Отчего-то чем проще были встреченные им люди, тем большей благожелательностью они проникались к Каю и к Лео. Наверное, имперская зараза не укоренилась в королевстве только благодаря деревенским жителям и обитателям небольших городков. В больших городах всякий приблудный пес мнил себя отпрыском светлого мага со всеми вытекающими заблуждениями и ратовал за воцарение добра и света, часто не понимая того, к чему они приведут несчастное человечество.

Лео часто подначивал Сестрия утверждением:

— В конце добро обязательно победит.

И, когда тот воодушевленно соглашался, прибавлял:

— Однако, надеюсь, очень нескоро.

Вряд ли светлый понимал истинный смысл этих фраз. Он распалялся, выходил из себя, начинал говорить о несовершенстве зла, препятствующего воцарению светлого и прекрасного.

И тогда Лео договаривал:

— Воцарению абсолютно мертвого мира, в котором ничего не будет происходить, поскольку любое изменение — суть зло для того, что уже устоялось.

Его снова повело в сторону, и Кай вовремя ухватился рукой за корягу, торчавшую из размокшей грязи. Под подошвой чавкнуло. Не хватало ему еще угодить в трясину — вот номер будет, если завязнет. Сил ведь не хватит даже самого простецкого духа вызвать и отправить за помощью.

— Некромант, утонувший в болоте, — процедил Кай сквозь зубы, — это почти анекдот.

У него никогда не выходило сочинять веселое, вот страшные истории — в разнообразии и в количестве. К примеру, о том, как мальчишку-будущего некроманта похищают светлые ублюдки и собираются зарезать на алтаре во славу своего единого и милостивого божка. Деревенская детвора гуськом ходила за Каем, требуя продолжения истории. Ведь кровавый ритуал был только началом: мальчишка не только поднял древнего, много лет назад убитого воина из кургана и покрошил светлых мерзавцев с его помощью, он вызвал демона из другого слоя бытия и связал с собой кровью. Демон поклялся служить некроманту, пока тот не решит перейти грань жизни. Впереди их ожидало немало славных дел ведь мальчишку сразу приняли в тайный сыск.

Особенно, его деревенским друзьям нравилась история про раскрытие заговора, основанная на реальных событиях, главным героем которых на самом деле являлся Лео. Но истории про Лео популярностью не пользовались: он был слишком взрослым. Ребятне же всегда интереснее слушать о приключениях сверстников.

Вскоре, слякоть из-под ног исчезла к немалому облегчению Кая. Земля поднималась. По его расчетам, вскоре он должен был взойти на холм. Вот только туман не стремился отступать. Казалось, наоборот, становился плотнее.

«Может, холм не столь и велик?» — предположил Кай.

В любом случае, идти он мог лишь вперед, иногда сворачивая в стороны, петляя, словно мелкий зверь, стремящийся сбросить со следа хищника. Имелась у него надежда, что, двигаясь напрямик, преследователи все же угодят в трясину и, конечно, вряд ли утопнут в ней, но хотя бы замедлятся.

Предутренние туманы нередки в этой местности, но то ли нечто странное происходило с самим природным явлением, то ли с Каем. Иногда белесая дымка шла рябью. Временами серела или синела. Однажды предстала в виде зеркала, только неправильного, кривого, отбрасывающего такое же кривое отражение. Если бы некроманты могли видеть сны, Кай уже записал себя в спящие. Решил, будто все же упал где-то, а преследователи вот-вот доберутся до него, если уже не добрались. Вот только некромантам неподвластны сновидения. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Все, с ним происходящее, было реальным, и Кай понятия не имел почему. И как ему действовать не знал тоже. Разве лишь идти вперед, надеясь выбраться. На пустыре, конечно, происходило много гадостей, имелись и неучтенные «дикие» захоронения: у преступников не всегда находился под рукой прикормленный пиромаг или заряженный артефакт, своих жертв они закапывали, чем прибавляли некромантам головной боли, а самим себе увеличивали сроки заключения, если не подводили под казнь. Одно из таких «диких» захоронений Кай очень удачно зацепил «последним доводом» недавно. Однако никогда, ни от кого и ни разу он не слышал о таких вот туманах. Даже в байках и легендах о них ничего не говорилось.

