Она фыркает от смеха.

— Извини, кексик, у меня работа — здесь, в реальном мире, у нас есть такая штука, как ответственность.

Я роняю миску в раковину и скрежещу зубами.

Я хочу подойти и вытрясти из нее этот ехидный комментарий.

Я знаю все об ответственности, черт возьми.

Я знаю, каково это — иметь ее, и я знаю, каково это — когда ее у тебя отнимают.

Я знаю, каково это — когда человек, за которого ты отвечаешь, где-то в мире делает черт знает что, и ты не можешь ничего с этим поделать.

Я делаю еще один глоток кофе, чтобы успокоиться — не могу терять самообладание с ней — это не ее вина, что у меня отняли обязанности. Это все на мне.

— Не всю оставшуюся неделю, — говорю я.

Она ставит чашку на стойку с немного большей силой, чем нужно.

— Что, черт возьми, это значит?

— У тебя неделя выходных — все организовано.

Она усмехается.

— Хорошая попытка, Энди. Ты даже не знаешь, где я работаю.

— Не знаю? — бросаю я вызов.

— Нет. — Она самодовольно улыбается мне.

Я пожимаю плечами.

— Ну, тогда… Думаю, я все-таки не звонил в офис «The News Daily»… Я не организовывала для тебя выходной, и, вероятно, ко мне тогда не приставал кто-то по имени Стю…

У нее отвисает челюсть, но она быстро берет себя в руки и захлопывает ее:

— Ты этого не сделал

— О, я именно так и сделал. — Я ухмыляюсь. — Стю был более чем счастлив дать тебе выходной на всю оставшуюся неделю — видимо, ты не умеешь расслабляться, и он думает, что я как раз подхожу для этой работы. — Я гордо выпятил грудь.

— Я его убью, — спокойно заявляет она. — Он, может, и лучший в том, чтобы накопать грязи или выследить людей, но я засуну его так чертовски глубоко, что он сам себя не сможет найти.

Я усмехаюсь ее угрозе и пожимаю плечами:

— Как скажешь, принцесса, но придется подождать до следующей недели — ты в отпуске.

Она скрещивает руки на груди — на ее лице упрямое выражение.

— Я никуда с тобой не пойду.

— О, ты пойдешь, ладно?

— Это ты так думаешь, — ворчит она.

Я иду к двери, полностью одетый благодаря нелепой температуре, которую она все еще отказывается сбивать.

— Дилан? — кричу я, когда уже совсем близко от двери.

— Что? — резко говорит она.

— У меня все еще есть мой байк.

Я не упускаю звук ее резкого вдоха и сдавленного бормотания «о, черт».

Глава 12

Дилан

— Я иду не потому, что хочу провести с тобой время. Я иду, потому что хочу увидеть свою девочку. Просто чтобы внести ясность. — Я тыкаю ему пальцем в грудь, чтобы он знал, что я действительно настроена серьезно.

— Продолжай уговаривать себя. — Он ухмыляется. — Я-то знаю, что ты просто не можешь дождаться, чтобы снова крепко обхватить меня ногами за талию.

От его слов у меня по коже бегут мурашки.

— Открывай уже эту чертову дверь, — требую я.

Он приседает и открывает замок на двери сарая.

Дверь скрипит, когда он ее поднимает.

— Вот она, — гордо объявляет он.

Вот она, действительно. Я уже не во многом уверена, но я точно знаю, что люблю этот байк.

— Она хорошо выглядит, — бормочу я, мои пальцы с любовью пробегают по темной коже и твердому корпусу.

— Она полностью на ходу, — говорит он, как гордый отец. — Все еще едет как мечта.

— Ты катался на ней без меня?

— Ты пыталась развестись со мной. Конечно, я катался на ней без тебя!

Я надуваю губы:

— Мне кажется, я скучала по этому мотоциклу больше, чем по тебе.

Его губы расплываются в самодовольной ухмылке:

— Так ты и правда скучала по мне.

— Не переиначивай мои слова.

— Просто делаю выводы из того, что слышу. — Он усмехается. — А теперь надень шлем, принцесса, мы убираемся отсюда к чертям.

— Наконец-то… — драматично вздыхаю я — … он говорит то, что я действительно хочу услышать.

Энди качает головой в изумлении и подходит ко мне, держа в руках шлем, который всегда был моим. Он надевает его мне на голову, а затем тянется к моему подбородку, чтобы затянуть ремешок. Его пальцы касаются моей кожи, и по позвоночнику пробегают мурашки.

