— Дино, у меня есть предложение, которое может показаться вам интересным! Господа, побудьте здесь минутку, мне нужно заглянуть в свою каюту…

Воспользовавшись паузой, мы закрутили головами, изучая необычную рубку речного парома, отлично оснащённую современными средствами навигации и связи, и с одобрительными комментариями оценивали открывающиеся с высоты виды на реку.

Вернувшись, капитан положил рядом с пультом управления кожаную кобуру и вытащил из неё пистолет легко узнаваемых форм.

— Скорее всего, мужчины знают, что это такое, поэтому я только напомню… — тактично и несколько издалека начал Скуфос, — Легендарный германский Luger P08 или Luger Parabellum — самозарядный пистолет Георга Люгера под специально созданный для него патрон 9×19 мм. Образец немецкой инженерной науки высочайшего уровня. Высокая точность, удобная рукоять, лёгкий спуск. И достаточная мощность для ближней дистанции… Мне его в своё время привезли из Берлина.

Скуфос перевел дыхание, приподнял с поля тяжёлый пластиковый пакет.

— В придачу даю два запасных магазина и более полутора сотен патронов в пачках, точно не считал. Этого хватит, чтобы освоить пистолет. Пострелять можно будет прямо с палубы по проплывающим веткам, я всё покажу и подскажу… Мне остаётся лишь добавить любимую фразу торговцев с рынка Макати: «Состояние нового, без следов износа, всё работает»… Вы уже поняли, мой юный друг, что я предлагаю вам обмен?

От неожиданности Дино ничего не смог ему ответить, он лишь растерянно уставился на меня, ожидая от падре спасительной подсказки.

Я настолько энергично закивал головой, что голова закружилась.

Они ударили по рукам, после чего пистолеты перешли из рук в руки. Сынуля тут же решительно расстегнул поясной ремень, стянул свою кобуру и повесил новую.

— Сейчас принесу патроны… — наконец вымолвил он.

— Пострелять, конечно, не дашь? — безнадежно поинтересовался я с фальшивой надеждой в голосе, чтобы поддержать пацана.

— Сперва из ружья научись стрелять!

— Вы приняли правильное решение, в настоящем деле «люгер» гораздо эффективнее! Ну, а мне этот револьвер дорог, как память! — крикнул вслед капитан, широко улыбнувшись.

После этих слов Дино умчался, а Скуфос тут же обратился ко мне.

— Итальянец? — осведомился он.

— Наполовину славянин.

— Что ж, ему можно только позавидовать. Опасный коктейль! Ладно, давайте закончим вводную часть… Режим на судне очень простой. Вы не сможете попасть в места, в которые не следует попадать, потому что все они здесь, на палубе рубки. Гальюн заметен даже отсюда, не перепутаете, а дверь с левой стороны ведёт в маленькую кают-компанию и на камбуз. Еду обычно готовят матросы, но я буду благодарен, если на время рейса этим частично займётесь вы. И не во имя справедливости или в счёт оплаты! Признаюсь, хочется разнообразия, стряпня экипажа надела даже самим «поварам».

— С удовольствием возьмусь за дело! — пообещала Екатерина. — Дино мне поможет.

— Отличный вариант, я уже жду с нетерпением! Итак, о режиме… В машинное отделение вы в принципе не попадёте, наш механик скорее выбросится за борт, чем пустит в свои чертоги постороннего. Сам его боюсь.

— Ну, а мы тем более, — откликнулся я.

Попросить, в свою очередь, разрешения повертеть в руках «маузер»? Давно хотел подержать эту штуку в руках. Не попросил, что-то меня остановило.

— Из приятного: на борту «Керкиры» имеется душ, он оборудован в арке, и вы можете пользоваться им в любое время. Из неприятного, есть и такое: на борту всего две двухместные каюты, но в одной располагаются матросы. Как вариант, я могу предложить посменный…

— Не напрягайтесь, я буду спать в салоне «Нивы»! — решительно объявил только что вернувшийся Дино, заставив всех обернуться.

— А что? Там вполне удобно, пока не вымахал под два метра ростом… Заодно подежурю ночью, так даже интересней. В общем, я пошёл раскладывать сиденья.

Он с независимым видом человека, самостоятельно принимающего все решения, удалился, а капитан одобрительно покачал головой.

