Мистический раскатистый рокот, то и дело переходящий в шёпот, звучал явной угрозой, расчётливо действующей на нервы. Казалось, что барабанов, которые то учащали ритм, то замедляли, в этом жутком оркестре становилось всё больше и больше.

— Поэтому такие барабаны и называют боевыми, — спокойно констатировала Екатерина, демонстрируя, что обладает достаточным даже для такой ситуации мужеством.

Я поднял к глазам бинокль.

Обрывистый берег стал более пологим и продолжал понижаться. Оливковая роща осталась позади, за ней началась ореховая, которую без подсказки и не опознать. Ещё через пару сотен метров перед нами неожиданно возник глубоко врезавшийся в сушу залив неправильной формы с поблескивающей в солнечном свете спокойной водной гладью.

Ближе к противоположной стороне бухта возле отмеченной другим цветом воды речушки, которую я бы назвал «Бешенкой», стояли долблёные или шитые лёгкие лодки, пока не разберу. Некоторые, похоже, способны принять на борт до восьми человек. А вот парусов не вижу.

«Керкира» замедлила ход до скорости пешехода, тихо рокочущего дизеля практически не было слышно.

— Что бы ни случилось, огонь не открывать! — опять крикнул капитан, не желающий включать громкую связь.

Ну да, вдруг аборигены посчитаю трубный глас с воды за голос враждебного им существа? Дикость какая-то… А что ты ожидал здесь увидеть, Горнаго? Чащобы по берегам до сих пор не изученных рек Платформы списывают людей дюжинами, и даже костей их потом не находят.

Большая часть Бешеной деревни располагалась по правому берегу речки, и лишь небольшая группа прямоугольных сараев стояла на левом. Похоже, что жилья там нет, только амбары, в которых местные складируют урожай. Через речушку был перекинут довольно искусно собранный подвесной мостик с примитивными гибкими поручнями. Ходить по такому с мешком на закорках не хотелось.

Неожиданно гул боевых барабанов прекратился, словно кто-то выключил в зале аппаратуру.

И что это должно означать? Заметив, что Панайотис всё ещё стоит на крыле мостика, оставив управление судном рулевому, я крикнул:

— На лодках погнаться могут⁉

— Они же бешеные! — с каким-то азартным весельем ответил Скуфос. — За мной гонялись два раза, а потом перестали, поняв, что вместо добычи получают лишь спазмы в мышцах! Я по ним никогда не стрелял, но нужно быть готовым! — с этими словами он приподнял и показал мне пистолет-пулемёт «Томми-ган», «Чикагскую пишущую машинку». Хрена себе!

— Настоящий гангстерский автомат! — с восхищением выдохнул Дино и тут же куда-то умчался.

Низкие круглые хижины располагались не вдоль берега и не хаотично, как это обычно бывает в прибрежных поселениях, а концентрическими кругами вокруг просторной круглой площадки, в центре которой стояло нечто, напоминающее какой-то кривой памятник.

Бешеная деревня умещалась в окружность, не растекаясь по сторонам. По периметру вплотную друг к другу располагались загоны для скота, создающие защитный контур, словно это крепостное укрепление. В промежутках между загонами виднелись частоколы и одни ворота. Да они тут целую крепость и соорудили!

«Керкира» еле ползла, как и обещал Скуфос, позволяя рассмотреть всё детально. По всему берегу на вешалах из жердей вялилась умело распластанная рыба — этот специфический запах приятным не назовёшь… А вот из деревни доносился аромат коптилен, совсем другое дело! Словно мы плывем мимо обычной рыбацкой деревне по енисейскому притоку. Причалили бы, купили несколько копчёных хвостов.

Послышался слабый свист.

Дино стоял в арке, где его не мог увидеть капитан. В одной руке сынуля держал ППС-43, в другой сжимал своё полуавтоматическое ружьё. Подмигнув Селезнёвой, я направился к нему.

Непонятно, это все жители деревни или нет, но люди племени молча стояли на берегу возле «стены». Ох, не к добру эта демонстрация!

В центре толпы, окружённый несколькими босоногими телохранителями то ли в труселях, то ли в набедренных повязках, стоял местный вождь или жрец. Был он в высокой шапке с раскрашенными рогами, длинном штопаном халате непонятного цвета и в торчащих из-под него спортивных штанах с тремя полосками, наводящих на дурные мысли о судьбе их незадачливого бывшего владельца.