— Готово, — тихо бормочет он.

— Спасибо, — отвечаю я тем же.

Он дарит мне улыбку, от которой у меня сжимается живот, и отходит от меня. Я благодарна за эту передышку. Сейчас мы окажемся в близком контакте, в максимально личном пространстве друг друга, где не будет возможности избежать его твердого, теплого тела и этого притягательного запаха, когда я окажусь на заднем сиденье его байка. У меня нет сомнений, что именно поэтому он привел меня сюда. После того, как он провернул этот нелепый трюк с моей работой, в котором, я уверена, Стю был слишком рад помочь, все ставки отменены. Теперь я это знаю, Дрю выкладывается по полной.

— Ты готова? — спрашивает он, отвлекая меня от моего внутреннего осознания.

Сейчас он сидит на байке, и, черт меня возьми, я хорошо держалась ранее, но прямо сейчас я стою на краю. Потому что сейчас он — все мои мечты последних трех лет, ожившие прямо у меня на глазах. Парень передо мной похож на того Дрю, в которого я влюбилась, и, хотя внешность может быть обманчива, я позволяю себе на мгновение притвориться, что ничего не изменилось. Я позволяю себе притворяться, что мы просто Дрю и Дилан — безумно влюбленные в жизнь и друг в друга.

Перекидываю ногу через заднюю часть мотоцикла и кутаюсь в кожаную куртку, что он попросил надеть для поездки, затем мои ноги крепко обхватывают его бедра.

— Держись за меня крепче, принцесса.

Мое сердце колотится в груди. Он всегда говорил это, когда я садилась на его мотоцикл… с самого первого раза. Он не забыл.

Я знаю, что это неправильно с моей стороны, и что я не должна вселять в нас надежду, повторяя свою часть фразы, но слова вылетают из моих уст прежде, чем я успеваю убедить себя, что это ужасная идея

— Я ни за что не отпущу, — шепчу я.

Слышу, как он глубоко выдыхает, прежде чем повернуть ключ и заставить мотоцикл реветь. Запрокидываю голову и широко улыбаюсь. Думаю, моя тоска по урчанию двигателя Харлея за это время стала хронической. Интересно, что я никогда не сидела на мотоциклах, пока Энди не ворвался в мою жизнь и мое сердце. Но теперь я едва могу вспомнить время, когда я не чувствовала свободу ветра в моих волосах.

Мой почти-бывший-муж осторожно выезжает из сарая, и, прежде чем я осознаю это, мы уже мчимся по открытой дороге, по которой я никогда не ездила. Не знаю, куда он меня везет, но прямо сейчас мне все равно. Важно только то, что я здесь, с ним одним из всех людей на земле, и я свободна. Могу притвориться на несколько часов, что последних трех лет вообще не существовало. Могу быть женщиной, влюбленной в своего мужа, не скрывая этого и не стыдясь этого факта.

Энди что-то кричит мне через плечо, но я не слышу, и мне все равно. Я просто ухмыляюсь и крепко прижимаюсь лицом к его спине. Никогда не представляла себя на заднем сиденье байка, но здесь я чувствую себя свободной. Я доверяю Энди в этом так, как не уверена, что смогу доверять другому человеку.

Спустя, казалось бы, целую вечность, Харлей начинает замедляться, прежде чем полностью съехать с асфальтированной дороги и выехать на ухабистую гравийную дорожку. Теперь ему приходится ехать намного медленнее, и шум становится тише, достаточно тихим, чтобы я могла поговорить с его владельцем:

— Где мы? — спрашиваю я.

— Увидишь примерно через пять минут, — кричит он через плечо.

Теперь я хорошенько оглядываюсь, чтобы убедиться, что все не проносится так размыто. Мы находимся в совершенно уединенной территории, похожей на сельскую местность. Я не вижу здесь ни единого признака жизни, кроме нескольких странных коров, пасущихся в загоне неподалеку. Мы приближаемся к густому кустарнику, и мне, вероятно, следует беспокоиться, что мой муж-заключенный собирается убить меня и выбросить мое тело в лесу, но я не волнуюсь. Я знаю, что Энди никогда не причинит мне вреда, по крайней мере, физически. Он мог совершить много сомнительных поступков с того дня, как я его встретила, и задолго до этого, но я знаю, что могу доверять ему, что он убережет меня от вреда. Он убьет кого или что угодно, что попытается причинить мне вред. Знаю, что умрет за меня, если придется.