— Очень перспективный молодой человек… Очень, — уже с совсем другой, какой-то задумчивой интонацией тихо произнёс Панайотис, и эти слова меня изрядно насторожили.

Такой волчара быстро может задурить парню голову — работа с кадрами, так это называется. Надолго оставлять их вместе нельзя.

Надо бы предупредить сынулю, чтобы не изливал перед ним душу.

Опять Екатерина Матвеевна решила проблему досуга раньше всех — вытащила из багажника мольберт на выдвижном штативе, долго искала подходящее местечко, и наконец-то, устроилась. Не забыв, конечно, надеть творческую униформу.

И тут же капитан нацепил на голову парадную фуражку, а матросы начали ходить по своим матросским делам медленнее, с важным видом и характерной раскачкой ветеранов флота, чего раньше не наблюдалось. И даже «Керкира» подобралась, пошла ровней и бодрей. Хотя куда уж бодрей! Под двумя водомётами гангстерский тримаран с малой осадкой прёт против течения так, как ни одно настоящее судно на реке!

Каким-то образом, заметив перемены в атмосфере на судне, из дверей вылез моторист. Оценив ситуацию, он в очередной раз что-то проскрипел и скрылся в чреве машины.

…Недолго матросики шастали мимо художественного процесса. Вскоре парни уже стояли возле художницы, а та им что-то коротко говорила, но больше слушала, то и дело поддакивая. Когда же я решил подойти, она тут сделала знак глазами: не спугни!

Понятно. Скоро Екатерина Матвеевна умело и незаметно выудит у них что-нибудь о тайных делишках экипажа, чтобы когда-нибудь учитывать это в своих планах. Прислушался: матросы заливались соловьями, вот кто будет ей на камбузе помогать. Ох, ребятки, Скуфос, как пить дать, задаст вам ремня!

Из громкоговорителей громкой связи лилась мелодия битловской песни:

Десмонд на базаре грузчиком пахал

Молли же певичкою была

Десмонд ей сказал: «Я на тебя запал»

И Молли сразу парню руку подала.

Об-ла-ди об-ла-да, наша жизнь — река!

Наша жизнь рекой течёт!

Селезнева закончила трудиться над картиной и ушла на камбуз, откуда вскоре начали доноситься первые ароматы. Дино, быстро устав ей помогать, отпросился «повторить задание по физике» в «Ниву», где до сих пор лежит плашмя, слушая музыку. И не факт, что с учебником в руках.

Учебниками мы разжились в Шанхае, получив ценное наследство уехавшего в университет племянника консула. В моей зоне ответственности физмат и химия, а Селезнёва отвечает за русский язык с литературой, биологию, краеведение и культуроведение.

Проинспектировав всех, я вышел на палубу, постоял, подставляя лицо ветру с брызгами воды, посмотрел на сходящиеся в перспективе берега, затем прошел на нос. Ландшафт поменялся как-то неожиданно, резко, словно по земле была прочерчена невидимая разделительная линия. Вроде бы только что по берегам стояли рощицы и отдельные невысокие деревья, и вдруг — пустыня! Самая настоящая, с жёлтым песком и барханами. Лишь две яркие каймы зелени тянутся вдоль берегов возле уреза воды.

Поначалу было даже интересно, но уже через десять километров пути картинка надоела — глазу не за что зацепиться.

Одновременно со сменой природного ландшафта исчезли и всякие признаки цивилизации. Выше Манилы по течению на том же берегу расположена парочка деревень, а вот дальше — лишь хлипкие на вид домишки промысловиков, которые я по привычке называю избами. С началом участка пустыни, который тянется к востоку более чем на сотню километров, избы с берегов словно жарким самумом сдуло. Ни единой! Не заходят сюда люди, не уютно им здесь.

Песня закончилось, в динамиках послышали два громких щелчка. Я поднял голову и посмотрел на рубку, Скуфос Панайотис призывно махал рукой.

Хм-м… Капитан тоже не жалует пустоши, что сухопутные, что речные. Скука в пути — обычное состояние в любом дальнем плавании, ведь природа-матушка никого постоянно развлекать видами не собирается. Сами-сами, товарищи. Давайте как в песенке: «And if you want some fun — take Obladiblada». В прохладе рубки я сразу размяк, присев на предложенный стул. И поинтересовался: