Если сентенции и разделения были достаточно традиционными частями речи, которые остались от старой риторики (inventio и dispositio) и играли существенную роль в подготовке практического оратора, то расцветки были новым оригинальным элементом, который мог развиться лишь в применении к вымышленным сюжетам декламаций. Именно удачно найденными и искусно развитыми расцветками, придававшими теме романтический, драматический или комический характер, декламаторы добивались признания и желанных аплодисментов аудитории. Цо этим трем рубрикам Сенека распределил свой материал, исходя из задачи научить источникам нахождения материала, умению логически и ясно расположить доводы и показать искусство в изложении фактов[71].
Каковы же темы свазорий и контроверсий, сохраненные Сенекой Старшим? Из семи свазорий, все сюжеты которых фиктивны, пять заимствованы из греческой жизни, две — из римской. Первая и четвертая свазории связаны с историей Александра: «Александр Великий обдумывает, переплыть ли ему океан?» и «Александр обдумывает, войти ли ему в Вавилон, несмотря на ответ авгуров, возвещающий ему опасность». Во второй и пятой дебатируется историческая тема: «Должны ли 300 спартанцев, оставленные армией в Фермопилах, оставаться или бежать?» и «Афиняне совещаются, уничтожить ли трофеи персидских войн, поскольку Ксеркс угрожает новой войной, если они их не уничтожат?». Третья свазория заимствована из мифологии: «Агамемнон обдумывает, принести ли ему в жертву Ифигению, если Калхас прорицает, что иначе плыть нельзя?». Наконец, в шестой и седьмой свазориях Сенека воспроизводит две версии популярной, но мало вероятной легенды о последних днях жизни Цицерона.
В одной из них стоит альтернатива; должен ли Цицерон предпочесть примирение с Марком Антонием или смерть; в другой ставится вопрос: сжигать ли ему свои сочинения, если Антоний обещает ему за это сохранить жизнь? По поводу первой Сенека замечает, что почти никто из декламаторов не осмелился советовать Цицерону примириться с Антонием, находя убедительные аргументы за предпочтение славной смерти жизни в рабстве и бесчестье. Альбуций же намекнул, что «кроме Антония у него были и другие враги». По этому поводу он привел такую сентенцию:
«Кое-кому из триумвиров ты не враг, но угрызение совести», — и другую, еще более замечательную: «Проси о пощаде, Цицерон, умоли одного, чтобы стать потом рабом троих» (Свазории, 6, 9).
По поводу второй никто не допускал, что Цицерон согласится сжечь свои книги ради сохранения жизни. Цестий Пий, например, сказал так: «Это было наказанием хуже смерти, и именно поэтому Антоний его и выбрал; жизнь коротка, тем более для старика; надо позаботиться о своей репутации, которая сулит бессмертие великим людям, и не выкупать жизнь любой ценой. Эти условия неприемлемы: лучше претерпеть все, чем самому сжечь памятники своего гения. Это значило бы нанести ущерб римскому народу, язык которого он так возвысил, что красноречием, как и своей судьбой, превзошел усердие гордой Греции. Это значило бы нанести ущерб роду человеческому. Он бы раскаялся, что так дорого заплатил за право дышать, ибо ему пришлось бы стариться в рабстве, используя красноречие лишь для восхваления Антония. Не пристало ему сохранять жизнь, лишаясь таланта» (Свазории, 7, 10).
В собрании Сенеки 74 контроверсии, из них почти половина на уголовные темы, и почти столько же на гражданские. Часты темы, касающиеся подробностей личной жизни. Здесь встретятся и сыновья, лишенные наследства, и похищенные девушки, и лжесвидетели, и злые мачехи, и неверные жены. Здесь есть и отравления, и убийства, и наговоры, и воровство, и кровосмесительные связи. Некоторые из тем совсем лишены правдоподобия (Контроверсии, I, 5; I, 4; VII, 4 и др.). Это о них скажет позднее Тацит: «Какие поистине несообразные и какие нелепые темы!» («Диалог об ораторах», 35), и Квинтилиан назовет их невероятными — supra fidem (II, 10, 5). Однако на таких темах риторы тренировались, соперничая друг с другом в придумывании необычных ситуаций, состязались в остроумии и умении блеснуть красноречием, стремясь удивить и позабавить слушателей новизной сентенций и колоров.
