Кай мотнул головой. Нет, обманывает он себя. Здесь вовсе не в привязанности дело. В чем-то ином. Хорошо ему рядом с ней: спокойно, комфортно, тепло. И так не хочется никуда уходить.

— А чего тогда высиживаешь здесь один-одинешенек? — ткнул его в плечо дядя Митя. — Поругались?

— Нет. С чего бы? — удивился Кай. — Работы у нее много, мешать не хочу, — и это тоже было правдой, пусть и не всей.

В той степени, что Женьке действительно требовалось сдать материал в редакцию, Кай не покривил душой. Однако он вполне мог бы остаться в кухне и не мешать, как делал уже многократно. Однако именно сегодня с самого утра что-то настойчиво скреблось под кожей, требовало действия, а не бесконечного потребления информации. Исторические сведения обрывочны и вряд ли способны помочь в поимки светлых мерзавцев. Знаний о современности более чем достаточно, чтобы уже выползти из многожилищной башни и, хотя бы, пройтись самостоятельно по улице.

Пока Кая хватило только на то, чтобы выйти из подъезда и сесть на лавочке, созерцая окрестности и людей вокруг. Подобное он уже неоднократно проделывал и всякий раз люди его чуть-чуть удивляли. Их проблемы и интересы казались Каю, с одной стороны, мелочными, пустыми и неважными. С другой, у людей попросту отсутствовали другие, и это было очень хорошо. Девица… почти еще девочка Лиля могла без боязни быть съеденной или похищенной бегать за Васькой: тоже не сказать будто умелым стражем на вид. А Ваську могла по-настоящему тревожить необходимость убить час-другой на просмотр неинтересных «живых картинок» по зомбоящику, как таковой называла Женька. В ее квартире зомбоящик имелся, им пользовалась бабушка Женьки, но никогда она сама. Женька пользовалась компьютером, на котором тоже можно было смотреть «живые картинки».

В чем, спрашивается, разница?

На первый взгляд — ни в чем. Но именно на первый взгляд. Существовал нюанс: по зомбоящику крутили определенные (кем-то, кто их транслировал) «картинки», согласно заранее составленному расписанию и с той навязчивостью, каковая была выгодна его (расписания) составителю. Вдобавок, впихивали впаривательно-товарные блоги, как звала их Женька: тупые и неинтересные, однообразные, еще и многократно повторяемые. Они почему-то должны были заставить зрителей покупать именно впариваемые товары. Ну а на компьютере Женька смотрела лишь то, что хотела сама, без навязывания ей чего-либо. От впаривательных блогов у нее была установлена защита, да и не обращала она внимание ни на что лишнее. Как говорила, главное и основное, чему научили ее в вузе: фильтрация мусорной информации.

Подобных нюансов в этом мире было очень… слишком много. Даже не пасовавшего ни перед одним встреченным монстром некроманта заставляло отступать их количество. А с другой стороны, было интересно. Кая с детства тянуло к простым людям, но, по понятным причинам по-настоящему он не мог влиться ни в одну компанию: даже в щенячьем детстве, даже в ребячьей ватаге. Люди без дара или страшились его, или гордились знакомством. Никогда ничего ровного. Постоянные либо-либо. С магами обстояло просто: светлые являлись врагами все до единого, очень нечасто встречались безразличные и презирающие; темные же, наоборот, поголовно были друзьями, всегда готовыми прикрыть спину. Даже такие, как Корва, вечно задиравшая нос в обществе «роняющих слюни на ее претемный образ похотливых мужланов», ни разу не усомнившись, пожертвовала бы собой ради любого из них. А вот в мире Женьки все было не так: зыбко, неопределенно. Очень редко встречались четкие краски, в основном — лишь полутона. Причем цвета еще и смешивались, и перетекали из одного в другой постоянно. Не было однозначно-добрых для всех, пусть и существовали твари в людских обличиях вроде серийных убийц и маньяков. Но то были именно твари, невероятно хорошо прикидывающиеся обыкновенными людьми: в мире, в котором отсутствовали настоящие монстры, таковыми неминуемо становились сами люди. Не все, но в достаточном количестве.

