— Мира, не отвлекайся, — хмыкнула Сашка. — Что там еще говорит за то, что у нас в городе нет маньяка?

— Видимое отсутствие общего между девушками. Но там еще покопаться надо…

— Мира, ты просто хочешь маньяка?

Я посмотрела на подругу и поджала губы.

—И вообще, ты подробности откуда узнала? — уточнила Саша.

— В отделение позвонила. — я отложила ромашку в сторону и села. — С Леночкой потрепалась. Она по доброте душевной, зная мой интерес, поделилась кое-какими подробностями.

С Леночкой Озеровой, очаровательной блондинкой, секретарем капитана тринадцатого отделения жандармерии, я познакомилась на практике, которую проходила под своим именем. Разумеется, за такое разглашение следственных данных Леночку по головке не погладят. Но: это, во-первых, если узнают, во-вторых, Леночка варит идеальный для Бурого кофе, поддерживающий работоспособность этого вечно уставшего и находящегося в постоянном цейтноте человека. В общем, ничего ей не сделают. Пальчиком погрозят, и только.

— Я маньяка не хочу, — ответила я на предыдущий вопрос Сашки. — Это геморно — маньяк в городе. И кстати, если рассуждать о серии на основе типажа, то я под него подхожу идеально: брюнетка с длинными волосами, рост выше среднего, обеспеченная.

Сашка фыркнула:

— Ты еще скажи, что все эти убийства для отвода глаз, а истинная жертва — это ты. И не убили тебя еще только потому, что тебя из дома сдобным калачом не вытащишь.

— Скажешь тоже, — отмахнулась я. — Ты вообще чего пришла?

— Первое, тебя Игорь Савельевич звал поговорить. Все же интересно, чем дело закончилось. А то ты, как пришла с букетом ромашек, как к себе завалилась, так и принялась всех игнорировать. Кстати, букет Волков подарил?

— Сама купила у метро, — отмахнулась я.

— Черт, десять рублей безопасникам проиграла. Они настаивали на том, что нормальный мужик ромашки дарить не будет. Для “нормальных” мужиков есть розы и те, что не розы.

— Серьезно, что ли? — хмыкнула я.

— А то.

Я встала, потянулась, хрустнула шеей, а потом вспомнила:

— А второе-то что?

— Дите узнало, что мы в клуб собираемся. Напоминаю - в субботу, в эту субботу. Через три дня. У тебя в телефоне напоминалка стоит. Я тебе еще…

— Сашка! — окликнула я, потерев висок. — Я помню. Я пойду. Так что там Алиса?

— Она с нами хочет. Точнее — требует. Потрясает паспортом и напоминает, что она совершеннолетняя независимая особа. Может, мы ее дома забудем? — вполне разумно предложила подруга. Я прокрутила этот вариант в голове под разными углами и поняла, что он мне безумно нравится. Вот прям ну очень нравится. Я даже прикинула варианты его осуществить без серьезных последствий для Алисы, но потом вздохнула и покачала головой:

— Не получится. Она моя компаньонка, и должна быть при мне неотлучно как минимум до свадьбы. Ну, чтобы в случае, если какой-нибудь красавец-гусар с подкрученными усиками, решивший обаять мою светлость, ко мне подкатит, подтвердить, что это он сам, а не я к нему на шею вешалась, и вообще княгиня себя блюдет и к мужчинам равнодушна. А разговор проходил на достаточном друг от друга расстоянии и исключительно о погоде.

— А я? — заинтересовалась Сашка.— Мое слово считаться не будет?

— Нет, ты лицо пристрастное и потенциально готовое подтвердить все, включая мое алиби, даже если Бурый застанет меня с лопатой, закапывающей чей-то труп.

***

Разговор с дедом особо не затянулся, да там и пересказывать-то особо было нечего. Пришла. Вякнули. Огребли. С моей стороны это можно было интерпретировать как Veni, vidi, vici. Вот только довольным дед не выглядел, скорее, сильно обеспокоенным.

— Ты на тетушку эту у Яны компромат закажи, может, нароет чего полезного. Сразу после свадьбы на рожон не лезь, присмотрись, людей себе подбери. После того покушения, где Волковы старшие погибли, много шуму было, списали на бриттов, вроде их следы учуяли, но могли и свои постараться. Только поздновато, Ярослав уже в силу вошел. Но может, там интересы совместные. Сложно все. Вот у Огне… — дед осекся. Ну да, у Огневых в этом плане тоже все не слава богу.

