— Хорошо, я все же спрошу, — наконец говорит она. — Где ты научился готовить?

— За решеткой, — говорю я, поворачиваясь к ней лицом.

Волна чего-то болезненного пробегает по ее лицу, прежде чем она берет себя в руки и снова смотрит на меня нормально.

— Тебе разрешили там готовить? — она спрашивает.

— Надо как-то заполнить дни — я работал на кухне.

— Ха… Я думала, они сделали мастерскую или что-то в этом роде.

— Они сделали. Я выбрал кухню.

Она делает глоток напитка и внимательно наблюдает за мной:

— Почему?

— Ты всегда говорила, что тебе нужен мужчина, который умеет готовить.

Она чуть не подавилась глотком:

— Ты научился готовить для меня?

— Возможно, ты и пыталась забыть обо мне, принцесса, но все, что я там делал, было для тебя — для нас.

— Ну тогда… — Она неловко оглядывается вокруг, прежде чем сделать еще один большой глоток напитка.

— Расскажи мне о гараже, — слышу я ее слова после нескольких минут молчания.

— Что ты хочешь знать?

Я оставляю готовку и сажусь напротив нее. Открываю одну из бутылок пива, которые купил сегодня.

— Что ты хочешь знать?

— У тебя настоящий бизнес, — заявляет она.

Я делаю глоток золотой жидкости:

— Технически у нас теперь бизнес.

Ее глаза расширяются от удивления:

— Ты вписал мое имя?

Я посмеиваюсь:

— Что? Твой маленький детектив не рассказал тебе об этом?

Она медленно качает головой:

— Нет, он не сказал

— Он? — Удивляюсь я. — Что случилось с Джиной?

Джина была ее напарницей в расследованиях. И во времена, когда меня посадили — они работали вместе.

— Я сменила работу два с половиной года назад.

— Что? Почему?

Возможно, я пропадал без вести в течение трех лет, и наверняка есть вещи, о которых я не знаю, но эта новость меня по-настоящему удивляет. Дилан любила свою работу в журнале, я никогда бы не подумал, что она уйдет.

Ее глаза стеклянные, и она качает головой:

— Просто пришло время перемен.

— Принцесса, что случилось?

Она снова качает головой, на этот раз с большей выразительностью:

— Ничего. Я в порядке.

Она не в порядке. Я много облажался в своей жизни, но я все еще не настолько глуп, чтобы думать, что ее сейчас ничего не расстраивает.

— Дил…

— Оставь это, — резко останавливает она. — Я хочу услышать о гараже.

Я долго наблюдаю за ней и подумываю о том, чтобы продолжить обсуждение этой проблемы, но знаю, что это будет пустой тратой ее времени — я не могу заставить Дилан поговорить со мной, если она этого не хочет. Женщина подобна банковскому хранилищу.

— Джефф проделал большую часть тяжелой работы — ему принадлежит половина здания, — объясняю я ей. — Но я уверен, что ты уже это поняла.

— Как долго он работает?

— Около года. Я отложил твою долю прибыли. Я чертовски шокирован тем, насколько хорошо у него идут дела.

— Я рада, что это удалось, но мне не нужны твои деньги, Энди.

— Это не только мои деньги.

Она смотрит на меня, и я вижу, насколько она устала. Она выглядит измученной, то ли из-за меня, то ли из-за чего-то другого, я не знаю.

— Ты хорошо спала, принцесса?

Она игнорирует мой вопрос и делает еще один большой глоток вина:

— Как тебе удалось наладить бизнес, находясь за решеткой?

Мы снова вернулись к разговору обо мне.

— Джефф взял мой мозг и принял все решения… это было непросто, но в конце концов мы добились цели… Я вложил свою половину денег.

Я до сих пор помню тот день, когда Джефф рассказал мне о неожиданном переводе на мой банковский счет. Это было похоже на последний гвоздь в гроб. Она продала наш дом. Дом, который мы вместе восстановили с нуля. Дом, в котором мы планировали жить всей семьей. Дом, который мы поклялись никогда не покидать.

Она застенчиво смотрит на меня, прежде чем переключить взгляд на что-то на скамейке перед ней.

— Ты продала дом, — шепчу я, даже не пытаясь скрыть обиду в голосе.

