— Не то чтобы мой гардероб был очень интересным, — добавляю я, прочищая горло и надеясь сменить тему.

Оливия поднимает бровь и указывает на мою футболку. Это один из тех ретро-дизайнов с мультяшными детьми, которые держат кинжалы, и надписью: «ДАВАЙТЕ ПРИНЕСЁМ В ЖЕРТВУ ТОБИ!».

— Ладно, это — интересная вещь, — признаю я, — но моя обычная «ботанская» одежда была в стирке. — И для протокола: я не имею никаких мстительных намерений против какого-либо Тоби. Баш купил мне эту футболку, потому что, цитирую, «она такая рандомная».

— Да. Но мне нравится. — Оливия улыбается мне и обращает внимание на мои заметки. — Еще раз спасибо за все это.

— Все в порядке. Можешь оставить себе, — добавляю я, протягивая ей листы. — Я сделала копии.

— Ух ты, они такие подробные. — Она перелистывает страницы. — Я имею в виду, я знала, что ты делаешь хорошие записи, но это… это аннотированные планы? Для каждого урока?

Я пожимаю плечами:

— Так легче готовиться к экзаменам.

— Да уж, это точно. — Она поднимает взгляд, все еще улыбаясь. — Спасибо.

— Не за что. Я еще кое-что принесла, — добавляю я, вытаскивая страницу из своего блокнота. — Правда, предупреждаю — это ерунда.

— Идеально. — Она лучезарно улыбается. — Я люблю ерунду.

— Это ты сейчас так говоришь…

— Ну же, покажи!

Я достаю страницу и подвигаюсь чуть ближе.

— Я подумала, пока смотрела живую игру ConQuest на MagiCon, что могла бы упростить процесс создания персонажа для тебя, — говорю я, передавая ей анкету. — По сути, я превратила его в анкету.

— Для моего персонажа? — в ее голосе слышится волнение. — Какие там вопросы?

— Ну, базовые. Сколько ему лет, кто его воспитывал, есть ли у него братья и сестры…

— Какая музыка ему нравится? — удивленно читает она.

— Я имею в виду… — Я чувствую, как мои щеки краснеют. — Это имеет отношение ко всему процессу развития персонажа, поэтому…

— Подожди, мы можем сделать это сейчас? — Оливия смотрит на меня с надеждой.

— Да, конечно. — На самом деле, я сказала маме, что вернусь сразу после школы, но думаю, она не станет возражать, если я немного задержусь. Сейчас мы с ней на разных волнах. — Думала, ты захочешь сделать это сама, но вообще-то я обожаю этот процесс, — признаюсь я.

— Понимаю. — Она смотрит на лист. — Это определенно будет интереснее, чем делать прическу для танцев, — небрежно комментирует она.

— Так ты правда не пойдешь на встречу выпускников? — Я так и думала, учитывая, что вместо того, чтобы сиять на вечере, словно золотой бог, Джек вызвался добровольцем.

(Ладно, может, это немного несправедливо с моей стороны — продолжать так говорить, но я и представить себе не могла, что существует другая сторона Джека Орсино. Признаюсь, пока еще не привыкла к мысли, что, возможно, он вовсе не тот, кем я его считала, и мне странно даже думать о том, чтобы доверять этому новому ощущению.)

(Ну, это касается всех, в общем. Не конкретно его.)

(Хотя, ладно, да, это касается его.)

— Все это кажется таким бессмысленным, понимаешь? Да и к тому же я болею, — добавляет Оливия, хотя это звучит… подозрительно удобно.

В этот момент я неохотно признаю, что понимаю, почему Джек хотел, чтобы я узнала, о чем на самом деле думает Оливия. Я не одобряю его методы, но признаю, что она действительно не слишком откровенна.

— Хорошо, могу записать, если хочешь, — говорю я, доставая ручку из школьного рюкзака. — Ты можешь просто давать мне быстрые ответы.

— А если мне нужно поразмыслить? — Оливия хмурится.

— Тогда мы застрянем здесь на весь день, — улыбаюсь я. — В любом случае, ты всегда сможешь внести изменения позже.

— Ладно, — с облегченным вздохом она сдается и протягивает мне лист, откинувшись на спинку дивана, поджав ноги. — Тебе не холодно? — спрашивает она, предлагая мне свободный уголок своего своего пледа. — Или я могу взять другой..

