Кречет отряхнул крылья, будто бы скидывая усталость. Дарение, как и отъём такого рода магических способностей всегда вызывали лёгкую усталость.

Невольно став свидетелем очень любопытного разговора, бог теперь чуть ли не впервые решил обратить свой взор на самого слабого и неинтересного лично ему представителя императорского семейства.

— Сейчас посмотрим, что ты посмел провернуть ради своего отца, переча моей воле…

Киране пришлось снежным вихрем облететь половину охотничьих угодий, прежде чем она обнаружила очередной безопасный павильон, где заседали состоятельные зрители Дикой охоты Куртов.

«Не охоты, а травли, — про себя отметила охотница. — Даже у нас и то не было такой дикости».

Входя в павильон мимо янычар, она с удовлетворением наблюдала перекошенные лица кое-кого из османов.

«Вы нас не ждали, а мы припёрлись!» — злорадно подумала Кирана, нарочито пытливо вглядываясь в лица местной знати.

Особенно начал суетиться длинный и сухой, как жердь, осман в серебряном кафтане и такого же цвета тюрбане. Принадлежность к Куртам у него присутствовала, но не в качестве броши на тюрбане, а амулетом с оскаленной волчьей пастью на цепи.

Кирана решила подлить масла в огонь его переживаний.

— А есть здесь кто-то из кровной линии шахзаде Орхан-Османа?

На вопрос отреагировал грузный, но не толстый мужчина без одного глаза со шрамом, рассекающим щёку от лба до подбородка. Одет он был сравнительно скромно по сравнению с остальными, предпочитая чёрный цвет и минималистичный фасон, что невольно вызывало уважение.

«Точно воин», — подумалось охотнице.

— Есть, принцесса, — коротким кивком поздоровался он с Кираной.

— Вас предали, а вашего участника отравили, подсунув не то артефакт, не то амулет в конце прошлого этапа. Рекомендую поискать среди своих шакала.

Ленивые разговоры в ожидании зрелищ умолкли, воцарилась тишина. Одновременно с этим осман в серебряном кафтане выкрикнул так, чтобы его услышали за пределами павильона:

— Взять её!

Взгляд родственника Орхана полыхнул гневом, а лицо действительно стало больше похожим на оскал, обнажая клыки. Но сделать ничего он не успел, ибо спустя удар сердца Кирану закрыл собой огромный пепельный волк. Размеры его были даже больше, чем у Ксандра и Махмуда. Его голова упиралась в деревянные перекладины потолка павильона.

Вбежавшие было янычары замерли, не решаясь нападать на представителя династии, кем они восприняли бога. Наказанием за пролитую кровь Куртов служила верная смерть.

Низкий утробный рык леденил душу, охотница же лишь счастливо улыбнулась. Кажется, за неё решил заступиться сам покровитель Куртов:

— Честь для меня не пустой звук. Я не соврала ни словом, ни делом, а потому любое посягательство на мою свободу буду приравнивать к нападению и по древним законам защищать свою жизнь любыми способами. В свидетели призываю покровителя династии Куртов.

Кирана кивнула волку, а тот ударом лапы выбил огненный оттиск в воздухе.

— Кёпеклери — убийцы! Они отравили шахзаде и теперь пытаются свалить всю вину на Куртов! — взвизгнул серебряный кафтан. — Не верьте этой девке, она — никто! Чужачка!

Кажется, кто-то самозабвенно рыл себе яму, так и не поняв, кто пожаловал на огонёк к османам.

— Кёпеклери всегда были верной опорой трону, — покачала головой Кирана, обнажая мечи и создавая вокруг себя несколько уровней двухстихийной защиты, — несмотря на все разногласия, Искандер Кёпеклери не дал случиться предательству и спас шахзаде Орхан-Османа.

Одновременно с этим по лесу разнёсся растерянный голос распорядителя охоты:

— Уважаемые группы поддержки, участники и зрители. В этот раз Дикая охота завершилась досрочно победой союза шахзаде Орхан-Османа и шахзаде Искандера Кёпеклери. Возрадуемся же, что две ветви великой династии Куртов вновь объединились на поле боя, как и три поколения назад. Союз крови крепок и нерушим, как никогда раньше.

