Цицерон в «Подразделениях риторики» различает два рода слушателей: необразованных, которые предпочитают пользу — чести, и образованных, которые ставят честь выше всего. В этом случае ясно, что оратор должен учитывать аудиторию. В остальном совещательная речь строится так же, как и судебная.
Третий вид красноречия — показательный (genus demonstrativum), ему отводятся параграфы 9–15 III книги — определяется материалом и целью: речь может быть похвалой или порицанием. Топика похвалы служит также и топикой порицания. Автор «Риторики для Геренния» советует оратору, о ком бы он ни говорил, начать с его семьи и воспитания, затем обрисовать его внешние данные, его окружение, связав со всем этим его достоинства (или недостатки). Введение, или начало речи (principium), основывается либо на характере оратора, либо на характере восхваляемой (или отрицаемой) личности, либо на характере слушателей, либо на имеющемся материале. Автор замечает, что эпидейктический род красноречия редко используется в обыденной жизни, однако случаи для похвалы или порицания постоянно встречаются в совещательной или судебной речи; поэтому этот род заслуживает внимания и имеет основание быть отдельным родом красноречия. До сих пор речь шла преимущественно об inventio — нахождении, которое вторгается во все роды красноречия и все части речи. Далее автор «Риторики» коротко излагает правила для расположения (dispositio — III, 16–18). Существует два рода расположения: один род, согласующийся с правилами риторики и распадающийся на две разновидности: 1) расположение для всей речи и 2) расположение для каждого аргумента в отдельности; второй род — расположение при особых обстоятельствах, когда оратор варьирует порядок по своему усмотрению. Общая рекомендация для расположения во всех случаях может быть следующая: самые сильные аргументы должны быть в начале и в конце, более слабые — в середине.
С 19-го параграфа III книги начинается наиболее интересная и важная ее часть: здесь излагается учение о произнесении речи, где говорится о владении голосом и телом, и учение о памяти. Произнесению речи, ее подаче, или исполнению (actio), уже древние придавали большое значение, и учение о манере произнесения было разработано еще в доаристотелевские времена. По всему видно, что автор «Риторики» знаком с трудами, посвященными этому учению. Однако со свойственным ему самомнением он заявляет, что не удовлетворен его разработкой и намерен сделать это более обстоятельно и полно, чем это делали его предшественники (III, 19). Он действительно дает обстоятельные и подробные рекомендации оратору о владении голосом и телом (pronuntiatio распадается на figura vocis и motus corporis).
Голос должен иметь три основных качества: силу, или полноту звука (magnitudo vocis), крепость, или стабильность (firmitudo vocis), и мягкость, или гибкость (mollitudo vocis). Первое качество природное, два других культивируются упражнениями (III, 20). Надо сказать, что автор вообще большое значение придает упражнениям, поэтому он везде, где только можно, постоянно напоминает оратору о важности упражнений. Так и здесь, он пишет, что стабильность (firmitudo) вырабатывается упражнениями в подражании или звукоподражании — exercitatio imitationis, а гибкость (mollitudo) упражнениями в декламации — exercitatio declamations (III, 20). Гибкость делится на разговорную манеру, на аргументационную и эмоциональную (earn dividimus in sermonem, contentionem, amplificationem). Первая манера (sermo) применяется в повседневной речи, вторая (contentio) годится для спора при утверждении и опровержении, третья (amplificatio) — для того, чтобы возбуждать у слушателей негодование или сострадание (III, 23). В свою очередь каждая из этих трех манер речи имеет по несколько оттенков, или, как пишет автор, частей: «sermo dividitur in partes quattuor: dignitatem, demonstrationem, narrationem, jocationem», т. e. sermo (разговорная речь) может быть достойной, наставительной, повествовательной и с юмором (шутливой); contentio — тон для спорных вопросов — в свою очередь бывает двух родов — сдержанный и прерывистый; amplificatio — тон эмоциональный делится на увещевающий и патетический (III, 23–24).
