— Да, закатай его пельмень, Женечка, я ж говорю: спасать тво-го лунатика надо, — не впервые уже с тех пор, как Женька открыла дверь, говорил дядя Митя. — Он же ночью мне жизнь спас, п-нимашь?! А чего же я? Его брошу?..

Сейчас он хотя бы объяснял, поначалу же велел Женьке немедленно собираться, захватить аптечку и следовать «пулей» за ним. Только строгий тон и настойчивость девицы охладили пыл дяди Мити, заставив обстоятельно рассказать и о «с иголочки одетом дружке», и про жутких монстров, охотящихся за подаренным брелоком.

Умница-Женька подробно расспрашивала о мерзавце, стремясь сравнить рассказанное дядей Митей с тем, что запомнила сама. Благодаря ей у Кая появился более точный словесный портрет. И чем большими подробностями тот обрастал, тем сильнее ему не нравился. Нет, он точно не знал и никогда не встречался с этим человеком. Однако мог сказать абсолютно точно: внешностью и повадками мерзавец походил на типичного светлого мага, причем, имперского рода.

— Ну… судя по тому, что вы пришли ко мне в одиночестве… — начала Женька.

— Так я ж те и говорю: пропал! — кажется, дядя Митя хлопнул себя по коленям. Или в ладоши. — Меня спас — и пропал! Как в воздухе растворился! Коперфильдов недоделанных настругали, а я теперь мучайся!

— А монстры? — поинтересовалась Женька.

— В прах развеялись. Вот как твой лунатик с ними разделался, так и…

— Постойте. Дядь Мить, — остановила его Женька, — если Кай пропал, то почему я должна с вами ехать на какое-то кладбище? Вы, чего же, думаете, он там специально для меня проявится?

Мужик откашлялся и, похоже, впервые за время разговора задумался.

— А кроме того, мой лунатик, как вы его обозвали, преспокойно спал всю ночь и не по каким кладбищам не ходил, — решила добить его Женька. — Приснилось вам что-то, дядя Митя.

— Ну уж сон от яви… — начал тот, после чего разговор наверняка свернул бы на новый круг.

Кай откашлялся: достаточно громко, чтобы его было слышно в коридоре. Там, спустя пару мгновений, приглушенно ойкнули.

— Это чо ж… Правда? — переходя на шепот, спросил дядя Митя.

— А вы подумали, я вас обманываю? — сказала Женька, как почудилось Каю, с облегчением в голосе.

— Женя?.. — позвал Кай, чтобы у дяди Мити не осталось никаких сомнений. Мог бы — поднялся и сам засвидетельствовал визитеру почтение, только это было идеей не из блестящих. То, как Кай выглядел, только доказало бы, что он провел ночь где угодно, но не в постели.

Девица откликнулась дежурным:

— Уже иду.

— Ой, как некрасиво получилось, извини Женечка, — прошептал дядя Митя, но, вдруг осекся: — Но он же… — и тотчас умолк, наверное, махнул рукой и внезапно заговорил быстро и по-прежнему тихо: — Он точно меня спасал, можешь сколько угодно считать, будто я белочку словил, только подобных глюков не случается даже перебравши. Я медик в прошлом, я знаю. И ты его держись. Слышь, Евгения, настоящий он, ясно? Все, пока. Лунатику привет от меня и признательность. Не забуду.

Судя по щелчку замка, он сказал все, чего собирался, развернулся и ушел.

Кай открыл глаза, улыбка сама собой растянула губы помимо его воли: доброе слово и кошке приятно, некромантов же, как правило, не благодарят вовсе. И это обидно. Иногда. Но тем радостнее подобную похвалу — ни в коем случае не лесть, сказанную не в его присутствии — слышать.

— Я смотрю, настроение у тебя приподнятое, — заметила Женька, входя на кухню и окидывая его долгим взглядом. — В отличие от всего остального?

Кай помрачнел.

— Спрашивать, где тебя носило, не собираюсь. Частично доложили, — заметила она, придвинула ногой трехногий табурет и села к столу, оказавшись аккурат напротив него. — Собственно, у меня к тебе всего один вопрос. Вернее, два: как ты себя чувствуешь, и чем тебя лечить?

Кай пожал плечом, слегка поморщившись.

