— Вот же… — Александр растерянно рассмеялся, — в детстве всегда мечтал поменяться с кем-то местами, чтобы чувствовать себя обычным… А сейчас, когда такая возможность появилась, меня раздирает между восторгом и опасениями.

— Как на краю пропасти стоишь и боишься сделать шаг? — предложил я свой вариант, и принц кивнул. — Тогда представь, что за спиной гарантированная смерть. Шаг в таком случае даётся гораздо легче.

Мария Петровна сегодня пропустила тренировку, позволив хандре навалиться на неё с полной силой. Вместо занятий спортом она пила глинтвейн со сладостями и бездумно смотрела в окно. Пусть сезон уже был далёк от зимнего, но весенняя погода периодически навевала тоску и грусть от промозглой сырости столицы. Небо на рассвете заволокли низкие тучи, готовые вот-вот низвергнуть на город потоки воды. Единственным светлым пятном в океане серости и мрака был специальный парник, где наливались жизнью бутоны коллекционных роз, когда-то подаренных принцессе Гаврилой Петровичем Виноградовым.

Чувство опасности взревело за мгновение до того, как волосы на затылке стали дыбом.

— И о чём грустит наша прекрасная императорская роза?

Голос бога, до того слышанный несколько раз, резанул по нервам. Мария отставила чашку в сторону и склонилась в глубочайшем из возможных реверансов, открывая вид на собственную грудь.

— Приветствую повелителя и покровителя рода в нашем скромном жилище.

Она не смела поднять взгляд на бога, почтившего её своим визитом.

— Ты не ответила, моя дорогая, о чём печалится твоя душа? Об отсутствии выбора? О необходимости во всём подчиняться мужчинам? О невозможности занять своё место по достоинству?

— Повелитель мудр и прекрасно видит даже мои самые потаённые печали, — решила не перечить Мария Петровна. Уж это правило она усвоила хорошо. Чем меньше перечишь мужчинам, тем больше свободы для манёвра себе оставляешь.

— Моя дорогая, — рука в золотой латной перчатке приподняла подбородок принцессы, заставив ту взглянуть в бездну божественных глаз.

— Я обожаю тебя, я преклоняюсь перед тобой! Я пойду за тобой куда угодно и сделаю всё, лишь бы ты был счастлив!

Мысли золотой пылью клубились в голове принцессы, но она старательно транслировала то, чего от неё ждали. Грудь спёрло магическим напором. Бог попросту пытался сломить её, сделать безвольной покорной куклой, но она — принцесса рода, она текуча, как вода, и гибка, как лоза, она сама даст то, что он неё требуют.

— О, дорогая! — победно улыбнулся мужчина с птичьей головой и изогнутым мощным клювом. — Ты безмерно меня радуешь! Твои уста едины с твоим сердцем в своей вере! И я тебя вознагражу! Слушайся меня, и я возведу тебя на трон.

Латная перчатка отпустила подбородок принцессы и опустилась на плечо девушки, поддевая шёлк домашнего халата. Ткань соскользнула, обнажая ключицу, плечо, а после юную девичью грудь с розоватым ореолом соска.

— Мой повелитель, — тяжело задышала Мария, сглатывая слюну в пересохшем горле. — я не смела предложить…

— И правильно, милая. Лучший плод — недоступный. Но я вознагражу тебя, — тепло золотой перчатки накрыло грудь и чуть сжало её, — если всё сделаешь правильно, то не только возглавишь династию, но ещё и продолжишь её от бога.

Мария вновь присела в глубочайшем реверансе, позволив халату спасть и со второго плеча. Богу же пришлось разжать ладонь, отпуская свою последовательницу.

— Я сделаю всё, как прикажет мой повелитель!

Комаро и так, и этак крутил в голове мысль о предстоящих переговорах с Шакалом, но никак не мог найти удобоваримый вариант консенсуса, при котором ему бы поверили и не обманули. А потому напряжённая работа мысли вдруг выдала неожиданный вариант, но, как ни странно, довольно реалистичный для исполнения. Вместо Шакала Комаро отправился на переговоры к Солнечной Нэко.

Полукошка забилась на самый дальний выступ скалы, обернувшись в кокон из солнечного света, и не желала никого принимать.

— Вот так с самого совета… — прокомментировала её дочь с нотками злорадства. — Доигралась, интриганка херова! А ещё меня чему-то поучала!