Вот, например, содержание нескольких, произвольно взятых, тем контроверсий из коллекции Сенеки:
Весталка, сброшенная с Тарпейской скалы за нарушение обета целомудрия, не погибла; следует ли ей сохранить жизнь, или повторить казнь? (I, 3).
Закон дает право соблазненной девушке требовать смерти своего соблазнителя или женитьбы на ней без приданого. Некий юноша соблазнил в одну ночь двух девушек; одна из них требует его смерти, другая женитьбы на ней (I, 5).
Юноша, захваченный пиратами, просит отца выкупить его. Отец отказывается. Дочь предводителя пиратов берет с юноши клятву жениться на ней, и он получает свободу. Она уезжает с юношей, который женится на ней и возвращается к отцу. Отец приказывает ему бросить девушку и жениться на богатой сироте. Когда сын отказывается, отец лишает его наследства (I, 6).
Отец изгоняет сына. Изгнанный сын изучает врачебное дело. Когда отец заболевает и врачи отказываются его лечить, сын его вылечивает. Отец принимает сына в свой дом. После этого заболевает мачеха. Врачи не могут ее спасти. Отец просит сына вылечить мачеху. Сын отказывается, и отец вновь изгоняет его из дома. Возникает дело (IV, 5).
У бедняка был сын, а у богача, его недруга, дочь. Бедняк отправляется в странствие, молва доносит, что он погиб. Сын мирится с богачом и женится на его дочери. Но отец его возвращается и принуждает развестись с женой. За отказ он его изгоняет (V, 2).
Попиллий, обвиненный в отцеубийстве и защищаемый Цицероном, был оправдан. Когда Цицерон был подвергнут проскрипции, Попиллий, посланный Антонием, убил его и принес Антонию его голову. Обвиняется за свой поступок (VII, 2).
Муж после смерти своей жены, от которой имел сына, женится на другой, и она родит ему дочь. Юноша умирает, муж обвиняет мачеху в отравлении; осужденная и подвергнутая допросу она говорит, что дочь была ее соучастницей. Дочь должна быть наказана. Отец ее защищает (IX, 6).
Большая часть контроверсий опирается на закон (типичная форма контроверсии: «Закон воспрещает», и далее идет тема). Чаще всего эти законы не встречаются в римском кодексе или уже устарели. И если даже верна основа закона, ее искажают добавленные детали. Никогда, например, не значилась ни в греческом, ни в римском законодательстве альтернатива, на которой основана контроверсия о соблазненных девушках (I, 5). Борнек, комментируя эту тему, говорит, что здесь смешан закон, по которому насилие наказывалось смертью, и обычай, по которому соблазнитель брал в жены свою жертву. Не было в римском своде законов статьи о лишении отцом своих детей права наследования, если они не кормят его, а это тема двадцати контроверсий. Не было также закона, по которому обвиняемый освобождался от допроса, если он называл своего соучастника (IX, 6).
Лишь в некоторых контроверсиях применены действительные римские законы (I, 4; IV, 4; V, 6; X, 1 и 6 и др.)[72].
Светоний указывает на новизну того, что в контроверсиях опускались имена действующих лиц, названия местностей, а законы, служащие основой всей аргументации, брались из воображаемого кодекса законов («О риторах», 25).
Действительно, хотя исторические темы и персонажи время от времени встречаются в контроверсиях (на римских темах построены сюжеты с Метеллом — IV, 2; с Фламинием — IX, 7; с Попиллием — VII, 2 и др.), события в них вымышлены или фальсифицированы. Похоже, что риторы в полной мере использовали предписание Цицерона: «Ораторам позволено переиначивать историю как угодно, лишь бы они могли сказать что-нибудь позатейливей» («Брут», II, 42; ср. «Об ораторе», II, 59, 241).
Условность как форма выражения мысли становится в это время средством ораторского искусства. В кратких темах контроверсий не обозначены ни характеры, ни обстоятельства, которые бы помогли решению дела, — в них лишь перечислены факты. Все обстоятельства и всевозможные психологические мотивировки защиты или обвинения риторы придумывали сами, по-своему повертывая материал, с тем чтобы заинтересовать и взволновать слушателя — это и были «расцветки»; новая, удачно найденная расцветка, как и блестящая сентенция, освежая сюжет, служила залогом их успеха. В трактовке темы могли возникнуть различные вопросы, связанные с ситуациями сюжета, с характерами действующих лиц и мотивами их действий. В зависимости от них и развивалась аргументация риторов; опираясь исключительно на вымысел, она оперировала не фактами, а художественными образами.