Далее даются правила для употребления голоса в ситуациях, соответствующих каждому из этих восьми подразделений, и рецепты тренировки голоса (III, 24–25). 26-й и 27-й параграфы содержат указания относительно движений тела в соответствии с упомянутыми выше figurae vocis, включая движения губ и выражение лица. Так, например, используя разговорную манеру в ее достойной или повествовательной разновидности, оратору нужно стоя делать движения правой рукой; выражение лица должно соответствовать смыслу речи. В наставительной речи оратор должен наклониться немного вперед; в шутливой — выражать настроение лицом, а не жестами. Все указания относительно поведения оратора предписывают ему разумную сдержанность: автор порицает громкие восклицания и использование голоса в полную силу (III, 21); рекомендуется также воздерживаться от подражания актерам (III, 24, 26). Эти рекомендации воздерживаться от крайностей рассматривают иногда как реакцию на азианский стиль.
Раздел о памяти, обнимающий параграфы 26–40 III книги, представляет собой наиболее древнее из дошедших до нас описаний этой части риторики. Автор «Риторики» разрабатывает этот вопрос с еще большей тщательностью и подробностью, чем вопрос о произнесении речи. Он упоминает о работах своих предшественников, не называя имен и уточняя, что эти труды принадлежат греческим авторам. Он говорит о двух видах памяти: природной (naturalis) и приобретенной (artificiosa), предлагает множество способов ее укрепления и систему запоминания, основывающуюся на зрительных образах и «фоне» (ассоциациях и основе — III, 28–29). Образы бывают двух родов — мысли и слова (33). Автор рассказывает об основе (30–32), которая необходима, и характеризует оба рода образов, иллюстрируя их (34–39).
Эта система техники запоминания, основывающаяся на образах и «фоне», или основе, имела непреходящее значение вплоть до наших дней. Автор не забывает напомнить, что существенным в развитии памяти являются упражнения. Заслуживает внимания параграф 38, где автор полемизирует с греками. Он протестует против использования готовых описательных выражений, образов (imagines) для различных слов, как это имели обыкновение делать греки: «…я знаю, что большинство греков, которые писали о памяти, собрали образы многих слов для того, чтобы те, кто захочет их выучить, имели их готовыми под рукой и не тратили усилий на поиски» (III, 38). Автор «Риторики» рекомендует подбирать эти образы самим, а преподаватель должен научить этому. Смысл рассуждения таков: зачем же отучать человека от прилежания, тем более, что каждый человек по-своему воспринимает тот или другой образ или сравнение (III, 38–39).
IV кн книга — самая большая из всех книг «Риторики для Геренния» — в ней 69 параграфов, тогда как в 1 — 27, во II — 50 и в III — 39. Она посвящена вопросам стиля, форме выражения — elocutio. Это древнейшее из дошедших до нас систематическое исследование стиля на латинском языке. Оно дает самое раннее из сохранившихся деление стиля на три рода, или вида (genera dicendi): высокий, средний, простой (grave, mediocre, attenuatum — IV, 11).
В школьной риторике существовало две квалификации стиля: по роду, или виду (genus dicendi), и по его достоинствам (virtutes dicendi). Обе классификации, по-видимому, перипатетического происхождения. В латинской риторике их теоретически обосновал Цицерон и на практике доказал, что настоящий оратор владеет всеми тремя стилями. Он использовал определения — grande, medium, tenue. По его концепции (эллинистического, перипатетического происхождения) каждый стиль имеет свою функцию: простой служит тому, чтобы доказать (docere), средний — чтобы понравиться слушателям (delectare), высокий — чтобы взволновать (movere).
В трактате «Об ораторе» (III, 37) Цицерон (вслед за Феофрастом) так определяет четыре основные достоинства (качества) стиля: ut latine, ut plane, ut ornate, ut ad quodcunque agetur apte congruenterque dicamus («говорить надо на чистой латыни, ясно, красиво и в соответствии с предметом»). Автор «Риторики» дает определение каждому из трех стилей, описывает его и иллюстрирует примерами (IV, 11–14), но в определении достоинств стиля он придерживается несколько иной классификации. Каждый из трех стилей автор характеризует очень скупо (IV. 11). Так, по его определению, высокий стиль отличается гладко отшлифованной красивой конструкцией из весомых и значительных слов, украшенной соответствующими высокому стилю фигурами. Определение стиля сопровождается примером, демонстрирующим их в изобилии (IV, 12).
