Опаснейшая из способностей — умение дружить. Впрочем, Сестрий был светлым, а потому не стремился вникать, какими именно путами удерживают себя некроманты в этом мире. Привязанность, дружба, участие, множество прочих пустых слов, за которыми скрываются фантомы. Еще — долг. Не такой уж и фантом, если видишь воочию — а Сестрий видел и не раз насколько некроманты преданы королю и друг другу.
«Гости» не появлялись долго. Сестрий было решил, что ошибся, и даже успел чуть захмелеть от огромнейшего облегчения, упавшего на него подобно камню со скалы да прямо на голову. Но вот открылись двери, и первым вошел предводитель той банды, какую Сестрий нанял, чтобы похитить мальчишку.
Пожалуй, с этого момента участь Сестрия считалась решенной. Он совершил коронное преступление, бессмысленно отпираться. Потому он рассказывал, не видя ни малейшего смысла в сокрытии собственных тайн. Пожалуй, Сестрий даже гордился собой. Водить за нос столько времени одного из сильнейших некромантов страны, сыскаря, вхожего в десятку лучших… способен далеко не всякий.
— Жил я при посольстве. Сначала относил почту, кому следовало. Знакомился с нужными людьми, потом начал исполнять мелкие поручения.
— Которые становились все весомее по мере твоего продвижения по службе, — проговорил худой и высокий некромант, вызвавший к себе чувство искреннего отвращения, стоило ему переступить порог. Сестрий мысленно признал, что Лео на фоне данного типа выглядит гораздо человечнее.
— Я о том не думал, — отмахнулся Сестрий. — И о том, будто делаю неправильные с точки зрения главы моего государства вещи, не размышлял тоже. На империуса работал и мой отец, и прочие родичи. Пресветлая империя стремилась к воцарению добра и справедливости. Разве можно было препятствовать ей? Ни в коем случае. Я с детства мечтал о том светлом и прекрасном дне, когда моя родина преклонит колени перед светлейшим империусом, когда все уверуют в господа единственного и прекрасного. Ну а кто воспротивится… сам виновен в прегрешении перед светом. Я ведь светлый маг, господа некроманты. Не забывайте об этом! К тому же, отец всегда твердил: «Я, понятно, чужой для них, но ты… тебя они примут».
— Имперцы? — некромант подавил смешок. — Шавок им и своих хватает. Чужих подкармливать можно, они даже могут быть полезны: первыми кинутся на медведя, если забредет. Но в свору-то их брать зачем?
— Некрасивое сравнение, — поморщился Сестрий.
— Зато верное.
Сестрий помолчал, затем вздохнул и продолжил:
— На самом деле, истина кроется где-то рядом. Я был наивен, прекраснодушен и возвышен. И, как и любой юноша, неосмотрителен. В пресветлой же империи находилось немало тех, кто хотел величия, не рискуя. Пятая пятка левой задней ноги выездной кобылы семнадцатого слуги уборщика туалетов в нестоличной резиденции империуса, а его положение все равно всяко выше, чем мое: сына главы королевской дипмиссии.
— И тебя устраивало подобное? — удивился Лео.
— Я был молод и амбициозен. Я мечтал об аудиенции одного из низших патриархов.
— Эта-та падаль тебе зачем? — поморщился худой некромант… кажется, его звали Грис.
Сестрий глянул на него, на миг скинув маску отрешенности: с ненавистью, гневом и вызовом.
— Да потому что он — светлый, обличенный властью, — сказал он.
— Можно подумать, в королевстве таких нет.
— Те, какие в королевстве, не сделали бы меня имперцем! — с горячностью произнес Сестрий. — А патриарх — мог! Он объявил бы, и никто не посмел перечить!
— Тем не менее, эта светленькая порода тебя и подставила, — заметил Лео.
— Не без этого, — с печалью в голосе признал Сестрий.
— А потом ты продолжил шпионить на границе и…
Сестрий ударил кулаком по столу и едва не расплескал содержимое бокала.
— Нет. Нет. И НЕТ! Лео, я догадываюсь, куда ты клонишь!
Некромант выглядел бледнее обычного, лишь это выдавало его обеспокоенность. Голос звучал ровно, и выглядел Лео так, словно не потерял сына и не получил удар в спину от того, кого столько лет считал другом. Многие светлые маги, окажись на его месте, уже впали бы в истерику, уныние или отрешенность. Некромант держался. Неизвестно скольких сил ему это стоило, впрочем, Сестрию было это неинтересно.
