— Похоже, кроме вас среди этой безжизненной пустыни никого не бывает, я пока не увидел на реке ни единой лодчонки.
— Почти так Макс. Хотя некоторые всё-таки здесь бывают, а кое-кто изредка плавает в Канберру, — охотно поддержал беседу капитан. — Но пустыня здесь ни при чём. Всё дело в ресурсе, который может предоставить людям конкретное место. В этих песках близ берегов нет ничего, что нельзя было бы найти рядом с городом.
— Шанхай ловит рыбу в районе впадения Ганга, — подтвердил я.
— А жители Манилы ставят сети на горной речке Пасигу, она впадает в Ганг восточнее города, — подхватил Скуфос. — Городской совет давно запретил ставить на её берегах жильё и организовывать любой бизнес, поэтому вода в ней идеально чистая… Да и много ли рыбы нужно для такого населения?
— А как же деревни?
— Национальные особенности, это раз, — Панайотис начал разгибать пальцы в счёте. — Непримиримость с любой властью, свободолюбие, сектантство или другие религиозные факторы, наконец, нездоровые преступные склонности, вплоть до психических отклонений, как у некоторых островитян!
Необычно было слышать из уст матёрого мафиозо рассуждения о преступных склонностях селян, но я, конечно же, благоразумно промолчал.
— Но и автономные сообщества учитывают конъюнктуру рынка. Рыбу ловят особенную, редкую, Или креветок. Собирают, выращивают или производят на продажу только то, что по тем или иным причинам не растёт на полях и не производится в Маниле. Создают уникальный или редкий ресурс.
«Чёрт возьми, а ты-то что делаешь на этой реке? Опиум и анаша?» — подумал я.
— Кроме того, нормальному освоению и развитию новых территорий мешает нехватка подходящего транспорта. Моя «Керкира» — единственное подобное судно на двух реках, способное доставлять большое количество груза с высокой скоростью. Но в открытое море я выйти не могу… — с видимым сожалением признался капитан, не забывая поглядывать на мониторы, где проплывали очерченные радаром и эхолотом берега и дно реки.
— «Керкире» недоступно даже каботажное плавание, морская волна не для тримарана… Была у властей Берна отличная посудина — малый морской сейнер, но они там, в замке, оказались полными идиотами, решив держать единственного шкипера на коротком поводке, вместо того, чтобы хорошо кормить и дать выгуляться. И что из этого вышло? Мой старый приятель Уле Маурер удрал вместе с красавцем «Клевером»!
— Подождите, а как же две самоходные баржи? Они способны перевезти железнодорожный состав! — решил поспорить я.
— Могли бы, — с поправкой согласился Скуфос, — имей на борту стоковые дизеля. — Но с кустарной паровой машиной у судна не будет ни скорости, ни надежности. Они же постоянно стоят на ремонтах! У «Савойи» ваш рейс был вторым, у Герески есть ещё три-четыре попытки… и опять поломка.
— Почему же тогда их вообще выпускают в рейсы, дают лицензию на перевозки?
— Это политика, Максим, — серьезно ответил Панайотис. — Даже если рейсы убыточны, нормальное государство будет их сохранять, дотировать, опасаясь потери авторитета и влияния на жизнь соседей… Сейчас процесс раздела сфер влияния ещё не так заметен, да и не всем понятен. Однако наступит время, когда численность анклавов начнёт расти взрывными темпами! Упустишь сегодня, потеряешь все завтрашние перспективы. Берн уже совершал политическую ошибку, пытаясь замкнуться, и повторять её селекты швейцарцев не собираются… В общем, пока что людям банально не на чём осваивать новые земли и искать новые ресурсы.
— Но как же тогда на Земле человечество осваивало новые регионы и целые материки? Без дизелей и скоростных судов? Уважаемый Скуфос, что-то тут не сходится.
— Сходится! — отмахнулся он. — Неторопливость любых странствий полностью компенсировалась достаточностью населения, его умелых рук и выносливых ног. Экспедицию легко могли отправить на край света лет на десять, выключив её состав из созидательного процесса. Погибли? Не страшно, отправляли следующих, и так до получения результата и полной ясности перспектив… Но ни одно из современных правительств ещё очень долго не будет иметь возможности поступать так же. Вот почему так важна оперативность и эффективность транспорта.
