Видимо, по замыслу автора, каждая книга должна была разбирать одно из основных понятий искусства речи поочередно: I — inventio, которое из всех et prima et difficilima est, II — dis-positio, III — elocutio и IV — memoria et pronuntiatio. Но получилось так, что в I и II книгах говорится о подборе материала для различных судебных дел и об аргументации, в III книге — о расположении материала, началах и заключениях, о произнесении и развитии памяти, а в IV книге дается подробнейшая разработка теории стиля с подбором примеров. Этим последним вопросам, т. е. манере произнесения, развитию памяти и стилю уделяется особое внимание, в них главный интерес и ценность трактата. Из трех типов речей, или трех родов красноречия, наиболее разработанным был судебный — это нашло отражение в трактате, где преобладающее место занимает именно судебное красноречие. Совещательному уделено уже значительно меньше места, и совсем мало — показательному.
В «Риторике для Геренния» (I, 4), как и в трактате «О подборе материала» (I, 19), дается деление речи на шесть частей (exordium, narratio, divisio, confirmatio, confutatio, conclusio). Ho, известно, что некоторые авторы риторических трактатов делили речь на четыре, пять или семь частей (Цицерон, «Об ораторе», II, 79; «Оратор», 122; «Топика», 97). В «Подразделениях риторики» (27) Цицерон дает четыре части, а Квинтилиан, объединяя partitio с probatio — пять (111,9, 1–3). Из так называемых частей риторики — inventio, dispositio, elocutio, memoria, pronuntiatio — последние две зависели больше от природных данных, чем от искусства оратора, и поэтому некоторые теоретики опускали их из списка (Цицерон, «Об ораторе», I, 145; Квинтилиан, III, 3,4).
Каждой части речи дается подробное разъяснение. Так, например, чтобы сделать подходящее введение (exordium), нужно решить, с каким делом мы сталкиваемся: честным, сомнительным, позорным или маловажным. Природа дела рассматривается с моральной точки зрения и определяет, будет ли вступление прямым или оно должно быть искусным подступом к теме (principium и insinuatio) (I, 56). Так как цель введения — привлечь внимание слушателей, сделать речь доходчивой и расположить слушателей к себе, то даются рецепты, как этого достичь. Рецептов четыре: обсуждать нас самих, наших противников, наших слушателей и самые факты (I, 7–8). Тонкий подход должен быть в трех случаях: когда дело позорное, когда кажется, что слушатель убежден говорившими до нас противниками, или когда слушатель утомлен выступавшими до нас ораторами оппозиции. В каждом случае используется своя топика, т. е. свои источники нахождения (I, 9–10). Далее перечислены различные виды ошибочных вступлений (I, 11).
Короткое вступление к I книге «Риторики» представляет собой тип прямого введения — автор сразу приступает к делу, формулируя цель работы и подчеркивая ее практический характер. Он сообщает, что посвящает свой трактат Гереннию, пожелавшему изучить искусство риторики, и провозглашает свое намерение писать только по существу, оставив в стороне материал, не относящийся к делу. Он осуждает пустое тщеславие греков, которые любят приводить философские рассуждения для того, чтобы показать, что они будто бы много знают, а вовсе не для того, что они необходимы. Он подчеркивает необходимость применения на практике правил, которые он будет излагать, и замечает, что пишет это руководство не как другие, ради славы, а для поощрения Геренния (I, 1). После рекомендаций для вступления автор дает разъяснение относительно narratio — рассказа об обстоятельствах дела (I, 12–16). Суть советов относительно этой части речи состоит в том, что в narratio не обязательно излагать точные факты, главное в нем — правдоподобие и ясность. Если факты истинны, все равно должны соблюдаться правила правдоподобия, так как правда не всегда убедительна. Если факты ложны, эти правила должны соблюдаться тем более.
