Мы с Юлькой стоим в стороне от остальных, она долго выслушивает мои наставления: то улыбается, то кивает головой, становясь не по-юношески серьезной. Потом взбегает по короткому трапу грахарианского корабля и скрывается внутри, ни разу не обернувшись. С утробным урчанием просыпаются двигатели, приподнимая продолговатый серый корпус, позволяя амортизаторам повиснуть в воздухе. Еще мгновение и, разорвав зеленые кроны, он взмывает вверх.

У нас нет времени стоять и провожать его взглядами. Если место старта отследят – а скорее всего так и будет – сюда нагрянет эйнерский отряд. Нужно уходить.

Идем цепочкой: впереди Хэлг, за ним я, замыкающим следует Михаил. Снова темнеет, к тому же лес накрыл мелкий дождь, больше похожий на водяную пыль. До нас он не долетает, оседая на листьях, но скапливающаяся влага то и дело срывается с них, падая на землю крупными каплями.

– Все равно не понимаю, зачем было отправлять их куда-то вдвоем? – ворчит пилот.

– Один профессиональный разведчик как-то раз дал мне понять, что если ты чего-то не знаешь, то никому и не разболтаешь. Я не самая большая поклонница всех этих военных игр, но в данном случае должна с ним согласиться.

– А в том направлении, куда мы сейчас идем, ты уверена? – подает голос Мишка.

– Скажем так – пятьдесят на пятьдесят. По старым картам там ничего нет. Но я точно знаю, что приказы в склеп шли оттуда. Думаю, если нам повезет, мы найдем эйнерское поселение. Если очень повезет, то космический корабль. А если везение перейдет всякие границы и начнет бить фонтаном, то мы этот корабль угоним.

– На чем попало не полечу, – слышу я продолжающееся ворчание спереди, – Нужен корабль…

– Знаю, знаю! Нужен корабль класса цэ. Но мы не на базаре – что будет, то и возьмем.

Идти ночью по джунглям без такого провожатого, каким была Юлька, сравни самоубийству. Мы останавливаемся. Перекусив, устраиваемся поближе друг к другу, чтобы можно было укрыться под единственной непромокаемой накидкой. Мишка с Хэлгом, расположившись по обе стороны от меня, о чем-то долго спорят, пока я не прекращаю их дискуссию резким окриком. Наступает тишина, в которой слышны лишь звуки падающих на накидку капель да шум листвы где-то высоко над головой.

* * *

Это действительно поселение. Мы добрались до него на третий день и сейчас внимательно рассматриваем со стороны, укрывшись в зарослях. Дома, собранные из металлических панелей, построены не так давно. Видимо, эйнеры отказались селиться на руинах маргинских городов, решили, что проще строить для себя временные поселения.

Людей на улицах не очень много, но это окраина. Может, ближе к центру картина меняется. Все, что я вижу, очень напоминает мне Расцветающую. Даже энергоблоки на спинах носителей такие же громоздкие, непохожие на аналоги, использовавшиеся на Саленосе.

– Надо сходить туда. Глянуть – что да как.

– Давай я пойду, – вызывается Мишка, – Или кинем жребий?

– Я разве спрашивала, кто пойдет? Я просто сказала, что надо сходить. А вы – оба – понятия не имеете, как нужно вести себя в таком месте, чего опасаться. Сидите тут и ждите.

Прежде, чем кто-то из них успевает остановить меня, я выхожу из укрытия, и, оглядываясь по сторонам, стараясь не привлекать внимания, перебегаю на обочину ближайшей улицы. Нельзя было обсуждать это, потому что мужики снова стали бы спорить, взвешивать за и против. Надо просто идти и делать.

С продвижением вперед улицы действительно становятся более многолюдными. Иду опустив голову, как это принято на оккупированных территориях, но украдкой поглядывая по сторонам. Было бы неплохо заговорить с кем-то: личное общение может дать больше, чем длительное наблюдение. Но делать это надо очень осторожно, чтобы случайно не нарваться на фанатика, служащего эйнерам.

Пропускаю патруль из двух носителей с хозяевами. Маленькие железные твари на этой планете не прячутся в шкурки детских игрушек. Неудивительно, ведь после двух войн, прокатившихся по Маргину, здесь вряд ли уцелели плюшевые мишки и зайчики.

Эйнер, покачивающийся на спине человека, стреляет в меня взглядом красных глаз, но, не проявив интереса, тут же отворачивается. Я с облегчением вздыхаю. “Пожалуй, было бы неплохо накинуть на плечи какой-нибудь бесхозный горб”. Что-то во мне отзывается на эту мысль ноющей болью, которая одновременно кажется омерзительной и сладкой.