— Я ошибаюсь?
— Да, Лео, ты ошибаешься! Ну? Слышишь же: я не лгу, даже не пытаюсь маскировать прямой ответ словами! — заявил Сестрий. — Я не знал о карете и пассажирке! Я не знал, кто будет бежать из Империи! Я не знал о прорыве границы! Амулеты подняли тревогу из-за повышенного магического фона. Дозорные на вратах успели поднять тревогу. Мы выдвинулись к границе, но не сумели предотвратить трагедии. Моей вины в смерти той женщины нет! Ей невозможно было помочь.
— Зато я помню, — тихо проговорил Лео, но услышали его все, — как лекарь отказался помогать в рождении Каю.
— Он повредился умом. С магами жизни случается подобное.
Лео прикусил губу.
— Клянусь Его Величеством, я убью тебя, будь ты виновен, — проговорил он.
— Я ценю, что ты мне веришь, — сказал Сестрий вполне серьезно. — К тому же я уж лет двадцать не занимаю никаких постов. С меня как со шпиона навар невелик.
— Тайный сыск разберется, — заметил Грис.
— Отчего похитить Кая ты решил только сейчас? Почему не раньше? — спросил Лео.
— Раньше… — Сестрий оглядел стражников и командира наемников — безмолвных зрителей-свидетелей его признания — и поочередно отсалютовал бокалом каждому из них. — А какой прок был мне с этого раньше? Лео, пораскинь своими знаменитыми мозгами, что-то ты сдаешь в последнее время. Меня один раз уже подставила какая-то имперская шавка с помойки. Неужели ты полагаешь, будто мальчишку у меня не отняли бы сразу же после похищения? Еще в очередь у дома выстроились бы и турнир устроили, выбирая достойного подобного «приза». Этот достойный и отправился бы к трону, а я снова остался ни с чем. Нет, Лео! Кай — твой сын, я — твой друг. Для меня просто идеальная схема. Только при таких обстоятельствах я был нужнее нужного!
— Сколько этой мрази выжило? — спросил Грис.
— Поверь, тебе хватит, — усмехнулся Сестрий и снова обратился к Лео: — О главном спросить забыл.
— Что изменилось? Почему ты решил похитить его теперь?
— В точку! Наконец-то вопрос по делу! — Сестрий дважды хлопнул в ладоши. Лео остался безучастным, Грис скрипнул зубами со злости. — Да достал меня твой щенок до печенок! Гонора, как у пресветлого принца крови, а сам-то чернее головешки.
— А вот теперь врешь, — констатировал Лео. — Кай никогда не принимал тебя. Мальчик очень тонко чует малейшую фальшь и улыбкам не верит. Он разглядел перстень у тебя на руке, и ты понял: медлить нельзя.
— Он успел рассказать.
— И нарисовать.
— Засранец, — Сестрий скривился и сплюнул прямо на пол.
— А перстень ведь непростой, — заметил Грис.
— Золотой, — проговорил Сестрий.
— Наполненный несвойственной нашему миру магией — так вернее. — Лео не знал наверняка. Как частенько случалось, вдохновение подхватило его и повлекло, а он не стал ему противиться. — И ты, разумеется, смекнул, что раз Кай рассмотрел перстень, то в нем именно эта магия и пробудилась. Хотел спросить, откуда у тебя колечко, да догадываюсь.
— Дали авансом, — произнес Сестрий глухо. — Чтобы ходил с ним постоянно, рисковал почем зря и ждал, когда же мальчишка созреет, — он допил крепленное очень дорогое пойло, вкус которого перестал ощущать уже после второго бокала, и налил еще. — Только я больше не желал, чтобы мои победы присваивала какая-нибудь выскочка. Я решил, ничего плохого не произойдет, если мальчишка мирно поспит в подвалах этого замечательного дома, в специальной зачарованной на сон комнатке. Я бы ему амулетик навесил, чтобы никакая тень не пробудила. Ну хороший же план. Я бы еще и помогал тебе в поисках, Лео. А параллельно торговался. Не сомневайся, уж я поторговался бы с имперцами на славу. Выбил бы себе пост в их ордене. Приняли бы к себе, как миленькие, — и он коротко рассмеялся. — Ну что ты так смотришь, Лео? Проклясть хочешь?
