Мы выходим на улицу и люк позади закрывается.

– Все равно ведь узнают, что заходили внутрь.

– Ты там камеры внутри видела?

– Нет, – отвечаю я, подумав мгновение, – Но это ничего не значит. Камеры можно так замаскировать, что и не разглядишь, тем более в полутьме. Да еще и у дверного замка могут быть логи – когда открывался, когда закрывался, по чьей команде… Ну да чего уж теперь. Идем быстрее, нам лучше затеряться в джунглях!

Завывание двигателей садящегося корабля настигает нас через несколько минут. Что там, на охраняемой территории, мне уже не интересно. Надеюсь только, что прилетевшие эйнеры будут долго искать причину поднятой тревоги и не бросятся тут же прочесывать лес.

Юлька ведет извилистой дорогой, которую наверняка выбирает спонтанно, но я доверяю ей. Она не один год живет в джунглях Маргина, знает, как запутать след. А если бы хотела подставить – давно бы это сделала.

Местное утро, ленивое и долгое, перетекает в день тогда, когда нам уже пора думать о ночлеге. Мы ушли далеко и ни разу не донеслись до нас звуки погони. Можно уже расслабиться, сбавить темп.

– Куда хоть идем?

– Домой, куда же еще?

– К твоей хижине?

– Ага. Но сегодня уже не дойдем, надо остановиться.

Находим еще одно кривое дерево, по веткам которого можно забраться наверх, укрыться в разлапистой вершине: днем нельзя оставаться на виду. Кое-как устраиваемся среди ветвей, чтобы можно было заснуть и не свалиться вниз. Запасов еды у нас осталось немного – по куску черствого хлеба, да полфляги воды. Ничего, переживем. Отужинав, затихаем, надеясь выспаться, набраться сил.

Я размышляю о том, как не допустить в свой разум предательских снов. И прихожу к парадоксальному выводу, что лучше проникнуть в запретный мир сейчас, пока еще мой мозг бодрствует. “Вдруг это поможет? Подсознание не станет подкидывать сновидения, причина которых уже обдумана, решена. Или это я сама себя уговариваю? Прикосновение к сети эйнеров стало для меня наркотиком, желанием, от которого невозможно отказаться, и я теперь придумываю причины, которые бы оправдали опасный контакт. К черту!”

Там, где мы оставили склеп, оживление. Множество линий, расходящихся во все стороны, непрерывный обмен информацией. Начинаю замечать, что у разных источников свой почерк. Возможно, это и раньше было мне доступно, но я не обращала на такие “мелочи” внимания. Теперь же могу разобраться и в том, кто важная единица социального устройства чужих, а кто лишь маленькая шестеренка, почти не передающая информации, принимающая только приказы.

Большая часть населяющих склеп – рядовые эйнеры. Выделяются только три или четыре сознания, которые стоят на ступеньку выше в своем общественном положении. И есть еще кто-то… Нащупать его канал сложно, он то появляется, то исчезает. Я понимаю, что он вовсе не в склепе, но обладает таким мощным сигналом, что легко подключается к любой “шестеренке”, отслеживает ее действия, возможно – смотрит на мир чужими глазами, выискивая что-то. Или кого-то…

* * *

Мы возвращаемся к хижине в разгар маргинского дня. Прежде чем дернуть за потайной рычаг, спустить лестницу, Юлька обходит окрестности, высматривает какие-то одной ей известные приметы, которые могут сказать – подходил ли кто к домашнему дереву в наше отсутствие или нет. Наконец она подходит к гладкому стволу, запускает руку между корней.

– Вроде бы чисто, следов нет. Только крокодил приползал.

Я с опаской начинаю оглядываться.

– Крокодил?

– Ну, это я его так называю. Вообще-то он не из этих, не из пресмыкающихся. Просто издалека похож на крокодила. А по характеру милейшее создание, вроде собачки. Привыкли, заразы, что у меня тут едой пахнет время от времени, вот и приползают. Ну все, готово. Карабкайся!

Мы ползем наверх: я снова первая, она следом. Вот и нижние ветки, за которыми начинается зеленое буйство, скрытое от остального мира, приподнятое над ползающими и бегающими животными, наполненное пением птиц. Среди заливистых трелей я вдруг слышу посторонний звук, то прерывающийся, то появляющийся снова. Он напоминает рычание зверя.

