Точку зрения Г. Кальболи, в свою очередь, подвергает критике Ж. Кузен[33]. Он подсчитывает количество примеров с той и другой политической ориентацией и приходит к выводу, что они количественно уравновешивают друг друга, что автора не интересует их политическая суть и что они служат единственной цели — быть наглядной иллюстрацией правил риторики. Кузен насчитал шесть мест с демократической, одно с аристократической и пять с неопределенной политической ориентацией и считает, что этого соотношения недостаточно, чтобы прийти к заключению о популяристских симпатиях автора «Риторики», тем более что значение слов «оптиматы» и «популяры», по его мнению, весьма расплывчато. А. Мишель также считает, что автор скорее балансирует между оптиматами и популярами, пытаясь приблизить рецепты греческих риторов к политической истории Рима. Точно так же и Каплан не видит в используемых примерах «Риторики» выражения политических идей и симпатий, а считает их лишь иллюстрацией фигур речи и мысли.
Наиболее близкой к истине представляется нам точка зрения Обри Гвинна[34]. Он не сомневается в демократических связях (Марий, Л. Плотий Галл) и симпатиях автора учебника, в его антиэллинской позиции, уверен в обдуманном выборе примеров именно из римской истории и считает, что его латинский учебник имеет вид литературной манифестации. Вместе с тем он признает, что нелегко устанавливать политическую позицию автора из его намеков на современную историю. Он отмечает, что в учебнике немало тем, на которые пожелал бы декламировать демократ, и что декламация на подобные темы в школьном классе не могла не вызывать волнения у консерваторов (III, 2; IV, 68; I, 21, 24, 25). Но рядом с такими «революционными» темами в «Риторике» есть и другие — ортодоксально-консервативные (IV, 12, 45; I, 21; II, 17). В одной как общественное несчастье рассматривается резня оптиматов, в другой говорится о том, что своим процветанием государство обязано оптиматам, и атаки Цепиона на Сатурнина преподносятся как действия патриота. По-видимому, пишет О. Гвинн, Плотий Галл учитывал учеников с разными взглядами и ради безопасности давал темы на разные политические вкусы. Тем не менее заманчиво думать, что автор «Риторики» занимал четкую политическую позицию на стороне популяров и что «Риторика» была не только литературной, но, пусть не слишком явной, и политической манифестацией. Может быть, не случайно завершают книгу (IV, 67, 68) два примера, где Гракхи упомянуты с явным сочувствием.
Оба самых ранних (из сохранившихся) латинских риторических трактата — «О подборе материала» Цицерона и «Риторика для Геренния» неизвестного автора — появились вскоре, всего несколько лет спустя, после цензорского эдикта 92 г. Оба автора были молоды, у них еще не было собственного опыта. Однако оба они свободно ориентируются в риторической терминологии[35]. При этом автор «Риторики», который использует исключительно латинскую терминологию, называет ее (во введении к IV книге) непривычной, но нигде не говорит, что это его изобретение: по-видимому, она была уже в ходу, когда они работали над своими трактатами. Кроме того, оба пользуются примерами из римской истории и литературы, которые также выглядят хрестоматийными. Все это говорит о том, что позади трактатов уже лежит определенная латинская традиция, что, по-видимому, латинские школы продолжали функционировать в период между цензорским эдиктом и временем написания трактатов. До них после катоновского из римских трактатов по риторике Квинтилиан упоминает лишь риторику Антония «De ratione dicendi». Она появилась в свет до 91 г., была неполной и, по мнению Цицерона, слабой («Брут», 163; «Об ораторе», I, 94).
«Риторика для Геренния» — самый систематичный и относительно простой трактат, лучше всего представляющий школьную риторику в том виде, в каком она преподавалась в республиканском Риме. Она отражает традиции латинской риторики и содержит в себе отголоски современных ей идей латинских риторов. Это была попытка популяризировать риторику и приспособить ее к римским нуждам обучения на латинском языке, отказавшись от некоторых сложностей греческой теории и используя иллюстрации из римской истории и литературы. Трактат не содержит в себе новой системы. Самый ярый эллинофоб не смог бы избежать греческой τέχνη в своем учебнике. Поэтому римляне, ругая греческих риторов, как это делает и наш автор, продолжали тем не менее использовать греческую риторическую науку.