— Нас не лечат, — сообщил он. — Со временем проходит само, причем быстрее, чем у простых людей.

— Совсем? — не поверила Женька.

Кай тяжело вздохнул.

— Я некромант, — пояснил он. — Сильнейший из темных магов. Лекари — сильнейшие из магов светлых. И именно по этой причине не переносят нас на дух.

— Но сейчас-то ты не среди этих расистов.

— Кого?

Это слово было Каю неясным и никаких подобных ему он не знал.

— Тех, кто дискриминирует… тьфу, — Женька сообразила, что и такое определение, скорее всего, останется непонятым, — ненавидит других из-за цвета их кожи. Или из-за формы носа. Или характерных особенностей внешности.

— Глупые люди, но не мне судить их, — заметил Кай. — Вот только оттенок силы — это другое.

— А мне плевать! — почему-то разозлилась Женька. — Ты выбирал становиться светлым или темным?

Кай покачал головой и нехотя признался:

— Я умер бы, не стань некромантом.

— Значит, ваши лекари — расисты, — настаивала Женька. — Наши врачи приносят клятву Гиппократа, по которой обязуются помогать всем, нуждающимся в помощи, вне зависимости от… ничего.

— Ты рассказываешь то, как должно быть, но не есть на самом деле, — пожурил ее Кай.

— Да нет… Понятно, что всякое случается. И разные медики бывают. Но вот у нас… в кодексе наказуемых деяний есть оставление в опасности нуждающегося в помощи человека. А у вас?

— У нас… лекарь, отказавший в помощи, лишается дара. Его наказывает его же собственная сила. Только это не касается сильных темных магов. Мы… как полюса магнита. У вас ведь известно, что это?

— А то нет, — отмахнулась Женька. — В детстве в школе все проходят. И в целом аналогию я уловила, только все равно считаю подобное гадким.

— Это-то и удивляет, — прошептал Кай, но, должно быть, слишком тихо. Женька слов не расслышала, либо попросту проигнорировала, увлеченная новой идеей.

— Ты ведь никуда не собираешься сбегать? — уточнила она.

— Вряд ли у меня выйдет.

— Значит, сиди здесь и жди меня, — обрадовалась неизвестно чему Женька. — У бабушки в аптечке чего только ни отыщется. Таблетки от давления тебе точно ни к чему, а вот анальгин придется ко двору точно. Что-нибудь серьезное есть? Переломы, головокружение?

Кай прислушался к себе:

— Нет. Вот встать смогу вряд ли. Хотя… если будет нужно…

— Не нужно, — прервала его Женька. — Переломов нет, внутренние органы не задеты, сотрясения мозга не наблюдается, с синяками, ссадинами и растяжением я уж справлюсь как-нибудь.

***

Лечебные средства подействовали через полчаса. Кай почувствовал себя не просто лучше, а словно заново родившимся; сумел сесть и даже задал вопрос, который порядком давно вертелся у него на языке:

— Я сильно вас скомпрометировал?

Засвистел на плите чайник, Женька воспользовалась этим обстоятельством, чтобы не отвечать сразу. Либо Каю так только показалось. Через минуту на столе рядом с ним исходил паром ароматный напиток, называемый здесь чаем. Сам Кай знал другой чай, который без крайней на то необходимости никто не стал бы пить. Впрочем, он уже заметил, что некоторые привычные слова здесь подразумевают немного другое или даже совсем иное значение, нежели он привык. Подобное было бы забавным, если бы не приходилось постоянно быть начеку, боясь недопонимания.

— А у тебя… там, — Женька снова плюхнулась на табуретку, поджав ногу. — Ночь, проведенная с девушкой, способна кого-то скомпрометировать?

Кай покачал головой.

— Так вот, у нас всякие взаимоотношения двух взрослых людей в порядке вещей. Конечно, есть неадекваты и прочие любители сунуть свои носы в чужие дела. Но когда их бредни про должно и недолжно имели хоть малейшее значение? Просто они просрали собственную жизнь и теперь стремятся нагадить в жизни прочим людям.

— У нас — тоже, — сказал Кай. — Касательно всего, тобой сказанного.

— Так и в чем дело в таком случае? — поинтересовалась Женька.

— Против огласки выступают сами лица женского пола. Они, видишь ли, считают себя выше отношений с мужчинами.

Женька присвистнула.