— Ирочка, как на покровителя полагается на меня.

Приплыли.

Возможно, если бы наш мир был книгой, то на ее страницах наша встреча была бы описана так: «Они столкнулись взглядом, и в тот момент между ними буквально полетели искры и разверзлась Бездна. Одна воплощала собой лед, равнодушие и надменность старой аристократии, которая пробивалась даже через неподобающее аристократке поведение, вторая, представительница "молодой аристократии", — нежность и мягкость, готовность принять и дать шанс любому, независимо от происхождения. Они были несовместимы между собой, как волна и камень, стихи и проза, лед и пламень. Одна была в черном, другая в белом. Одна была в одиночестве, другая была окружена друзьями."

В общем, мы друг другу не понравились с первого взгляда. Барышня Мышкина смотрела на меня недовольно, поджав губы и чуть вздернув подбородок, а за ее спиной собралась целая свита девиц, включая Лиру Волкову. Куда ж без нее? Эта компания раздражала меня просто фактом своего существования.

Ирина, почуяв поддержку, испуганным зверьком бросилась к подругам. Ей бы еще обнять Мышкину, разразиться слезами и пожаловаться:

— Она меня обижает.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, а потом Мышкина, скрестив руки на груди, заявила:

— Чтобы вы о себе ни думали, у меня хватит силы, возможностей сделать так, чтобы Ирочка выставлялась во всех галереях.

Я даже спорить не стала, с папой-министром на текущий момент у нее такая способность, разумеется, была. Однако, как говорится, есть нюанс. Несмотря на отсутствие официальной должности, Ярослав Волков также обладал внушительным потенциалом. Даже дед или тетя Ирина, не обладающие реальной властью, могли доставить Ирине кучу проблем. Ибо старая аристократия — это старая аристократия. Связи, которые образовывались поколениями, никуда не деваются. Если посмотреть со стороны и на перспективу, получалось, что "нагадить" друг другу мы могли без особых проблем, но был ли в этом смысл?

Разумеется, был. Спускать подобное я Ирине не собиралась. Впрочем, как и не собиралась уступать в перепалке с численно превосходящим противником.

И неожиданно мое молчание и показное равнодушие безумно возмутило "королеву" и ее свиту.

— Вам нечего сказать? — с едва заметным триумфом улыбнулась Мария, пряча подругу себе за спину. Я же, чуть усмехнувшись, осмотрела компанию девушек, отметив для себя еще одну, которую не знала, и пожала плечами:

— Вам, Мария Юрьевна? Нет. И прежде чем вы начнете свой монолог торжества добра над злом, уточню. У нас с вами настолько полярное мнение, донести которое до другой стороны не представляется возможным, что я просто не вижу смысла вести этот разговор.

— И вы даже не собираетесь извиниться перед Ириной?! — зря я о ней хорошо подумала, нам бы сейчас разбежаться, как в море корабли, но нет. И можно было бы поспорить, устроить дискуссию, спор, даже настоящий рэп батл, но меня начинало мутить. В глазах заливало красным. Показатель агрессии зашкаливал, прямо как тогда на приеме. Причем, судя по ощущениям от пробуждения направлена она была либо со стороны Маши Мышкиной либо оттуда, откуда она пришла. Как интересно.

— Мира Александровна, вы в порядке? — Александра подхватила меня под локоток. — Вы так бледны.

Я вздохнула , выдохнула пытаясь отогнать поступающую дурноту. Девицы зашушукались, а барышня Мышкина вдруг побледнела. Слухи о моей беременности никуда не девались, и если вдруг после столкновения с ней с моим потенциальным ребенком что-то случится, проблем будет столько, что даже папа-министр не спасет.Я несколько раз глубоко вздохнула и снова обратилась к встревоженной Александре, которую, судя по всему, тоже пугала перспектива оказаться замешанной в жуткой и ужасной смерти потенциального наследника князя.

—Я хочу выкупить все картины Юлии Вагнер и организовать ее посмертную персональную выставку. Надеюсь, вы будете достаточно любезны, чтобы побыть моим представителем и организатором этой самой выставки, и я буду очень благодарна, если вы свяжетесь с господином Морозовым и передадите ему, что Мира Огнева желает с ним пообщаться.