Основой сочинения стала эллинистическая доктрина. Последним по времени ее авторитетом был учивший в середине II в. на Родосе знаменитый греческий ритор Гермагор, создавший систему, в которой он пытался связать учение о красноречии с перипатетической и стоической философией. Он считается также творцом системы «статусов» — формальных положений, которые следовало доказывать по определенной лестнице доказательств. Ему наследовали Аполлодор и Гермоген. В начале I в. до н. э. на Родосе жил знаменитый ритор Аполлоний Молон, который в 87 г. до н. э. побывал в Риме. Он был одним из учителей Цицерона. «Риторика для Геренния» также несет на себе черты этой родосской школы. Отличительным ее признаком, характерным для всего эллинистического искусства, была эклектичность, и трактат являет собой синтез многих учений; в нем, как и в трактате «О подборе материала», сделана попытка связать риторику с философией, но менее явная и с большим практическим прицелом. Другой характерной чертой родосской школы была тенденция избегать крайностей разных школ и направлений — эта тенденция заметна в «Риторике» (особенно в разделах об actio и стиле).
Конечно, значительно большим и более сознательным «родосцем» был Цицерон. Уже во вступлении ко II книге своей работы «О подборе материала» он провозглашает, ссылаясь на пример художника Зевксида, писавшего портрет Елены для храма Геры в Кротоне с нескольких натурщиц, эклектический принцип в риторике, которому затем будет следовать всю жизнь и который в этой области сослужит ему хорошую службу. Именно Родос, по мнению исследователей (например, Л. Лорана), помог Цицерону создать тот самый свой, отличный от всех современных ему, стиль, который потом назвали «родосским».
Эллинистические теоретики ораторского искусства выбирали из всех учений то, что находили нужным, и выбранное соединяли в своих работах. Одной из таких работ и была «Риторика для Геренния». Риторический материал традиционно разделен в ней согласно различным типам речей, различным частям риторики и различным частям речи. Разделение по типам речей восходит к Аристотелю, хотя, возможно, оно и не является его изобретением и было придумано до него; разделение по частям речи — до-аристотелевского происхождения; разделение по частям риторики идет от перипатетиков. Понятие достоинств стиля (virtutes dicendi) принадлежит Феофрасту; подробно разработанный вопрос о произнесении речи, вероятно, находится в зависимости от послефеофрастовской теории; системой «статусов» и определениями риторики он обязан Гермагору; на формирование некоторых правил повлияли Платон и софисты. Примеры из близкой и современной римской истории и родной литературы — дань традиции латинской риторики: автор, по-видимому, использует собрания речей, бывших в употреблении в то время.
В построениях трактата смешались две схемы — доаристотелевская, основывающаяся на частях речи, и перипатетическая, которая основывается на частях риторики. Трактат состоит из четырех книг. К каждой книге дается вступление и заключение, которые служат связующим звеном между ними. Вступления к тому же являются рупором идей автора (как, например, в I и IV книгах). В I книге, как обычно во всех учебниках красноречия, дается определение трем типам речей, которые должен знать оратор: показательному, совещательному и судебному (demonstrativum, deliberativum, judiciale), определяются пять основных понятий, или частей риторики, которые лежат в основе ораторского искусства: 1) inventio (подбор материала), 2) dispositio (расположение его), 3) elocutio (форма выражения), 4) memoria (использование памяти для приведения примеров) и 5) pronuntiatio (произнесение); характеризуются части речи: exordium (вступление), narratio (рассказ), divisio (разделение), confirmatio (обоснование), confutatio (опровержение), conclusio (заключение) и четыре рода дел, которыми занимается оратор: honestum (честное), turpe (позорное), dubium (сомнительное) и humile (низкое, или маловажное).
