолчи!

Снова повисла тишина. Скай испепелял Хермонда взглядом. Тот глядел в ответ ничуть не менее свирепо, но в конце концов сдался.

— Хорошо, — проговорил он, выровняв дыхание и морщась от каждого слова, будто от занозы. — Пусть будет по-твоему. В благодарность за его помощь, сегодня, в день прощания, никто не тронет беззаконного. Но он изгнанник по-прежнему. И если до завтрашнего утра он не уберётся из города в свой Лес, ему здесь не будет защиты.

— Завтра? — повторил Скай. — Хороша же у тебя благодарность! Он же ранен, ты что, не ви...