— Но есть же альтернативные решения, большие лодки и катера, такие, как надувные «зодиаки» в Шанхае, — возразил я.
— Ерунда! Это либо военные лодки морских котиков, либо дорогие игрушки немногочисленной золотой молодёжи — быстрые, вёрткие, но для дальних рейсов не приспособленные. Топлива они жрут, почти как моя «Керкира», но жрут слишком быстро.
— Я слышал, что у них грузоподъёмность две тонны.
— Вы считаете, что это много? Вычитайте вес экипажа со всем снаряжением, топливо в большом количестве, провиант… И что останется для коммерческого груза?
— Получается, что весь флот уже обнаружен, поделен и задействован?
— Не совсем так. Людям регулярно что-то подбрасывают. Вот только частенько подбрасывают негодное, неподходящее, что только доказывает внеземное происхождение Правителей.
— Боюсь, не совсем вас понял.
— Я приведу пример. Один непоседливый чудак не так давно обнаружил на побережье океана выброшенный на берег британский гоночный катер Ice Marine Bladerunner без следов пребывания на нём пассажиров. Скорее всего, посудину где-то сорвало с привязи, либо же хороший шторм взломал какой-то «водный» склад Повелителей. С большими сложностями и приключениями он доставил находку в Манилу. Начали разбираться…
— Вы видели этот катер?
— Конечно, на причале в первые дни полгорода зевак собиралось… Эта дурацкая ракета длиной почти в двенадцать метров умеет разгоняться до восьмидесяти узлов. Восьмидесяти, Макс, вы это слышите? — начал раздражаться Панайотис.
— Сухой вес чудовища — две с половиной тонны, минимальный вариант двигателей от производителя — два шестицилиндровых подвесных мотора Mercury Verado, каждый мощностью в триста лошадиных сил. Это в полтора раза больше, чем у моей «Керкиры»! И расход бензина пятьдесят литров в час у каждого! Всё оборудование занимает больше половины корпуса, а грузового трюма практически нет! На баке всё оборудовано для безделья и пьянки человек пяти. В общем, абсолютно бесполезная лодка, которую людям подбросили вместо нормального теплохода!
— И что же с ней сделал владелец?
— А… Обычная история, — он беспечно махнул рукой. — Слышал, что хозяин выбросил все потроха, срезал почти всю палубу, поставил на дно крепкие грузовые пайолы и соорудил из гоночного глиссера обычную водоизмещающую лоханку со средненьким подвесным мотором… Где-то на притоках работает.
В беседе возникла пауза, но тут я вспомнил оброненные собеседником в начале разговора слова и снова взбаламутил атмосферу капитанской рубки:
— Господин Панайотис, вы сказали, что здесь кто-то живёт, я не ослышался?
Он ухмыльнулся и хитро, даже с гордостью, словно рассказывая об особо ценой достопримечательности, произнёс:
— Будет, будет вам одна странная деревенька, расположенная по правому берегу… Стоит на стрелке с какой-то речушкой.
— Что же в ней странного? — заинтересовался я.
— Её обитатели! Среди островитян тоже встречаются сущие дикари, но блага цивилизации они всё-таки любят. Эти же очень замкнуты, отгорожены и злы. Никого к себе не ждут и никогда в Маниле не показываются. Соответственно, и возле Бешеной деревеньки никто не останавливается, кому нужны дорожные неприятности? Мы даже не знаем, что это за народ!
— Вообще ни с кем не общаются?
— Изредка женщины племени приезжают в Канберру, выменивают там что-то по мелочи. Но и австралийцы о них ничего толком не могут сообщить. Да вы сами скоро их увидите!
Скуфос, отличный рассказчик, с готовностью отвечал на мои расспросы. Я же с большим интересом слушал его живописные повествования и словно переносился во времена далёкого енисейского детства, когда отец возвращался из тайги после очередного полевого сезона в ореоле отважного авантюриста, на свой страх и риск отправившегося на край света.
