— Можно просто по столам попрыгать, пыль поднимется, и будет тот же самый эффект, — сварливо пробурчал напарник Стаса. Новый какой-то, я его раньше не видел. Чернявый, вертлявый и вечно всем недовольный. И, в отличие от предыдущих, которые молча выполняли команды, все время норовил высказать свое ценное мнение.

«Не жилец», — равнодушно подумал я.

Сэнсей, Бельфегор и Аня сидели на металлической решетчатой верхотуре и тихо совещались.

Часть тяжеленных монтажных столов уже стащили в один край цеха и начали собирать из них конструкцию, похожую на зиккурат. И наверху сидела Наташа. Притащив туда какую-то обшарпанную и убитую табуретку.

— Все-таки в два стола высоковато, — сказал я, задирая голову.

— Не мешай, я медитирую, — отозвалась Наташа, не открывая глаз. — Хотя нет, все. Момент упущен. Я только-только успела поймать это вот странное ощущение, будто вокруг меня — королевский дворец, и я тихонько пробралась в тронный зал и сижу на троне.

— И ждешь, что придет стража и тебя выгонит? — засмеялся я, тоже забраясь наверх.

— Нет, — вздохнула Наташа. — Прикинь, совсем даже наоборот. Как будто королева пробралась в свой же тронный зал, в котором нет никого из министров, фрейлин и просителей. И не надо делать величественный вид и следить за тем, чтобы корона на голове держалась ровно. Никто ничего не просит, не требует, не клянчит. Тишина и покой. И можно развалиться на троне, как будто это простое кресло…

— Ну вот теперь меня будет совесть грызть, что я такую замечательную фантазию испортил, — сказал я, встав рядом с табуреткой Наташи и осматривая цех с высоты нашей гипотетической сцены. Нет, все-таки в два стола — нормально. Особенно вот так, в форме ступеней. Можно даже сделать один постамент еще повыше.

Цех большой, так что конструкция не смотрелась особо циклопической.

— Я думаю, нам нужны пальмы, — сказала Наташа. — Надо из чего-то сделать здоровенные пальмы, чтобы листья были где-то под потолком.

— Из старых покрышек? — усмехнулся я. — Эй, не смотри на меня так, я же пошутил!

— Пошутил? — Наташа приподняла бровь. — Это же отличная идея! На выезде из города возле Калиновки свалка этих самых покрышек, там их можно бесплатно сколько угодно взять. А чтобы стволы выглядели коричневыми, нужна краска. И какая-нибудь пакля… Я видела пальмы в Сочи, из них торчит такая пальмовая шерсть. Как вокруг початков кукурузы…

Наташины глаза затуманились, как всегда бывает в ее творческом экстазе. Она мысленно витала уже где-то в нашем будущем клубе «Африка», с пальмами из старых покрышек и клетками с попугаями. Хотя может про попугаев — это я придумал.

— Хочу здесь свадьбу праздновать, — вдруг сказала Наташа.

— На пару тысяч гостей? — чуть не подавился я.

— Нет, — Наташа медленно покачала головой и ткнула пальцем в сторону еще стоящего на своем месте монтажного стола. — Вон за тем столом. Чтобы вокургу — здоровенный пустой цех. А свет только вокруг нас.

— Ночь темна и полна ужасов, — почти без усмешки проговорил я.

— Именно так, — кивнула Наташа. А потом вдруг уперлась в меня взглядом своих инопланетных глаз. — Обещай мне одну вещь, ладно?

— Для тебя — все, что угодно, — совершенно искренне сказал я. — Ну, если это в моих силах, конечно.

— Если вдруг я завтра или послезавтра начну говорить, что свадьбу мы будем играть в столовой на Байконурской, и тамадой будет мой двоюродный дядька, стукни меня по голове, пожалуйста, ладно?

— Предстоит разговор с мамой? — спросил я.

— Ага, — кивнула Наташа. — А ты же знаешь, какое у нас старшее поколение. Ах, свадьба! Нужно, чтобы все было как у людей. Если я ей про цех расскажу, то ждет меня скандал до небес и долгая дорога в казенный дом.

— Боюсь, что твою маму я переубедить не смогу, — усмехнулся я.

— А маму и не надо, — Наташа дернула плечом и встала с табурета. — Просто проследи, чтобы я не передумала.

— Заметано, — кивнул я.

— Эй, на верхотуре! — заорала вдруг Наташа. — Вас что-то долго не слышно, чего замолчали-то?

