— Охраны нет, ведь мы… мы как-то обходились… — смутился Валерий Валерьевич. — Второй раз такое вижу… Но тогда всё было гораздо тише, почти без эксцессов!

— С оружием-то что? — нетерпеливо переспросил я.

— Есть наган! Елена, где мой револьвер⁈

— Внизу, в кладовой! Найти?

— Неси немедля! — топнул ногой консул.

Отлично, отлично, всё складывается просто замечательно! На консула надеяться нельзя. Женщина обернулась на удивление быстро, но легче после этого не стало. Стогов взял револьвер и недипломатично выругался:

— А где патроны, Лена⁈ Мне что, фисташками из него стрелять? — он указал стволом револьвера на вазочку посреди стола.

— Толпа двинулась, — коротко доложил Дино и почти сразу, не дожидаясь исхода поисков боеприпаса в кладовке, предложил:

— Падре, отдай мне «бенелли», знаешь ведь, что я из ружья стреляю лучше. В рюкзаке посмотри.

— Чего?

Только сейчас я обратил внимание на то, что из-под клапана рюкзака топорщится нечто, прикрытое тряпицей.

Мама дорогая, да это ППС-43! Он прихватил автомат! И все шесть магазинов, полных! Да когда уже я прекращу косячить?

Это меняет дело. Не хочется, знаете ли, оказаться в шкуре Грибоедова.

У стола консул всё ещё неумело набивал барабан.

— Земля выкуплена, здесь суверенная российская территория, сюда никто не смеет вторгаться… это просто немыслимо! — тихо бормотал он.

— Валерий Валерьевич, вам лучше не стрелять, — предупредил я, покачав головой. — Либо в самом крайнем случае. А пока, прошу вас, спрячьте женщин подальше и поглубже.

— Валера, я здесь! Не уйду! — раздувая ноздри, решительно воспротивилась супруга.

— Я останусь с вами! — присоединилась к бунту Селезнёва.

— С чем останешься, Катя? — ехидно поморщился я. — Ты же во имя мира во всём мире отказалась носить дерринджер с собой, нет? Мать вашу! Валерий Валерьевич! Уберите их! — заорал я.

Позади начались жаркие споры, возмущённые выкрики, с грохотом упал стул, где-то в здании истошно заорал напуганный кот.

— Стойте! Замерли! — рявкнул я в сторону смутьянов.

Все замерли.

Давно заметил, что томительная тишина обычно прерывается чем-то очень нехорошим. На улице послышался какой-то гул. Разноголосый шум хаотичного движения, нарастающий и очень тревожный.

Что-что? Ну, ёлки…

— Да тихо же вы!

Вдалеке послышались хлопки выстрелов.

Сердечко-то застучало!

— Что там? Полиция? — неуверенно пробормотал консул.

— Бунт! Там же настоящий бунт, Валерий! Эта страшная пиратская сабля! Этот труп во дворе! — прокричала от дверей его жена, задыхаясь от волнения и пережитого страха. Словно плотину прорвало.

— Спокойно, Леночка, спокойно, — попросил Стогов, стараясь говорить уверенно. — Выпей воды и пойдем в спальню, так будет верней.

Она отпила холодной воды из стакана, протянутого мужем, громко вздохнула и собралась продолжить.

— Нет! Идите уже в спальню, в коридор, к черту на рога! Вы мешаете! Спрячьтесь! — заорал я.

Толпа? Нет, это была не просто толпа. Это был хоть и разношёрстный, неровный, но более-менее организованный строй, костяк которого составляли самые мотивированные и обученные. С воодушевлением и революционным порывом люди, двигаясь вперёд, раз за разом хором повторяли одни и те же непонятные слова и фразы. В руках у многих были флагштоки с острыми навершиями и вытянутыми по вертикали узкими жесткими флагами, другие держали готовые факела. Позади за толпой вдоль улицы в трёх местах поднимались в небо чёрные дымы.

Выкрикивая лозунги, живая лента двигалась по улице медленно, но целеустремлённо и агрессивно.

— Чего они добиваются? — спросил я.

