Вот было бы мне «счастье», всё как по законам дворцовых переворотов. Император помер, да здравствует новый император! И похер, что империи и даже миры разные, правило, с*ка, действует безотказно!

Стоит ли говорить, что остаток коронации прошёл для меня напряжённо? Нет, для подданных всё шло своим чередом, я же не мог дождаться окончания этого бесконечно длинного дня. Серв без Софьи быстро сориентировался и взял всё в свои руки. Лишь когда луч заходящего солнца осветил меня на пирамиде, торжественная часть завершилась.

В пустыне темнело быстро, потому уже вскоре вокруг амфитеатра горели сотни, а то и тысячи костров пустынников. Те, хоть и учились оседлой жизни в полученных землях, сегодня решили вспомнить свои кочевые традиции. Между ними расположились шатры орденцев. Для моих же гостей, паладинов и племенных братьев был организован отдельный шатёр, но уже на подходе к нему Ольга тронула меня за руку и поделилась частью ощущаемых ею эмоций.

«Не иди в шатёр, не отгораживайся от них. Дай им возможность видеть тебя, дай им шанс чувствовать тебя, дай надежду поверить в тебя и в будущее с тобой! Это важно! Это кровники верят тебе больше, чем себе. Местным ещё нужно научиться доверять тебе».

Я послушался доброго совета эмпатки. У меня, несмотря на отвратное настроение, было ощущение правильности происходящего. Нельзя отгораживаться от людей. Возносясь на вершину, не стоило забывать, откуда начинался мой путь в этом мире.

Серв нахмурился, взглядом указывая на шатёр, но, заметив моё несогласие, только тяжело вздохнул.

«Делайте, как считаете нужным, только драконом не оборачивайтесь среди этой толпы, точно кого-то придавите!»

Мы свернули к большому кругу костров чуть в стороне от амфитеатра и присели прямо на песок. В ночи среди бликов пламени всё казалось каким-то сказочным, нереальным. Мы были равны под звёздным небом, олицетворяя собой мельчайшие песчинки на берегу Реки Времени. Сколько этих песчинок сменилось во Вселенной?

Кто-то проходил мимо и подал нам от щедрот души кувшин с сагерой, местным аналогом разбавленного красного вина с дольками фруктов и специями.

Всюду слышались хохот и поздравления. Но звуки вскоре начали стихать, ведь кто-то из пустынников расчехлил барабаны. Скинув с себя тунику, дитя песка обнял барабан нежно, словно женщину, и с закрытыми глазами начал отбивать ритм.

Удар, ещё удар, дробь и снова хлесткий удар. Он ласкал барабан, как любовницу, где-то поглаживая его кончиками пальцев, где-то разнуздано ударяя всей ладонью или её основанием. Мы вслушивались в ритм, в такт ему звенели монетки бубнов и монист на бёдрах у пустынниц. Я сам на заметил, как Ольга возникла в кольце огня в традиционном наряде пустынниц из топа и юбки, расшитых стеклярусом и монетами. На щиколотках и запястьях жены звенели браслеты.

Плавные движения руками сменялись ритмичными покачиваниями бёдер. Маленькие шажки, прогиб и оборот вокруг себя сменились покачиванием распущенных смоляных волос, грудь эмпатки ритмично вздымалась в такт барабану. Бёдра ставили акцентные точки на удары бубна. Я замер, любуясь богиней. Здесь и сейчас она одаривала всех собравшихся пьянящими эмоциями счастья, свободы, искренности и дикого необузданного желания. Она была сосредоточением страсти. Не дожидаясь, пока кто-то из пустынников начнёт ронять слюну на мою жену, я подхватил её на руки и вынес из огненного кольца, поцеловав на виду у всех, чтобы в следующий момент увидеть в огненном кольце свою сестру.

Кирана в своих облегающих брюках и шёлковой блузе выглядела чужеродно среди пустынниц, но стоило ей выхватить из ножен костяные клинки и начать боевой танец, как все вокруг охнули и застыли, наблюдая пляску смерти. Ритм барабанов всё ускорялся, как и движения сестры, один клинок обратился в пламя, второй же серебрился ледяной кромкой, оставляя за собой снежный след.

Я так и не разобрал, чьей идеей было устроить над пустыней серебряную взвесь снегопада, но смотрелось в это потрясающе. Пока же все глазели в снежное серебро ночного неба, Ксандр успел подхватить на руки Кирану и вынести из круга. Молодец, быстро сообразил, что такое сокровище лучше не оставлять без присмотра.