— Тссс! Искусство любит тишину… — раздался громкий шепот Сэнсея.

— А отличная тут акустика, — задумчиво проговорил я. — Он под потолком шепчет, а здесь его слышно.

Четверо рабочих ворочавших очередной стол, опустили его и принялись о чем-то спорить. Наташа посмотрела на меня, вздохнула и развела руками. Вот, мол, я же говорила, что посидеть на троне, ничего не делая — это редкая роскошь.

Сорвалась с места, спрыгнула вниз и принялась рабочими руководить.

В принципе, неплохие ребята. Если их без присмотра не оставлять.

Сверху раздался гитарный перебор, потом хихиканье Ани.

Я сел на табурет, с которого только что сбежала Наташа и обозрел наш будущий концертный зал. Пока еще не очень концертный, конечно, но работа началась. Освобождалось от столов пространство, выгрузили первые ящики со звуковым оборудованием. Зеркальный шар, нда. Идея Кристины — притащить и повесить дискотечный зеркальный шар. Мол, он один способен полностью поменять вид.

Пришлось по-быстрому найти и притаранить сюда в первую очередь именно его.

И что-то в этом было… Цех как будто сразу же перестал быть цехом. Он ведь даже пока не вращался, заливая пространство вокруг световыми снежинками. Прост висел, поблескивая в полумраке. И это все равно работало.

— Велиал, спустись сюда! — крикнула Наташа, которая уже успела переместиться от бригады таскающих столы рабочих к почти готовой «съемочной площадке». Там стоял Жан, одетый в яркую рубашку, джинсовую жилетку и бейсболку козырьком назад. Стас невозмутимо переставлял камеру. А Наташа с Ириной смотрели друг на друга и хихикали.

— Ну это уже вообще стеб какой-то, — Жан посмотрел на меня, ища поддержки. Перед ним на столе стоял длинный двухкассетный магнитофон. — Не буду я эту штуку брать на плечо. Нет, ну правда! Это уже будет совсем ненатурально!

— Поддерживаю, — сказал я. — Кстати, я пока сейчас до тебя шел, понял, почему идея с кепкой хороша. Ты в этом попугайском прикиде выглядишь старше.

— Вот! — воскликнула Ирина. — Я ему это же сказала! Он когда деловой костюм надевает, смотрится как выпускник. Такой серьезный бутуз.

— Чего это я бутуз? Я что, жирный по-твоему? — возмутился Жан.

— А в кепке — наоборот, — продолжила Ирина. — Как будто взрослый дядька косит под школьника. И на какого-то актера похож.

— А можно рабочих попросить пронести за спиной Жана какую-нибудь штуку, пока он говорить будет? — подал голос из-за камеры Стас. — Ну, чтобы создать атмосферу активной работы или что-то такое.

— Можно! — воскликнула Наташа и бросилась обратно к рабочим. С той стороны послышался недовольный бухтеж мужиков, мол что еще за фигня такая, они тут не нанимались. На что Наташа напомнила, что как раз-таки нанимались. И если им что-то не нравится, то она с удовольствием проводит их к выходу. И пригласит других. Которые знают, что означает слово «наниматься».

— Так, Жан, давай еще раз по раскадровке пробежимся, — Ирина перелистнула страницы исчерканной и исписанной тетрадки. Жан стянул с головы бейсболку, взлохматил волосы и шумно выдохнул.

— Ну что, снимаем? — спросил Стас.

— Три минуты! — скомандовала Ирина.

— Когда надо будет стол-то тащить? — спросил один из рабочих.

— Когда я махну! — сказал Стас. — Пока просто стойте тут и ждите.

— А ничего, если мы пока покурим? — спросил второй рабочий.

— Нет! — хором отозвались мы с Ириной.

— А где Катя? — тут же встрепенулась Ирина. — Катя, ну какого хрена⁈ Я же сказала, никуда не уходить!

— Ну это как всегда… — угрюмо проговорил ассистент Стаса.

Все заговорили разом и замахали руками. Потом со стороны туалета показалась Катерина. Одна из студенток школы актеров рекламы, которая сегодня должна была играть роль тележурналистки.

— Да я на минуту только отошла! — капризно сказала она, поправляя короткое платье. — Все, я готова. Пишем?

Ирина кивнула и подошла ко мне. Стас уткнулся в видоискатель. Жан снова напялил свою кепку и приосанился.