— Насколько я понимаю, триады опять пробуют сместить с должности главы города Субедара, капитана гуркхов, лучшего, пожалуй, политика и крупного бизнесмена, — ответил вернувшийся консул. — Их не очень много, но Субедар сумел сплотить вокруг себя и другие общины. Уже три месяца он отказывается проводить выборы под предлогом готовящейся смуты… В общем, деспот и тиран, при котором кормят нищих, открывают школы, а на улицах не стреляют и не режут по вечерам глотки. Не знаю, кто их спровоцировал… В другие времена не согрешил бы, заподозрив в этом руку британцев.

Загипнотизированная собственной слаженностью и криками, колонна бунтовщиков вела себя, как живой организм. Всё ближе и ближе! Жители Укан-роуд наверняка прильнули к затворённым окнам, наблюдая в щели за происходящим.

Прокричав положенное, люди с восторженными, и в то же время злыми лицами потрясали кулаками и продолжали движение — ничего подобного я не видел вживую, только когда-то по ТВ.

— О, боже! — вскрикнул консул, пытаясь показать пальцем. — В хвосте колонны поджигатели, жгут дом!

— Не машите руками, — попросил я.

Выглядывать было неудобно, приходилось выворачивать шею. Хотя изгибаться было незачем, подходят.

И вот они пошли мимо нашего убежища, поочерёдно появляясь в прямоугольной рамке окна, как на экране смартфона. Кроме флагштоков, бунтовщики были вооружены окованными металлом или утыканные гвоздям дубинами, длинными мачете и цепями. По обочинам, словно конвоиры, бежали мальчишки с рогатками. Сволочи, ещё и детей к бунту притянули…

— Куда они идут? — спросил Дино.

— В административный центр, — уверенно ответил Валерий Валерьевич. — И я не завидую тем, кто там остался.

Колонна прошла, лозунги-кричалки звучали всё глуше и глуше. Факелы никто не кидал. Зато появилась главная опасность.

— Внимание, Дино! Стреляем над забором, стараемся никого не задеть! Валерий Валерьевич, уберите свой шпалер, я не хочу получить пулю в спину! Сядьте на пол!

Как я и ожидал, бандитская нечисть двигалась не только впереди колонны бунтовщиков, но и позади неё, чтобы под шумок пограбить до смерти напуганных горожан.

Человек семь сразу остановились у ворот, быстро осмотрели дом снаружи, и затем скрылись в мёртвой зоне, чтобы начать подъём на стену.

— Огонь! — скомандовал я.

— Ба-бах! Ба-бах!

Картечь ушла выше, но часть заряда все-таки зацепила кирпич, выбивая крошки и пыль.

Налётчики, не ожидавшие организованного отпора, откатились на середину улицы, двое вытащили из-за спины популярные обрезы-хаудахи и без раздумий издали саданули из всех стволов по окнам, позади меня жалобно звякнуло разбитое стекло шкафа.

— Ба-бах! Ба-бах!

Дино дисциплинированно стрелял поверху.

Часть бандитов опять полезли на стену, ещё двое начали поджигать зажигалками «зиппо» факелы.

Ещё чего не хватало, так дело не пойдёт!

ППС в моих руках нервно задёргался, выбрасывая быстрые злые пули. Фонтанчики взметнули грязную воду в луже, резанули край ограды, кто-то вскрикнул.

Самый главный идиот банды стоял на видном месте, как на сцене, и уже размахивался, готовясь швырнуть к дому первый пылающий факел.

— Бей!

Мы ударили синхронно, уже без запугиваний и игры в войнушку.

Двое факельщиков легли сразу, а лазутчики, делая огромные прыжки зигзагами, как их кто-то научил, буквально за полминуты разбежались в разные стороны.

На какое-то время наступила тишина.

Однако расслабиться и насладиться спокойствием немногочисленному гарнизону осаждённого русского консульства не удалось.

Со стороны административного центра донеслись сначала разрозненные выстрелы, затем частая пальба, быстро перерастающая в перестрелку с автоматными очередями. Заговорил пулемёт — возле здания администрации, где заседает кабинет Субедара, начался настоящий городской стрелковый бой.

Минут через пятнадцать сражение стало затухать, по Укан-роуд в обратном направлении сначала потянулись самые сообразительные одиночки, а затем, спотыкаясь и хромая, побежали целые ватаги умывшихся кровавой юшкой бунтовщиков.

Закон противодействия неумолим — теперь уже с северной стороны Укан-роуд послышался гул приближающейся разъярённой толпы в одинаковых одеждах.