А в кольце огня уже оказалась Светлана. Вот уж кого я там не ожидал увидеть, так это лекарку. Моя невеста в зелёном с золотым шитьём платье танцевала нечто нежное и текучее. Барабаны умолкли, зато начала солировать свирель. Каждое движение Светы сопровождалось иллюзиями Тэймэй.

Иллюзионистка показывала, как Великая пустыня оживала, обзаводясь дорогами, реками, лесами и полями. Светлана будто стала олицетворением матери природы, своей лаской оживляющей безжизненную выжженную солнцем и войнами пустыню. На последнем па лекарка замерла, а Юрдан в руках Тэймэй громко закричал. Пустынники и легионеры, до того завороженно следящие за действом, разворачивающимся у них на глазах, взорвались криками восторгов. Я только и успел, что перехватить сына у Тэймэй и увлечь Светлану из круга, как иллюзионистка уже сама вошла в бушующее пламя.

Вокруг неё мелькала пара боевых вееров. Её движения были столь плавны, что невозможно было определить, в каком месте заканчивалось одно и начиналось следующее. Шёлк её чёрно-розового кимоно порхал, как крылья бабочки. Веера в руках иллюзионистки набухали бутонами нежнейших лотосов и с каждым взмахом разлетались всё дальше над пустыней.

Финальным аккордом её танца стал серебряный дракон, сорвавшийся с кимоно и устремившийся в небо. Вокруг него вились все три богини, до того показавшие себя в танце, и совсем маленький дракончик, шаловливо носящийся от одного цветка лотоса к другому.

— Ты не представляешь, как они тебя сейчас боготворят! — тихо произнёс мне на ухо Комаро, глядя на реакции окружающих нас людей. — Здесь благодати столько… Да у меня суммарно за всю жизнь столько не было, — махнул он рукой. — И всё это рассеивается впустую…

— Почему впустую? — удивился я. — Вместе с моими благословениями, их эмоции становятся скрепами будущего содружества. Мне не нужны их поклонение или обожание. Я всего лишь хотел, чтобы на моей родине царили мир и покой.

Народные гуляния продолжались всю ночь. Наше маленькое представление произвело эффект на всех без исключения. Ольга была права, когда уговорила присоединиться к народу. Мы пили вино из одного кувшина, мы ели фрукты из общих корзин, мы танцевали среди костров, мы были едины.

Но всему когда-то приходит конец, пришёл конец и празднованию. Своим я открыл портал в Эсферию, сам же в компании Комаро отправился в Обитель Крови.

Бог ошарашенно взирал на место обучения магов, работающих с кровью.

— Сколько уровней владения осваиваете?

— Четыре в Цитадели корвусами, дальше посвящение и ещё дюжина в Башне, — не стал я делать из обучающего процесса тайну.

Мимо проходил один из магов крови, вызванный мною для помощи в восстановлении Обители. Он курировал Агафью, как перспективного артефактора, и в большей степени благодаря ей всё ещё оставался в Обители.

— О, Трайодасан, брат, ты нашёл ещё кого-то из старичков? Какая специализация? Когда обучался? Полновесная девятка Башни — это достойно уважения! — артефактор склонил голову в знак подтверждения собственных слов.

— Нет, брат, — пришлось несколько охладить пыл мага крови, — это один из возможных учеников. Я нашёл его на болоте в другом мире. Интересуется, как у нас всё здесь устроено. Возможно, будет у нас учиться глубже понимать Кодекс Матери Крови.

— Ещё кто кого и где нашёл, — рассмеялся Комаро, однако же взгляд его загорелся интересом. Похоже, шутка перестала быть таковой. — Я тебя, вообще, как шашлык с шампура снял.

— Не удивил, — улыбнулся артефактор, — меня в своё время из пасти гидры достали, когда я пытался ей зуб вырвать для одного интересного артефакта.

— Вы тут все на всю голову совсем? — то ли в шутку, то ли в серьёз удивился Комаро.

— Да, — подтвердили мы с артефактором хором, — большинство выбирает какую-нибудь безопасную придурь, чтобы стравливать напряжение и зацикленность. Так проще игнорировать пристрастие к крови. А оно постоянно дышит в затылок магу любой силы.