Один квартал сменяет другой и мне кажется, что скоро поселение закончится, я пройду его насквозь. Останавливаюсь на перекрестке, чтобы осмотреться и решить – куда дальше. Передо мной, метрах в десяти, стоит плечистый мужчина с энергоблоком на спине, курит сигарету. Я смотрю на его спину и неприятное чувство, закрадывающееся в душу, уже подсказывает, что мне знакома эта фигура. И этот профиль, который я вижу, когда человек поворачивает голову. Наконец он оглядывается, а я стою, не смея шевельнуться.

Несколько мгновений мы смотрим друг другу в глаза. Он опускает руку, роняет сигарету. Медленно подходит ко мне.

– Вероника?

Оглядываюсь – не обращают ли на нас внимания? На перекрестке оживленно: люди с хозяевами, люди без хозяев, одни идут по своим делам, другие стоят в одиночестве или маленькими группами… Не поймешь, наблюдает ли кто-то за нами среди этой городской суеты.

– Здравствуй, Григ.

Он подходит вплотную, накрывая меня тенью своего мощного тела. Смотрит пристально.

“Почему не спрашивает – как я здесь оказалась, что делаю на этой планете?”

– Я должна сказать спасибо. За то, что там, на Расцветающей…

Он качает головой из стороны в сторону.

– Идем со мной, Вероника.

“Что-то тут не так”.

Разворачивается, уходит с середины перекрестка в сторону одной из улиц. Он не оборачивается, но я не смею ослушаться, попытаться сбежать. Покорно иду следом. Чувствую, что если попытаюсь сделать иначе, будет только хуже.

– Помнишь, я говорил тебе, что за хозяина убью? – тихо спрашивает он.

Я молчу, но и так понятно, что помню. Григ ведет меня по тротуару широкой улицы: это странный город, его построили эйнеры, для себя, своих носителей и прислуги. Он похож на человеческие города и в то же время разительно отличается. Чужие переняли у нас простую и понятную систему из пересекающихся улиц, стоящих по сторонам домов, но по своей старой привычке не стали ничего благоустраивать. Дома – лишь временные металлические модули. Дороги – расчищенные от растительности направления. Нет ни асфальта, ни бетона.

Мы сворачиваем к нагромождению железных конструкций, хаотично слепленных друг с другом, словно ребенок играл в кубики и построил большой дом так, как умел, как смог. Между различными частями строения есть узкие проходы, над которыми нависают модули, соединяющие корпуса на уровне верхних этажей. “Куда мы идем?”

– Сюда, – Григ открывает одну из дверей, пропуская меня вперед.

Длинный коридор. Поворот. Чувствую, как стучит сердце – с каждым шагом все быстрее и быстрее. Еще один поворот. Небольшая, пустая комната, в которой Григ останавливается.

– Нужно подождать.

Я ни о чем не спрашиваю. Знаю, что он не будет сейчас отвечать, иначе сказал бы еще там, на перекрестке. Мы просто стоим и молчим. Пять минут, десять… Наконец открывается дверь, в комнату входит женщина. На ее спине горб, поверх которого восседает эйнер. Взгляд у женщины бессмысленный, пустой. Безмозглая. Она проходит мимо нас, позволяя своему хозяину рассмотреть меня спереди, потом обходит сзади.

Сердце готово выскочить из груди, но я сдерживаюсь. Стараюсь ни единым движением не выдать своего волнения. Эйнер на безмозглом носителе уходит, удовлетворившись осмотром, а я украдкой поглядываю на Грига: он сам будто неживой – стоит, уставившись в одну точку на стене.

– И что теперь? – не выдерживаю я.

Но Григ по-прежнему не отвечает. “Вот влипла, дура! Спокойно, Вероника. Спокойно… Все-таки есть в этом что-то странное. Надо подумать, обмозговать как следует. А главное – не паниковать. Шанс случайно встретить Грига на Маргине почти нулевой. Я не верю в такие совпадения. Значит… Опять это гадкое чувство, будто за тобой все время следят, даже когда ты этого не видишь, не чувствуешь, не понимаешь! И не просто следят, а контролируют все, что ты делаешь, выстраивают твою жизнь по своему разумению. Нет! Этого не может быть! Слишком много было неожиданных поворотов, предугадать все это, подстроить, просто невозможно”.