Мы могли бы спорить без перерыва все время, пока работали над этим местом, но это была лишь одна из вещей, которые мне в нем нравились больше всего.

— Мне пришлось.

Я до сих пор не знаю, почему она ушла с работы, и исчезновение моей части дохода не могло быть для нее легким делом — насколько я знаю, она влезла в большие долги.

— Тебе нужны были деньги?

Я не знаю точной суммы, которую она получила за наш дом, но если предположить, что она дала мне половину денег, то это было чертовски много.

Теперь она смотрит прямо на меня, и взгляд ее — взгляд побежденного человека.

— Времена были тяжелые, но дело было не только в деньгах… Я просто не могла быть там без тебя.

Я жесткий парень. Не плачу из-за всякого дерьма, но слова, вылетающие из ее уст, почти разрывают меня.

— Ты оставил меня, Энди. Я не знала, что делать, не знала, куда обратиться.

— Тебе следовало обратиться ко мне.

Я тянусь к ее руке, но она отдергивает ее:

— Я не могла.

— Тебе следовало поговорить со мной.

— Я не могла! — на этот раз она кричит. — Тебя заперли. Тебя не было рядом со мной.

— Тебя рядом со мной тоже не было, — отвечаю я, повышая собственный голос.

— Не взваливай на меня это, Энди. Ты сделал свой выбор.

— Ты меня даже не выслушала. — Я кажусь побежденным. Мой голос потерял всякую громкость — это всего лишь шепот.

Она уже приняла обо мне свое решение — теперь я это вижу и не уверен, что смогу что-то сделать, чтобы это изменить.

— Ты хочешь знать, почему я не осталась рядом и не услышала твою версию истории, Энди? Ты действительно хочешь знать?

Я не уверен, хочу знать или нет, но мой рот отвечает без моего разрешения:

— Да.

— Я скажу тебе, почему! Я не могла сидеть и спрашивать тебя, сделал ли ты это, потому что, если бы ответ был «да», тогда получилось бы, что я любила преступника! Каким человеком это сделало бы меня? Мне пришлось вычеркнуть тебя из своей жизни. Я просто должна была это сделать.

Ее ответ, возможно, не имеет смысла для многих людей, но для меня он имеет смысл. Это чувство самосохранения как оно есть. Если бы она дала мне возможность поговорить, она бы не смогла уйти — независимо от того, виновен я или невиновен. Ее единственным вариантом полного разрыва было полностью уйти и поверить, что я виновен.

И я могу понять, почему она не подвергла сомнению решение суда. Потому что я не белый и пушистый, меня буквально поймали с поличным.

В итоге все сложилось в одной точке и было украшено аккуратным бантиком.

Больше всего меня ранит то, что я бы никогда не смог уйти от нее так, как она сделала со мной — что бы она ни сделала, — но ей это удалось.

Я встаю со своего места и возвращаюсь к плите. Хватит глубокого и тяжелого на один вечер — моя голова больше не выдержит. Мое сердце тоже, если честно.

— Итак, Джефф начал все делать отсюда, а я сделал все, что мог, изнутри. Я доверил ему финансовую сторону дела и найм персонала.

— Энди… — шепчет она.

Я не поворачиваюсь.

— И теперь я буду работать в гараже пять дней в неделю, как Джефф, Тони и другие ребята.

— Ну, я рада за тебя, — мягко отвечает она.

— Спасибо, принцесса, — бормочу я.

— Энди?

Я поворачиваюсь к ней лицом. Кажется, она хочет что-то сказать, но останавливается:

— Можешь мне сообщить, когда ужин будет готов?

Я киваю.

Она спрыгивает со стула и спешит из комнаты.

Глава 8

Дилан

— Я ощущаю, как закрадывается чувство вины, Сара, я чувствую себя ужасно.

— Не смей. Ты ни в чем не виновата, — успокаивает она меня по телефону.

— А что, если виновата? Что, если я все это время ошибалась?

— Мы уже сто раз это обсуждали, Ди, его поймали на украденном байке, черт возьми. Они связали его со всей операцией. Он сделал это. Тебя просто завораживает его хриплый голос и потрясающее тело.

Она права — я снова думаю не головой.