С этими словами девушка вильнула кошачьим хвостом и рассыпалась солнечными зайчиками.

Комаро лишь хмыкнул и пошёл наводить мосты со смертельно обиженной на всех, кроме себя, богиней.

— Солнечная, выходи, у меня для тебя предложение, — сразу решил он перейти к делу.

Но сгусток света даже не покачнулся. Комаро игнорировали. Лишь обиженное сопение доносилось сквозь кокон.

— Солнечная, не дури, — тяжело вздохнул бог, — если не выслушаешь меня, потом будешь хвост кусать пару тысяч лет, а то и больше.

— Не буду! — фыркнула из-за завесы света всё ещё обиженная, но заинтересовавшаяся богиня. Всё же в её повадках было достаточно от кошачьих, хоть она и отказывалась это признавать. Но любопытство… Оно было общим как для кошек, так и для женщин.

— Будешь, будешь! Уж я-то знаю! Могу поклясться, что с таким предложением, как я, к тебе никто не приходил!

— Что, тоже пришёл позлорадствовать? — теперь в голосе богини прорвалось искреннее раздражение вкупе с обидой.

— Нет. Не вижу смысла, — Комаро пришлось проглотить все колкости, ведь он прекрасно помнил, как Нэко язвила по поводу уничтоженного не так давно рода Занзара. Ну да некоторые обиды можно было на время задвинуть и поглубже ради достижения цели. — Ваши высокоранговые игры с Кречетом меня не интересуют.

— Не вс-с-споминай при мне имя этого предателя! — рассерженной кошкой зашипела богиня, а солнечные лучи её гнева разлетались от кокона искрами.

— А что, если я подскажу тебе способ, которым ты мало того, что утрёшь ему клюв, но ещё и сможешь вернуть себе… — Комаро намеренно сделал длительную паузу, так что богиня не только развеяла кокон света, но и потянулась к нему всем телом.

— Что? — с придыханием ответила полукошка, выставляя на показ собственные женские прелести.

Комаро склонился к кошачьему ушку и прошептал:

— Грамм сама знаешь чего!

Солнечная Нэко впервые получала подобное удовольствие от простых слов. Тело её содрогнулось, шерсть встопорщилась, а глаза заволокло туманом. Но богиня быстро пришла в себя.

— Врёшь! Никто не расстанется добровольно с таким объёмом сам знаешь чего!

Комаро ехидно улыбнулся и вновь склонился над ушком вероятной сообщницы:

— Добудь для меня схему конструкта проклятия, некогда наложенного на земли Отступницы, и адамантий твой!

Солнечная Нэко принялась обдумывать выставленное условие. Хвостик её нервно подрагивал, ударяясь о выступ скалы.

— Слишком много рисков… зачем бы она мне…

— Месть, дорогая! Банальная месть! Ты захочешь наложить подобное проклятие на земли вновь созданного рода Эсфес. Малюсенький островок накрыть проклятием проще, чем огромные территории.

— Да Эсфес меня по скале размажет за это! — шерсть полукошки встала дыбом и заискрила. — Ты смерти моей хочешь?

— Не размажет! Главное, получи схему, а дальше будешь долго искать сообщников для наложения. Очень долго! — Комаро мысленно улыбался, ведь богиня совершенно точно заглотила наживку и теперь лишь искала для себя оправданий. — Да и Шакал не Кречет, особо разбираться не станет.

Солнечная Нэко раздумывала недолго. Слишком мелкой была просьба и слишком весомой цена её выполнения. Грамм в её ситуации равносилен был нескольким тысячелетиям упорной работы. А работать Солнечная ох как не любила.

— Я добуду, — наконец, решилась она, — но, если обманешь… тут же расскажу всё Кречету.

— Солнечная, угроза действует в обе стороны. Если обманешь с конструктом, расскажу Эсфесу, — Комаро сознательно угрожал богине, чтобы та помнила об обоюдных последствиях. — Так что в твоих интересах выведать у Шакала то, что мне нужно, и в кратчайшие сроки!

Гримуар я перехватил у вампирши, оставив ту следить за работой имперских безопасников. Сам же первым делом закинул гримуар к себе в башню в Эсферии, заодно необходимо было выхватить Райо для визита к дальним родственничкам.