Федосеева подошла ко мне сама. Уткнулась лицом в шею, обняла за талию и прижалась грудью, животом и бедрами в тщетных попытках справиться с нервной дрожью. А когда я коснулся губами ее ушка и еле слышно пообещал, что все будет хорошо, чуть-чуть отодвинулась, поймала взгляд и так же тихо потребовала:

- Если что-то пойдет не так, убей!

Продолжение «…ибо второй раз я всего этого не выдержу!» читалось в ее глазах, и я коротко кивнул.

Она едва заметно шевельнула губами, видимо, попытавшись, но так и не сумев изобразить благодарную улыбку, и выдохнула еще два коротеньких предложения:

- А перед тем, как нацепить «Капюшон», поцелуй. Чтобы я могла как можно дольше отвлекаться на послевкусие.

Я кивнул еще раз, помог ей забраться на ложе меддроида, трясущимися руками защелкнул все шесть обручей «Паука» и поцеловал. Со всем чувством, на которое был способен. А когда заставил себя оторваться от мягких губ, отдающих кровью, и потянулся за «Пробкой», скорее почувствовал, чем услышал три слова – «Я тебе верю…»

Проникся до дрожи в коленях. Потом последний раз представил, каково ей будет заново переживать кошмарный опыт, и принял еще один боевой коктейль. А когда в голове, наконец, прояснилось, «вытолкал» дроиды в коридор и отправил их в недолгое путешествие на восьмую палубу…

…Активированная «шапка-невидимка», крошечная и почти ничего не «весящая» программка, залитая в систему безопасности лайнера еще в день вылета с Рубежа, сработала штатно – первая же камера СКН, в поле «зрения» которой я оказался, увидела только четыре «груженых» меддроида, неторопливо летящих над самым полом по абсолютно пустому коридору. Защитная маска, позаимствованная у одной из коллег «старшей подруги» Шереметевых, работала ничуть не хуже – я легко и непринужденно дышал той дрянью, которая совсем недавно вырубила не одну тысячу ни в чем не повинных людей, и двигался к лифтовому холлу. А все десять секунд, потребовавшиеся меддроидам, чтобы залететь в кабинку, простоял в небольшой нише, так как на этой палубе работала еще одна парочка людоловов, и существовала ненулевая вероятность того, что кто-нибудь из них, не вовремя выйдя в коридор, увидит меня-любимого.

Обошлось. Но как только сдвинулись двери, я вывел на экран комма картинки сразу с нескольких камер восьмой палубы, нашел «грузчиков» и скрипнул зубами – вместо того, чтобы заниматься делом, эти твари бездельничали. Причем повернувшись мордами к дверям лифтов! Впрочем, в этой бочке дегтя нашлась и ложка меда – забив пленницами две предыдущие спасательные капсулы, они переместились почти в самую середину огромного «перрона», то есть, поближе к «моему» лифту.

Программу, имитирующую их стандартное поведение при появлении меддроидов, доводить до ума не требовалось, и я не стал тянуть кота за хвост – залил ее в нужную директорию сервера СКН, тут же активировал, затем лег на пол так, чтобы при открывании дверей не светить лицом за километр, после чего вытащил из кобуры правый игольник.

Несколько секунд ожидания – и створки как-то уж очень медленно поползли в стороны. Затем шевельнулся меддроид, на поддоне которого «безвольной куклой» лежала Забава, и так же медленно выполз наружу. Алгоритм движения этих машинок был примитивен донельзя, поэтому я подождал вылета третьей, убедился, что она вместе с двумя предыдущими образовывает красивую дугу и гарантированно закрывает меня от взглядов «грузчиков», и вцепился в задний обтекатель четвертой. Заодно похвалив себя за то, что во время шараханий по «Левиафану» не поленился заглянуть на эту палубу и разглядеть все, что могло облегчить скрытое проникновение.

Эти воспоминания шли абсолютно не мешающим фоном, и на сорок втором метре скольжения на животе по гладкому покрытию пола, когда самый первый меддроид, перехваченный одним из «грузчиков», описал еще одну плавную дугу и замер перед шлюзом спасательной капсулы, я скинул на комм Панацеи пустое сообщение. А ровно через три секунды выкатился из-за своего самоходного укрытия и открыл стрельбу по мишеням, среагировавшим на «спазм», выгнувший «пленницу» дугой, и повернувшихся ко мне затылками. И, конечно же, попал. Но прежде, чем начать избавлять девчонок от не самых модных аксессуаров сезона, в темпе повторил упражнение номер шестьдесят два и, убедившись в том, что и эта парочка физически не сможет сообщить что-либо кому-либо, закидал парализованные тела в открытый шлюз.