Показываю Юльке, что наверху кто-то есть, достаю пистолет. Вот и площадка, от которой к хижине идет подвесной мостик. Девчонка тоже забирается, смотрит на меня с тревогой. “Кто там?” – спрашиваю я у нее одними губами. Юлька разводит руками и это пугает меня еще сильнее. Если уж обитательница джунглей не знает, кому может принадлежать рычание…

Выставив перед собой оружие, я медленно приближаюсь к плетеному домику. Остается три шага, два… Опускаю руки, прижимаюсь к косяку у входа, облегченно вздохнув.

– Черт, Мишка, я не знала, что ты так храпишь!

Шахтер, распластавшийся прямо на полу, начинает ворочаться, открывает глаза. Увидев меня вскакивает.

– Хэлг, они вернулись!

Почти сразу из соседней комнатушки выходит, протирая глаза, мой пилот. Смотрит на меня с улыбкой, не решаясь на большее, пока я сама не бросаюсь к нему в объятия.

– Едва ноги унесли, – рассказывает Миша, ковыряя копченую рыбину, которую Юлька достала из домашних запасов, – Один уж было догнал нас, но я его приложил о дерево.

Шахтер усмехается, вытирая рукавом губы.

– Остальных запутали. Отвлекли, стрельнув пару раз из автомата, а сами в другую сторону. Бежать пришлось так, что потом едва отдышались! Зато ушли. И хорошо еще, что я сумел сориентироваться – в какую сторону идти, где корабль искать!

– Ой, сиди давай! – возмущается Хэлг на корявом менсианском, – Сориентировался он… Если б я звезды не запомнил, так бы и бродили туда-сюда.

– Вот кому ты сейчас о звездах…

– Тихо! – прерываю я оживленный спор, – Выбрались, живы – и ладно. Чего теперь копья ломать? Скажите лучше, где лохматый со своей посудиной? И как это вы сумели сюда попасть, не оставив ни одного следа на земле?

– Так вон же, – указывает куда-то Михаил, – Он приземлился в сотне метров отсюда. Там и дожидается. Я думал вы его заметили… А нас он по веревке спустил, завис над деревьями и готово! У пеллициуса такое зрение – позавидуешь. Несколько раз над этим местом пролетали, но он как-то умудрился разглядеть дом среди веток и листьев. Потом полетел искать место для посадки, но мы видели, что корабль сел почти сразу.

Мишка с Хэлгом не ошиблись, я нахожу грахарианское судно чуть дальше, чем в ста метрах от дерева, на котором живет Юлька. Завидев меня в обзорное окно, лохматый открывает люк. Я знаю, что завтра отправлю его прочь с планеты, поэтому должна сегодня, сейчас сделать все возможное, чтобы совместными усилиями раскусить динамическую сеть эйнеров!

Мы разговариваем долго, очень долго. От расшифровки его образов и создания своих у меня уже гудит голова. Я ложусь на пол, закрываю глаза. Так общаться чуть легче. Картинки, переданные сознанием и нарисованные на бумаге, изображающие ту сеть, что я видела в космосе, мало помогают. Грахариец воспринимает мир по-своему, я не могу объяснить ему многие вещи, которые человеку кажутся простыми и понятными.

“Связи-молнии в динамической сети выглядят одинаково, как ты этого не понимаешь?”

“Но они разные, в этом все дело”.

– Господи, какой же ты тупой!

Поднимаюсь, начинаю мерять шагами рубку корабля.

“Выпей чаю”.

– Спасибо, лохматый. Мне не хочется.

Дублирую слова образом отказа и… замираю на месте.

“Что ты сказал?”

“Выпей чаю”.

“Нет, раньше”.

“Все молнии разные”.

– Правильно… – я сажусь в слишком большое для меня кресло пилота, обхватываю голову руками, – Почерк. У каждого канала, каждого индивидуума есть свой почерк. В склепе я видела, как отличаются сигналы рядовых эйнеров от тех, кто управляет ими. Но так же будут отличаться и сигналы в новой сети.

Это еще не победа, но хоть что-то. Отправная точка, с которой можно начать. Придется найти место, где работает динамическая сеть, проверить все вживую. Есть ли такое место на Маргине? Не знаю. Прямо сейчас отправиться на другую планету мы не можем, потому что для пеллициуса и его корабля есть другая, более важная работа. Значит, нам придется найти себе новый транспорт.