Мы подходили всё ближе, я опустил бинокль.

Вождь немолод: редкие седые волосы, лицо с глубокими морщинами, уже не синие или чёрные, а плохо заметные серые ритуальные шрамы… Сколько ему лет? Внешность дикарей обманчива, он мог быть и моего возраста — в первобытной среде они наверняка стареют быстро и долго не живут.

Где-то от всей своей крошечной души горестно заревел ребёнок, к нему присоединился ещё один, вот уже втроём плачут…

Вождь быстрым шагом подошел к воде. В его глубоко посаженных глазах таилась неожиданная сила и жестокость. Он безошибочно определил капитана, даже кивнул ему, и вдруг резко поднял руку вверх и что-то гортанно выкрикнул!

В ответ слаженно ударили боевые барабаны!

Невозможно было понять, откуда в руках у «бешенцев» вдруг появились длинные луки! Женщины за спинами прятали?

— Прячьтесь! — прогремела команда из громкоговорителей.

И тут же первые стрелы понеслись к рубке, со стуком втыкаясь в стекло.

— Не стреляйте! — напомнил рёвом Панайотис.

— К борту! — приказал я.

Лучники стреляли часто и точно, выпуская стрелу за стрелой с хорошей скоростью. Пара штук пришли в железо борта, за которым прятался я. Другие перелетали через палубу, бились о стенку левого борта, теряя наконечники, некоторые ломались.

Не выдержав, я чуть поднял голову, чтобы оценить ситуацию, но какой-то умелый негодяй пустил стрелу настолько умело, что она просвистела буквально в сантиметрах над головой! Бли-ин…

Нырнув вниз с похолодевшим сердцем, я хрипло крикнул:

— Не высовываться, бьют точно!

Набирая скорость, «Керкира» по дуге начала выходить из бухты, а наиболее свирепые воины племени бежали по берегу следом, пуская стрелы в движении. Другие душегубцы начали торопливо рассаживаться в лодках. На абордаж решили брать!

Лишь бы дизеля не подкачали! «Не подведите, кони стальные, выручайте, иначе я вам распредвалы узлом завяжу!» — молитвой прозвучало в голове.

Теперь стрелы полетели навесом, и мы отважно спрятались в арке.

«Керкира» торопливо отходила от Бешеной деревни. Ревели оба двигателя, вибрировали на полной скорости борта, и даже разговаривать из-за шума стало затруднительно. Справа перед стеной высоких деревьев расстилался узкий зелёный ковёр, волнистый, мятый, с вкраплениями серых и бурых пятен мхов и лишайников.

Я тупо рассматривал проплывающий мимо пейзаж, такой красивый на расстоянии и такой страшный вблизи.

— Вот это была встреча… На всю жизнь запомню! — Екатерина от волнения невольно взяла меня под руку.

По трапу из рубки спустился капитан.

— Господа, я что-нибудь перекушу и отправлюсь к себе… Подход к Канберре непрост, надо иметь свежую голову. За штурвалом вахтенный.

Я посмотрел на часы.

Скоро синее небо над Гангом начнёт розоветь перед закатом. Надеюсь, этнографических сюрпризов сегодня больше не ожидается.

Белые пятна на карте Платформы-5 не исследованы и на десятую часть, что открывает дорогу к новым находкам и приключениям. Но всё это нужно фиксировать. Между тем, я третий день забываю спросить Селезнёву, не найдётся ли у неё новой записной книжки, а лучше бы обычного ученического блокнота. Несмотря на мелкий почерк, которым я сжато описываю увиденное и услышанное, в моём странички почти закончились — остались жалкие три листа, а это почти что ничего.

Дневничок веду не только я, Катя тоже что-то фиксирует. Однако мы не сверяемся и не подглядываем друг у друга, так будет больше деталей, нюансов и даже озарений, значение которых станет понятным лишь много позже. Примитивные дневники — лучший помощник как при составлении красочных отчетов для высокого кабинетного руководства, так и для создания ветеранских мемуаров в почтенной старости. Надеюсь, что она, несмотря на неважнецкие пророчества Кастета для нашего непоседливого брата, у меня всё-таки будет.