Тяжелые басы и ритмы ударных били по ушам, отдаваясь куда-то в глубину тела, и казалось, что само сердце бьется в такт с этой безумной какофонией. Я невольно ловила себя на том, что пытаюсь то отбивать ритм ногой, то качать головой в такт, всматриваясь в толпу танцующих внизу людей, которые с высоты второго этажа казались единым живым организмом, само существование которого зависит от бьющего по ушам ритма. Иногда то один, то несколько человек, выпрыгивали вверх сильнее, чем все остальные, отчего казалось, что они пытаются вырваться из огромных зыбучих песков, которые тут же засасывали бедолаг обратно. В какой-то момент все это напомнило мне огромную амебу, выбрасывающую свои ложноножки. Ощущение безумия и эйфории усиливалось постоянно меняющимся светом цветных прожекторов. Свет то медленно скользил по лицам танцующих, то взрывался чередой вспышек, заставляя людей, казалось, замирать на мгновенье. Сквозь эту световую какофонию я пыталась сделать почти невозможное - найти взглядом одного конкретного человека. Алису. В какой-то момент я решила даже использовать пробуждение, ну а чем черт не шутит, и вдруг кроме уже привычных шкал появится отображение например, имен, титулов, статусов, уровня пробуждения. Мечтать не вредно, а в итоге стало только хуже. Я даже пары секунд не смогла удержать концентрацию, мгновенно поплатившись за эксперимент сильной резью в глазах и начинающейся головной болью. Пока я вглядывалась в танцпол, ко мне подошла однокурсница, что-то прокричав. Я сначала качнула головой, потом покивала, совершенно не представляя, о чем сейчас шла речь, и в раздражении неопределённо махнула рукой. Не знаю, что там из всего этого набора жестов придумала себе Наташа, но кивнув и снова что-то совершенно неразличимое прокричав, она, покачивая бедрами, направилась к лестнице вниз на танцпол. Неожиданная вспышка света позволила мне удачно выхватить взглядом из толпы беснующихся, в смысле танцующих, Алису и Сашку недалеко от нее. Что ж, можно выдохнуть и расслабиться, например, выпить уже, наверно, выдохшуюся бутылку пива, которую с момента открытия я из рук не выпускала, памятуя старую лекцию, которую прочитала мне тетушка. Что ж, если подумать, все не так плохо, как иногда представлялось мне, когда мы только собирались поехать в “Элладу”. Хотя признаюсь, в тот момент, как я увидела Алису, у меня появилось практически непреодолимое искушение оставить ее дома, ну или отправить переодеваться. В ярком броском макияже и нарочито сексуальной одежде Алиса выглядела лет на десять старше! “Цистит заработает, ноги голые, и куда только старшие смотрят! Тьфу, срамота!” - прокручивалось в голове казалось, намертво забытое ворчание бабы Глаши. Задушить в себе брюзжащую старушку оказалось неимоверно сложно.

— Теперь я понимаю, как ты могла бы выглядеть, если б мы таки натянули на тебя мини-юбку и блестящий топ, — пошутила пребывающая в столь же сильном шоке Сашка.

— Лишь бы ноги не переломала, — вздохнула я поморщившись, глядя на высоту Алисиной шпильки, высотой наверно сантиметров десять, не меньше. В этой обуви она по росту с Сашкой сравнялась, которая, впрочем, тоже была на шпильках. Я на фоне своих спутниц даже несколько терялась, неожиданно оказавшись чуть ли не самой низкой!

— Ну не всем же в клуб в кроссовках ходить, — пожала плечами подруга. — Ей, кстати, даже паспорт в таком виде не понадобится.

“Это точно”, — вздохнула про себя я. А Алиса, покрутившись на месте и усилив мое желание отправить ее переодеваться, с явным ожиданием в голосе спросила:

— Ну как?

— Сногсшибательно, — призналась я, повторив про себя мантру про свободу самовыражения и уместность такого костюма месту назначения. — Ты только постарайся не нагибаться.

***

К слову, Сашка оказалась права: паспорт у Алисы не спросили. А ведь я считала “Элладу” приличным клубом, не раз будучи свидетельницей того, как даже очень раскрашенных малолеток в брендовых шмотках фейсконтроль опытно разворачивал на входе. Хотя, возможно, свою роль сыграло наличие “взрослого” сопровождения. По крайней мере, чей-то недовольный писк в спину я точно слышала.