— Все нормально, мне даже жарко, — отвечаю, щелкая ручкой и готовясь писать. — Итак, имя?

— О боже мой, — в панике вздыхает Оливия.

— Ладно, к имени вернемся позже. Что у нас дальше… пол, возраст?

— Она девушка. Ей, ну, лет двадцать. И она далеко от дома.

Я записываю.

— Ее кто-то вынудил уехать?

— Нет, она сама так решила. О! — Оливия моргает. — Она в изгнании.

— Классно. Значит, у нее влиятельная семья?

— Да, очень. Но она в бегах и скрывает свою личность.

— Люблю сюжеты с переодеваниями, — говорю, продолжая писать. — У нее есть враги?

— Да, — с энтузиазмом кивает Оливия, будто бы обрадованная тем, что я спросила.

— Кто?

— Эм… дядя. Он хотел выдать ее замуж за какого-то дворянина ради блага семьи, но она сбежала, и теперь он одержим тем, чтобы ее найти. Плюс у нее появились и новые враги.

— Мне нравится. Чем она теперь занимается?

— Она… воровка. Очень хорошая воровка. Нет, контрабандистка. Предательница своей страны!

— Ого, помедленнее, — смеюсь я. — Значит, контрабандистка…

— Она знаменита на черном рынке. Типа как Робин Гуд.

— Значит, дело в деньгах?

— Нет, — Одивия качает головой. — Она спасает людей.

— Людей?

— В ее королевстве сейчас тяжелые времена. Женщинам часто приходится сбегать.

Я медлю, размышляя, стоит ли что-то сказать, но просто киваю.

— Она, ее мать и сестры раньше помогали этим женщинам. Переправляли их тайком через дворец.

— А потом дядя попытался выдать ее замуж… Постой, — понимаю я, — он догадался о ее делах?

— Да! Конечно. Он хотел таким образом заставить ее молчать, а теперь планирует сделать то же самое с ее сестрами.

— Вот черт, — говорю я.

— Знаю. Так что первые, кого она тайно вывозит, — это сестры.

— Значит, она работает не одна?

— Нет, конечно, она бы не смогла одна.

— Но у нее есть какая-то проблема, не так ли?

— Да, ее мать держат в плену, не позволяя покинуть столицу. Она буквально под носом у этого дяди.

— А как насчет ее отца? — хмурюсь я.

— Мертв. Нет, предположительно мертв! Она его ищет, — глаза Оливии загораются.

— Это так захватывающе, — говорю, быстро записывая. — Я бы точно посмотрела такой фильм.

— Да? Правда? — ее щеки розовеют, глаза сверкают. Странный момент, чтобы заметить, какая она красивая, но я замечаю. Когда она такая — невозможно не заметить. Это неизбежно. — Так весело!

Я прогоняю непрошеное чувство тепла.

— Итак, какие у нее сильные стороны?

— О, ну… Она заставила капитана стражи своего отца научить ее сражаться. И, конечно, у нее ловкие руки.

— Естественно. А магия? Что-нибудь мистическое?

— Она устойчива к некоторым видам магии. О! Она видит сквозь иллюзии и все такое! Вот почему она знает, когда дядя лжет о ее матери и отце.

— Отлично, идеально…

— Она знает все военные стратегии. Люди думают, что она — бывшая военная.

— Какие-нибудь личные вещи?

— Медальон. С фотографией ее сестер. О, и у нее есть армия людей, которых она переправляет в безопасное место, если им больше некуда идти. Она учит их сражаться.

— Черт, она крутая, — тихо присвистываю я.

— Ага, — соглашается Оливия. — Но иногда люди возвращаются назад.

Я хмурюсь.

— Возвращаются?

— Да. Некоторые не могут жить, как изгнанники, и возвращаются к прежней жизни, к своей беспомощности. Ее лучшая подруга — кузина — возвращается и выходит замуж за того, за кого должна была.

— Да ладно, — выдыхаю я, и Оливия кивает.

— Это разбивает ей сердце. Ее проблема в том, что она слишком доверчива.

— Это отстойно. — Я записываю. — Есть еще слабости?

— Она безрассудна. Смелая, но из-за этого иногда поступает необдуманно.

— Что-нибудь еще?

— Она ненавидит холод. И… — Оливия останавливается, хотя я все еще пишу. — Ей нравятся красивые девушки, — добавляет она другим тоном. — Особенно те, которые пытаются ее защитить. Хоть она и не нуждается в защите.