— Работа, работа, перейди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого, — припевкой проговорил дядя Митя. — А чего здесь уселся? Своих делов нету, что ли, лунатик?

— А я вам мешаю? — вопросом на вопрос ответил Кай.

— А то! — усмехнулся дядя Митя. — Сейчас мои девчата выйдут, а тут ты такой: молодой-красивый. Мне конкурентов не нать.

— А кто выйдет-то?

— Семеновна, Антоновна, Филипповна… да ты весь мой курятник и не знаешь, — махнул рукой дядя Митя. — Потому беги, парень. Ой, беги отсюда! Поскольку если эти птички на тебя накинутся и заговорят, мало тебе не покажется.

Кай послушался. И, конечно, не побежал, но споро попрощался, и зашагал к большому тракту, зовущемся в этом мире шоссе. Тем более, зуд под кожей, предвещающий что-то важное, так и не прекратился.

…Он специально не выбирал направление, позволял тени подталкивать в спину. Миновал крайний многожилищный дом, дошел до будки, прозванной здесь ларьком, в которой торговали холодными лакомствами. Здесь же находилась лавочка под навесом, прозванная автобусной остановкой. Сами же автобусы оказывались ничем иным, как общественными экипажами: в мире Кая такие тоже ходили. Дальше начинались неизведанные территории. И именно туда ему, похоже, требовалось идти.

Шоссе он перешел без осложнений. Самоходок почти не было. На противоположной же стороне стояли двухэтажные домики за заборами возле леса справа и длинные многожилищные человейники слева. Тень гораздо ощутимее надавила на левое плечо, значит, идти следовало туда: к одному из небоскребов, стоящих тоже возле леса, но намного дальше.

Когда достиг наконец цели, поначалу не понял, почему так шумно. То, что орали именно представители кошачьих, Кай разглядел не сразу. Барсовоки почти не мяукали, да и голоса у них были грубее. Кай сообразил, что к чему, лишь когда чуть ли не под ноги ему бросился серый полосатый кот с тонким черным хвостом и утробно взвыл. При этом неудовольствие кот высказывал отнюдь не из-за присутствия некроманта. Всем телом он был обращен к крайнему подъезду, к которому Кай тем временем и подходил.

Кот, попятившись, уселся ему на ноги, заставив Кая остановиться. Одновременно с ним нечто придержало его за плечо. И ночной хищник, вылезший из укрытия днем, и собственная сила решили не пускать его дальше, и Кай был бы последним дураком, если не послушал. Кого-то ждали все эти коты и кошки и надо было бы, хорошенько рассмотрев, самому остаться неузнанным.

— МРАО!!! — возопил серый и встал в стойку с выгнутой спиной.

Ему вторило несколько десятков воинственных кличей сородичей. В этот момент одновременно произошло два события: на узкую дорожку, петлявшую меж этим и иными домами, выехала желтого цвета самоходка, а подъездная дверь, издав тонкий пронзительный писк, принялась открываться.

Кай поспешил накинуть капюшон. Благо, догадался, когда выходил, надеть легкую куртку с этим, несомненно, удобным атрибутом. Хотя Кай и предпочел бы собственный плащ, стоило признать: в этом мире тот выглядел слишком экстравагантно.

Вышедший на улицу под многоголосый кошачий вой мужчина был… типичным выходцем из другого мира. Вроде бы и одет по моде этого, и внешностью обладал самой незамысловатой, а спутать невозможно. Неопределенно-среднего возраста, молодящийся и весь какой-то приторно-маслянистый, улыбчивый… одним словом, светлый. Кай, вероятно, тоже отличался от местных жителей: спутать невозможно, если знаешь, как именно смотреть. Но у него имелось немалое преимущество: Кая сомирянин не видел.

Прежде, чем губы проронили заклятье, Кай сделал несколько шагов в сторону и опустился на скамью возле клумбы с мелкими, но пышными желтыми цветами. То, что сел он к светлому магу спиной, было ему на руку.

Мир перед глазами поплыл, а затем накренился и вспучился. Рука стиснула выкрашенную доску сидения. Самого Кая потянуло вперед, голова закружилась, но, вроде бы, тело никуда не свалилось, осталось сидеть, где сидело. Он же теперь видел глазами и слышал ушами одной из кошек.