Закончив убирать «хлам», способный встревожить следующих гостей, в темпе перетаскал к ним и четыре «своих» тела. А когда отпустил дроидов к людоловам, стоящим в виртуальной очереди, первым делом сорвал «Капюшон» с Дарьи.

От вспышки счастья, которой при виде меня осветились ее глаза, можно было ослепнуть и потеряться в пространстве. Но я был под двумя «коктейлями» и не пострадал. В смысле, осторожно вытащил «Пробку», сорвал обручи с запястий, вручил трофейную защитную маску и рыкнул «Остальное сама!». После чего метнулся к Забаве и снова взялся за дело.

Настю и Лизу «распаковывали» уже в три пары рук. Потом я раздал воспрянувшим духом Болотниковым взломанное и перепрошитое трофейное оружие, «нарезал» сектора наблюдения и вручил одну защитную маску, объяснив, что пользоваться ею пока придется по очереди. Затем отдал третью и последнюю Забаве, которую уже начало мутить, сорвал темно-серый комбез с парализованного тела более-менее подходящей комплекции, быстренько в него облачился и снова нырнул в свою «кротовью нору».

Увиденное «восхитило» до зубовного скрежета – пока все женские и единственная смешанная пара людоловов добросовестно выполняли свою работу, мужская развлекалась: «упаковав» и положив на поддон меддроида «объект» с меткой, эти уроды принялись насиловать то ли его мать, то ли старшую сестру. И делали это настолько… хм… «изобретательно», что меня начало клинить от бешенства. Несколько очень долгих мгновений желание рвануть в ту каюту и превратить скотов в фарш было почти невыносимым, но мысль о том, что это будет феерической глупостью, позволила взять себя в руки. И я, закрыв это окно, разжал челюсти, сведенные судорогой, расслабил кулаки и прошипел:

- Мужчину с усами «эспаньолкой» и парня с лысым черепом не убивать – эти твари не заслужили быстрой смерти!

Убедившись, что девчонки меня услышали, я продолжил анализ происходящего, но был вынужден прерваться – на палубу понялась очередная груженая кабинка, и из нее вылетел дроид со спящим телом.

Молодую и ослепительно красивую женщину лет двадцати пяти с абстрактными многоцветными татуировками на левой груди и новомодным многоцветным «тюнингом» промежности перетащили в капсулу на пару с Дашей. Потом отпустили «транспорт» и были вынуждены повернуться к Лизе, спросившей, почему никто из нас даже не подумал прикрыть наготу несчастной хоть чем-нибудь:

- А ты зайди поглубже и оглядись…

В спасательной капсуле лежало полтора десятка обнаженных тел, вопрос снялся сам собой, и я, почесав затылок, отправил Шереметевых пробежаться по двум уже заполненным, чтобы «распаковать» хотя бы по десятку спящих пленниц. Потом вернулся к своим делам. К сожалению, всего на пару минут, до прибытия «транспорта» с очередным «объектом». Затем «объекты» как-то уж очень зачастили, и нам пришлось заменить «грузчиков». Носиться с перрона в капсулу и обратно, параллельно анализируя происходящее на корабле, было не очень удобно, но я справлялся. После двенадцатого перенесенного тела, наконец, закончил подсчет девушек с метками, все еще остающихся в своих каютах, и повернулся к помощницам:

- Еще тринадцать меддроидов – и этот этап операции закончится. Так что не расслабляемся.

- Расслабишься тут с ними… - угрюмо проворчала Анастасия, только-только вернувшаяся с «задания». – Спаскапсулы, забитые обнаженными телами, до сих пор перед глазами. А стоит вспомнить, что среди этих несчастных девчонок должны были оказаться и мы с Лизой, как начинает пробирать дрожь!

- Слушай, Яр, мы с Настеной заметили, что у каждой пленницы на лобке или внутренней стороне бедра нанесены какие-то символы и номера! – подала голос Шереметева-младшая. – Ты не в курсе, что они означают?