Туман не был однороден. Со временем Кай научился видеть в нем «тропинки» и «тоннели». Словно в лабиринте. Однажды, не поверив глазам, он пошел напрямик в белесую, покрывшуюся мелкими серебристыми крапинками-уплотнениями стену и чуть не вывихнул ногу, угодив в кротовью нору. Крапинки же некоторое время жглись, словно ядовитые споры гриба Адовия. На коже выступили мелкие волдыри и красная сыпь, впрочем, быстро пропав.

Больше Кай решил не экспериментировать и ходить только по «тропам». Внимательно вглядываться в кривые отражения, возникающие все чаще, он не собирался, но уж больно любопытными они выглядели. И интриговали. Иногда они казались выходами из тумана. Мир в них чудился почти привычным. Но именно почти. То, что перед ним всего лишь кривое отражение мира реального, а не он сам, выдавали детали.

Луг с ярким — слишком ярким для стоявшего времени года — разнотравьем, однако, как кажется, вполне обычным. Ромашку и василиск полевой, на нем произраставшие, Кай опознал. Пару странных серебристых растений — нет, но, в конце концов, он некромант, а не травник. Белое солнце, светящее из-за розоватых туч. Лес вдалеке. Звон ручья. Вроде бы, обыкновенный пасторальный пейзаж. Но вот на ближайшую травинку прыгнул ярко-синий кузнечик в бурых пятнах, пошевелил усиками и длинным жабьим языком подцепив с земли алого муравья, принялся пожирать.

Встречались и вовсе странные «отражения». Кая поразил осколок непроницаемо-черного неба с точками сиреневых и фиолетовых звезд. Таких он никогда не видел ночами. И уж точно не наблюдал встававший из-за горизонта серо-белый диск, окруженный кольцами.

В другом «отражении» по оранжевому песку под сине-зеленым небом важно шли двуногие рептилии с непомерно большими и с виду тяжелыми головами, их подгоняли синекожие существа, издали напоминавшие людей. В еще одном «отражении» изображение колыхалось, словно вода, и плавали бледные люди с змее-рыбьими хвостами вместо ног. А в следующем…

Кай не сдержался и хмыкнул. Уж слишком потешно было наблюдать за стаей крылатых… коров. И за тем, как, завидя ее, прячутся по жилищам чернокожие обитатели чужого мира.

Сколько времени продолжалось это путешествие Кай не мог бы сказать. Время потерялось точно так, как и пространство. Если, сориентировавшись по звездам или восходу солнца, он еще мог худо-бедно предположить, в какой стороне находится город и окружная дорога, то теперь, петляя по туманному лабиринту, на такой подарок рассчитывать не приходилось. Иногда Кай останавливался и прислушивался, пытаясь определить, не настигла ли его погоня. Однако туманный лабиринт кривых отражений скрадывал почти все звуки. Кай слышал лишь свое слегка заполошное дыхание и иногда треск сухой ветки, когда неосторожно наступал. Ему не хотелось ни есть, ни пить. Усталость притупилась, боль утихла и ничем не напоминала о себе после очередного «отражения» со скалящимся из него существом, одетым, как Кай, но с мохнатой мордой летучей мыши. При этом дотянуться до своей темной сути Кай по-прежнему не мог, как не сумел мысленно позвать Лео или духа-охранителя.

— Но это же не посмертие?! — выкрикнул Кай. В какой-то момент идти в туманном безмолвии стало невыносимо. — Я знаю это наверняка!

Проснувшееся эхо многократно по-своему переврало его возглас, долго смаковав:

— Няка…-ака-яка-кака-а…

А затем Кай увидел выход. Вернее, был почти уверен, будто это он. Туманный тоннель вел не к диковинному кривому «отражению» с нереальными обитателями, а во вполне знакомый и привычный мир, с отнюдь не яркими, частично созревшими травами, названия которых Кай знал с детства, с голубоватым, но не особенно ярким небом, соответствующим середине дня, даже частые облака были вполне привычны. Кай, конечно, потерял ход времени, но не сомневался: проблуждал достаточно, чтобы не только солнце взошло, но и через зенит перевалило. Он стоял перед тоннелем очень долго, ожидая, не выползет ли на обозрение какая-нибудь неведомая тварь, но дождался лишь самых обыкновенных мух и белую бабочку.