За пределами павильона послышались вскрики и звуки короткой схватки. Прошлую охрану быстро и без затей вырезали. Похоже, те же выводы сделал и серебряный, рванувший к потайной двери в противоположной от входа стене. Но здесь уже успел отреагировать одноглазый воин. Он не только сменил ипостась на волчью, но и обезглавил врага одним щелчком челюстей. Кровь залила персидские ковры с густым ворсом, а голова изменщика покатилась под ноги остальным высоким гостям.

— Без позволения этот павильон вы покинете лишь укороченными на голову, — прорычал одноглазый.

Дальнейшие события развивались предсказуемо. Всех в павильоне взяли под стражу и повели на выход. Кирана отметила, что стража была смешанная, состояв из янычар в родовых цветах Куртов и Кёпеклери.

Сама же Кирана в сопровождении двух волков шла к общему сбора. На подходе она заметила такие же группы, стекающиеся ручейками среди молодой зелени весеннего леса.

Где-то ещё были слышны стычки, доносилось эхо магических противостояний, но чем ближе они подходили к основному месту сбора, тем тише становилось.

Всё потому, что Курт выпустил собственную божественную ауру на полную мощность. Удивительным было, что действовала она на всех по-разному. Предателей гнуло к земле и распластывало, упирая лбами и не давая поднять головы. Остальные же чувствовали себя относительно нормально. Если нормальным можно было считать табун бегающих по телу мурашек и лёгкое покалывание во всём теле от переизбытка силы.

Волк щедро делился силой как со своими последователями, так и с чужими. Кирана это в полной мере ощущала на себе.

По дороге у них завязалась весьма любопытная беседа с одноглазым волком.

— Почему шахзаде Искандер помог своему противнику? — прорычал, пытаясь сделать голос тише, оборотень.

— Посчитал нечестным нападение всех на одного ещё и с предварительным предательством, — без раздумий ответила охотница. — Кодекс чести охотников не дал ему воспользоваться случаем и пройти мимо.

— Но, насколько я знаю, Орхан повёл себя недостойно по отношению к шахзаде Кёпеклери.

— А откуда? — чисто по-женски полюбопытствовала Кирана. Она искренне сомневалась, что Орхан поделится с кем-то подробностями стычки на дирижабле, а если и поделится, то без подробностей, компрометирующих себя лично.

— Он — мой воспитанник. Я знаю о нём больше, чем его родной отец, — тихо рыкнул волк, мягко ступая по молодой зелёной траве, — и также я знаю, что сегодня он хотел победить шахзаде Искандера в честном бою. Устраивать против него загонную охоту он запретил.

— Есть всё же в вашем воспитаннике некоторые понятия чести, — не стала спорить охотница, — хотя, признаться, ещё несколько часов назад я была иного мнения.

— Несколько часов назад я думал, что в жизни не удостоюсь чести увидеть покровителя рода, но вот он идёт рядом. Жизнь удивительна. А ещё более удивительно, что явился он взять под защиту не члена рода Куртов, а иностранную принцессу под чужим покровительством.

— В душе она — волчица, — удостоил оборотня ответом покровитель рода. — К тому же она — достойнейший выбор для продолжения крови Куртов.

У одноглазого появилось множество вопросов, но он сдержал себя, зато не смолчала Кирана.

— Мы не планировали участвовать в сваре за османский трон. У нас есть свои земли, требующие внимания и защиты по другую сторону от Чёрного моря.

— Если я воспротивлюсь этому решению?

Вопрос от бога сейчас явно был с подвохом. Охотница сперва пыталась подобрать слова для словесной дипломатии, но потом плюнула и решила ответить, как есть:

— Попробуете отдать меня в гарем к Орхану? Так у меня уже есть жених. Хрен вы меня удержите силой. Исбьерны уже пытались. Это плохо закончилось. Постельной игрушкой или инкубатором для обновления крови я не стану. Не для того рисковали жизнью мои родители и мы с братом. К тому же я — глава княжеского рода Винограда. С этим тоже придётся считаться. Предлагаю не портить наше столь плодотворно начавшееся знакомство угрозами и намёками.