— Знаешь, все эти годы в тренировочных центрах заставили меня понять, что я хочу лечить людей. Брать что-то сломанное и делать его снова работающим. — Он пожимает плечами. — Иногда жизнь складывается так, как складывается.

Более жестокая часть меня хочет возразить, что работа физиотерапевта не заменит украденную профессиональную карьеру. (Ви, вероятно, так бы и сказала, но хорошо, что ее здесь нет.)

— Просто подумай об этом, — добавляет Эрик, делая несколько заметок.

Мое сердце замирает.

— То есть, я не получаю одобрение?

— Неа, хотя костыли тебе больше не нужны. — Он демонстративно отбрасывает их в сторону, и я оживаю. — Но ты будешь ходить сюда каждую неделю. Или чаще, если сможешь договориться с родителями.

— Да-да, я знаю…

— Через месяц или около того, может, начнешь бегать. Тренировки с командой к концу сезона — возможно. А что касается игр…

Я морщусь.

— Разберемся, когда подойдет время?

Он указывает на меня.

— Бинго. Умный парень, — указывает он на меня.

Я делаю несколько шагов, просто чтобы почувствовать это.

— Спокойнее, — напоминает Эрик.

Я немного ощетиниваюсь:

— Это всего лишь ходьба. Я был экспертом в этом плюс-минус всю свою жизнь.

— Послушай, — он останавливает меня жестом. — Я знаю, что ты злишься из-за всего этого…

— Нет, не злюсь.

— Злишься.

На самом деле он понятия не имеет, насколько сильно я зол, ну и ладно. Я просто молчу.

— Любой может пострадать, — снова говорит он. — Никогда нельзя исключать возможность того, что карьера может завершиться. Но ты молод и здоров, — уверяет он меня, — и ты поправишься. Однако не стоит торопиться.

— Понял.

— И не помешает рассмотреть другие варианты, — снова говорит он.

— О, а есть другие варианты? — отзываюсь я, вспоминая наши c Ви шуточки. Но, так как ее нет рядом, чтобы подыграть, то Эрик просто качает головой.

На самом деле он не понимает, насколько я зол. Но я молчу.

— Ладно, умник, — говорит он. — Увидимся во вторник.

***

В первые дни после MagiCon Ви демонстративно меня избегает — вероятно, чтобы я случайно не решил, будто мы вдруг стали друзьями. Но к середине недели я уже не выдерживаю и решаю ее найти. Ведь когда дело касается подготовки к выпускному, она, пожалуй, знает больше, чем весь остальной школьный совет вместе взятый. Именно поэтому я пишу ей после уроков, а она коротко отвечает, что еще на территории кампуса, конкретно — в маленьком спортзале, что звучит немного странно, но еще страннее оказывается то, что я вижу, когда туда захожу.

— Ух ты, — говорю я, замечая ее в углу, нервно расхаживающую вокруг тяжелой боксерской груши для команд по рестлингу. Ви, похоже, не слышит, как я вошел, и успеваю насчитать серию из десяти ударов ногами, прежде чем она снимает наушники и замечает меня. — Это что, бойцовский клуб?

— Первое правило бойцовского клуба… — отвечает она, тяжело дыша, затем поджимает губы, больше озадаченная, чем грубая. — Что тебе нужно? — спрашивает, засовывая наушники во внутренний карман шорт, и я удивляюсь, что она вообще такое носит. (На ней свободная майка, и, что странно, без привычных сатирических лозунгов. Даже почти скучаю по ним.)

— Твое сообщение было загадочным.

— Ой, извини, эм… — Я роюсь в сумке в поисках своих записей. — Знаешь тот список форм, который лежит в комнате школьного совета?

— Ага, — усмехается она, и я тяжело вздыхаю, прерывая свои попытки найти нужные документы.

— Ты его составила, да?

Она лишь молча пожимает плечами, на мгновение задерживая взгляд на груше, словно думает снова ее пнуть, но вместо этого поворачивается ко мне.

— Тебе нужен какой-то конкретный бланк?

— Да, для финансового одобрения, но, кажется, один из журналов пропал…

— А, ясно, извини. — Она идет к своему рюкзаку, лежащему на полу. Ви явно одета для тренировки, и на ее запястьях и руках намотаны черные бинты, которые выглядят довольно сложно, и… честно говоря, ей это все идет. Что бы это ни было.