В трактате «О подборе материала» Цицерон подсказывает еще один совет для narratio: если случай требует подкрепления аргументами, то лучше отказаться от формального narratio и распределить его по всей речи (I, 30). Для того, чтобы решить, что и в каком порядке говорить, оратор должен сначала установить, в каких пунктах он сходится и в каких расходится с другой стороной, — таковы указания для части речи, именуемой divisio, или partitio (разделение) (I, 17). Затем идет разбор самых важных частей речи — confirmatio (утверждение, обоснование) и confutatio (опровержение) (I, 17–27). Они посвящены аргументации, поэтому разрабатываются с особой тщательностью.
Именно эти части речи связаны с системой «статусов», разработанной Гермагором. Термину «status» (атааи), принятому большинством теоретиков, наш автор предпочитает термин «cons-titutio», имеющий тот же смысл и означающий состояние, или суть вопроса, лежащего в основе дела. Автор «Риторики» сообщает, что, по мнению некоторых, есть четыре типа constitutiones, но он, вслед за своим учителем, признает, что для практического использования достаточно трех. Три статуса могут быть условно разделены тремя вопросами: 1) an sit — действие имело место или нет (constitutio conjecturalis), 2) quid sit — законно оно или нет (constitutio légitima), 3) quale sit — действие может быть оправдано или нет (constitutio juridicialis). В зависимости от вида constitutio выбирается ratio — довод и направление защиты. Далее рассматривается вопрос о firmamentum — ответе, которым обвинение отвечает на этот довод защиты. Затем идет judicatio, вопрос, который вырос из защиты и встречного аргумента обвинения (1,26).
II книга «Риторики» также посвящена самому трудному роду дел — судебному и самой важной и трудной задаче оратора — нахождению. Доктрина inventio рассматривается в приложении к различным constitutiones и их подразделениям (II, 3–26). В случае с constitutio conjecturalis различается шесть типов аргументов, в случае с constitutio légitima — тоже шесть, а в случае с constitutio juridicialis — два. Иллюстрирует одну из частей constitutio знаменитый пример с Сатурнином (I, 21), где оправдываются нападки на него Сципиона Назики. Изложив аргументы, используемые в каждой constitutio, автор «Риторики» дает несколько общих правил относительно аргументации (II, 27). Далее он приводит различные типы ложных аргументов, иллюстрируя их цитатами из римских поэтов (И, 31–45). Чаще всего здесь фигурирует Энний (цитаты из его переделок трагедий Еврипида — II, 34, 38, 40), затем Плавт (II, 35), Пакувий (II, 36), Акций (II, 42). Ф. Маркс в предисловии к изданию 1894 г. отмечает неточность в цитации.
Заключительные главы II книги посвящены последней части речи — peroratio, или conclusio, которую риторы делят на три подразделения: enumeratio, или recapitulatio, amplificatio и commiseratio — суммирование, усиление и призыв к состраданию (И, 47–50). Греки, как правило, ограничивались recapitulatio и commiseratio. Римские риторы времен республики любили более обстоятельные заключения.
III книга «Риторики для Геренния» рассматривает в совещательные и показательные дела, а также разделы риторики, посвященные расположению материала, произнесению речи и развитию памяти. В отличие от подробно разработанного судебного красноречия, совещательному роду красноречия (genus deliberativum) уделено значительно меньше места (III, 1–9). Совещательные речи делились на два типа или больше, в зависимости от того, сколько могло быть вариантов решений. Например два: «Что вернее: разрушить Карфаген, или сохранить его в неприкосновенности?» Или три: «Например, какой вывод был бы наилучшим, если бы Ганнибалу, когда он был вызван в Карфаген из Италии, предстояло решить: остаться ли в Италии, вернуться ли домой или вторгнуться в Египет и захватить Александрию» (III,2). Тип речи зависел также от того, как было желательно обсудить действие: абсолютно, относительно или смешанно, — в этой классификации заметна связь риторики с философией. Цель оратора заключалась в том, чтобы достичь результата, не нарушив равновесия между безопасностью и честью. Здесь мог иметь место также конфликт между пользой и честью (utilitas и honestas), ибо польза не всегда то же, что и честь. Но цель должна связываться прежде всего с тем, что честно.