В этот момент Ирина за спиной барышни Мышкиной побледнела. Судя по всему, до нее начинало доходить, что, хотя у нее сильный покровитель, но далеко не всесильный. И захочет ли папочка-министр бороться с тяжеловесами старой аристократии ради излишне экспрессивной и несдержанной на язык художницы, было неясно.

— Разумеется! Разумеется! — заулыбалась Александра, понимая, что ей прилетел весьма выгодный заказ. А вот на Ирину, как мне показалось, она поглядывала с некоторым злорадством. Судя по всему, экспрессивная художница достала ее буквально до печенок. — Давайте я вас в сад провожу, вы там посидите, подышите свежим воздухом, — уговаривала меня распорядительница, придерживая за локоток. И с такой заботой в голосе, словно я была фарфоровой статуэткой или немощным ребенком, нуждающимся в постоянной заботе. В принципе, учитывая, что я собиралась потратить в их галерее уйму денег, удивительного в этом не было. Мы уже собрались было уйти, как спохватилась Мышкина со свитой.

— Мы еще не закончили этот разговор! — возмутилась барышня Мышкина на фоне, а я устало посмотрела на нее и отрезала:

—Нет, — обернулась я к ней. — Мы закончили. Но если уж вам так хочется, я поясню пару моментов. Как я уже и сказала, мы с вами не представлены, мы не являемся близкими подругами, и у нас с вами есть точка расхождения во взглядах. И до того момента, как я из воспитанной аристократки превращаюсь в настоящую суку, а, судя по направлению разговора, на это не потребуется много времени, я уйду, так как не хочу опускаться до того уровня, что буквально минут десять назад демонстрировала ваша подруга. Все же я бы хотела спокойно насладиться выставкой. Это первое. Второе относится уже к барышне Ирине. Простите, не имею чести знать вашу фамилию, а значит, и обратиться подобающим образом. Надеюсь, когда вы останетесь одна, вы задумаетесь, как скоро ваше поведение и уверенность в абсолютном попустительстве принесет вашей подруге, которая так отчаянно вас защищает, множество проблем, которые она не сможет решить даже при помощи всего влияния своего отца. И очень плохо, если вы действительно не понимаете, в каком специфическом мире живете. Поэтому я любезно вам напомню, что ваша подруга, Власова Алена, осталась безнаказанной после применения «Пробуждения» на другой девушке мещанского сословия. Подумайте об этом.

— Вы, вы угрожаете?! — выдали обе девицы в стерео и подавились воздухом.

—Констатирую факт, — улыбнулась я и в сопровождении Александры направилась в сад.

— Даже не представляю, что на Ирину такое нашло, — вздыхала Александра, пока вела меня до сада. — Да, она девочка экспрессивная, но не до такой степени, чтоб радоваться чьей-то смерти. Хотя, знаете, ей полезно оказаться на месте тех, кого могут отменить по одному слову аристократа. После того как она обзавелась влиятельной поддержкой, многие боялись с ней связываться, опасаясь разрушить собственное будущее. И ваши слова — это буквально то, что она иногда говорила тем людям, с которыми имела расхождение во взглядах. Например, Юленьке Вагнер, упокой господь ее душу, — Не перекрестилась Александра только потому, что поддерживала меня под локоток.

— Они с Юлией конфликтовали? — уточнила я, решив воспользоваться моментом и уточнить всё, что можно, раз подвернулся такой шанс.

— Соперничали, это да. Энтони откровенно Юлии симпатизировал, но не по озвученной Ириной причине, просто Юля была похожа на его сестру, давно погибшую. Вы не думайте, Энтони не со всеми подробностями делится, просто и у меня были подозрения подобного рода, вот и поспешила прояснить. И он сейчас просто разбит своей очередной потерей.

Я только покивала. Ничего удивительного в её подозрениях не было. Меценат и художница — избитая пара для романов, чаще встречались только доставалось балерины и императоры. Причём за последнее отдельное спасибо надо сказать одному из императоров, который практически двадцать лет жил на две семьи, одна из жён у него была императрицей, а вторая как раз известной балериной. Впечатление на потомков он производил двоякое: с одной стороны: "ах Великая любовь", с другой : "мог бы хотя бы не так явно". С его подачи содержать балерину стало чуть ли не обязанностью аристократа.