На миг мне приходит в голову мысль, что мне, кажется, нравится натыкаться на такие неожиданные детали о ней. Это делает ее менее загадочной… или наоборот, еще более удивительной. Даже не знаю, что именно.

— Это способ снять стресс? — спрашиваю я, и она удивленно поднимает глаза.

— Что?

— Ну, это, — киваю в сторону груши, которую она только что избивала. — Что-то не так?

— Нет. — Хотя по ее виду ясно, что да. И она явно не хочет об этом говорить.

— Это… Тхэквондо? Или что-то подобное?

Она вытаскивает, по-видимому, не ту папку, хмурится и тянется за другой, рассеянно отвечая:

— Нет, муай-тай.

— О, это… — я моргаю. — Подожди, ты занимаешься этим с братом?

Она резко поднимает взгляд, и я понимаю: черт, упс.

— Да, — ее голос становится настороженным. — Мы тренируемся вместе.

Удивительно, что Баш находит на это время. Ви — единственный человек, умеющий так сверхчеловечески управлением временем. Хотя, наверное, это логично — они ведь близнецы.

— Не знала, что ты знаешь это про Баша, — добавляет Ви осторожно.

— Да, я просто… где-то это слышал, наверное. Это ведь не так распространено. А почему ты здесь? — резко меняю тему, стараясь, чтобы это выглядело нормально — знать такие вещи о ком-то. Я присаживаюсь рядом, ожидая ответа, и она замирает, заметно напрягаясь.

— Моя студия закрылась на неделю, и… — Она смотрит на меня и сглатывает, внезапно чувствуя себя неловко. — Боуэн впустил меня. Он тренер по волейболу у девочек, и… — Еще одна пауза. — В любом случае, это тот бланк, который тебе нужен? — резко заканчивает она.

— О, точно, — я опускаю взгляд на свои записи и радуюсь, что у меня появился повод отвести взгляд, — да, вот эта, для одобрения администрации…

— Держи. — Она протягивает мне нужную форму, и я замечаю, что на папке написано «Казначейство школьного совета».

— Знаешь, я спрашивал Райана, есть ли что-то подобное. Он сказал, что нет, — комментирую я, и она хихикает.

— Разумеется. К счастью, теперь, когда я больше не отвлекаюсь на твою работу, у меня есть время делать его работу без помех. — Она явно раздражена, и я ее понимаю. Честно говоря, я никогда не видел, чтобы Райан что-то делал.

— Я всегда думал, что его работа — просто подписывать чеки.

Она закатывает глаза.

— Предполагается, что он должен управлять бюджетами всех клубов, а также нашим бюджетом. Вот это, например, для подарка выпускникам, — объясняет она, показывая мне страницу со своими заметками.

— А-а.

Мы оба одновременно поднимаемся и замираем, чтобы случайно не столкнуться.

— Прости, — глубоко вздыхает она. Я не совсем понимаю, за что она извиняется, но, честно говоря, если бы она не сказала первой, я бы тоже извинился. Между нами ощущается какое-то… напряжение. — Что-нибудь еще?

— Нет, разве что хочешь научить меня муай-тай, — полушутя говорю я.

Она бросает взгляд на мое колено и берет бутылку с водой.

— Думаю, это не лучшая идея, чемпион. Сколько прошло минут с тех пор, как ты перестал ходить на костылях? Пять?

— Три дня, но спасибо, что заметила, — отвечаю я, внимательно разглядывая боксерскую грушу. Это кажется безопаснее, чем встречаться с ней глазами прямо сейчас. — Вряд ли у меня есть к этому талант.

— Никогда не дрался? — она выглядит слегка удивленной.

— Знаешь, как ни странно, у меня на самом деле нет врагов.

— Боже, как же тебе скучно живется, — она тянется рукой, растягивая мышцы, и я замечаю, насколько ее плечи в отличной форме, прежде чем напомнить себе, что это не имеет значения. — Если хочешь, могу научить тебя позже.

— Как заводить врагов? — шучу я.

— Нет, это врожденный талант.

Если бы я ее не знал, подумал бы, что она меня дразнит.

— Честно говоря, не уверен, что смог бы ударить тебя.

— Почему? — ее улыбка мгновенно исчезает. — Не говори, что ты из тех, кто не бьет девушек, даже если они… — она делает паузу, высоко пинает грушу, — тренировались для этого.