Как ни странно, на этот вопрос ответила не она, а Федосеева:

- Это была моя идея!

- Твоя?! – порядком удивившись, переспросил я, тут же заставил себя заглянуть в ее глаза и вообще потерял дар речи – вместо ожидаемых страха, презрения или омерзения в них читались облегчение, благодарность и затаенный смех! Если меня, конечно же, не обманывало зрение. Хотя нет, не обманывало – перед тем, как ответить на крик души, Спутница потерлась щекой о мое плечо:

- Как ты, наверное, догадываешься, после Фуджейры я отношусь к мужчинам, скажем так, с некоторым предубеждением. Ты тоже мужчина, и все эти дни я подсознательно искала в тебе хоть какие-то признаки скрытой порочности, запредельной жестокости, похотливости и всего того, с чем у меня теперь ассоциируются представители сильной половины человечества. Да, находить не находила, но все равно постоянно пребывала в напряжении, дожидаясь момента, когда ты, наконец, проявишь внутреннюю суть. А когда Люда и Инна уволокли тебя в комнату отдыха, вдруг поняла, что устала от неопределенности, и захотела увидеть то, с чем, возможно, придется столкнуться в будущем. Поэтому описала свое состояние Забаве, убедила ее в том, что лично для меня любая альтернатива лучше неопределенности и мук ожидания, кое-как пережила сорок минут бездействия и тихонечко прокралась… хм… в гости…

Слушая ее откровения, я разрывался от ряда взаимоисключающих чувств. С одной стороны, вспоминая свою реакцию на их внезапное появление в самый разгар «процесса» и на кое-какие нюансы последующего «шоу», плавился от злости. С другой представлял себя на месте этой девушки и допускал, что в сложившейся ситуации пришел бы к такой же безумной идее. А еще видел, насколько спокойна Даша, и отказывался понимать, как вести себя дальше!

- Вопреки моим опасениям, похотью, насилием и кровью у вас и не пахло… - не унималась Дарья. – Ты оказался настолько нежным, ласковым и чувственным, что я засмотрелась. Как на красивую эротику…

- Ну так! – гордо воскликнула Забава. – Он – лучший!

- Твоими стараниями! – буркнул я, чтобы дать себе еще немного времени для принятия решения. Да, мог бы запросто продолжить в том же духе, заявив, что она сама заставляла штудировать литературу и учебные курсы по сексуальным практикам народов Старой Земли, объясняла, что и как чувствуют девушки, и убеждала думать о них, а не о себе. А еще спаивала моих первых женщин, заставляла их описывать свои ощущения, после чего устраивала разборы допущенных ошибок и добивалась их исправления. Однако обсуждать эту тему в присутствии Федосеевой был не готов.

- Да, моими! Ибо я предельно добросовестно растила мужчину своей мечты! – самодовольно ухмыльнулась Панацея. – И, кстати, вырастила!

- Подтверждаю: результат вызывает искреннее восхищение и томление души! – хохотнула Федосеева и вернулась к своему повествованию. – Именно поэтому оторваться от «просмотра» оказалось настолько сложно, что я зависла. А когда вы обратили на нас внимание, вспомнила о том, что мы с Забавой, вроде как, изображаем девушек, не вылезавших из твоей постели трое суток, и отыграла свою роль так, как сумела.

«Забава, пожалуйста, забери меня отсюда! А то не удержусь, снова отпущу тормоза и сдохну от истощения… - услужливо напомнила память. После чего «порадовала» картинкой-воспоминанием, показав раскрасневшиеся лица этой парочки, их пересохшие губы, желание, чувствующееся чуть ли не кожей, и… напомнила шуточку Панацеи, «плавящейся» от «всамделишней страсти»: - «Может, все-таки присоединимся? Хотя бы на разик-другой?!»

- Ладно, твои мотивы понял и даже, наверное, принял… - не без труда вернувшись в реальность, буркнул я и криво усмехнулся: - Только не понимаю, как теперь себя вести!

- Для начала прижми нас к себе, и потеснее… Затем одари каждую братским поцелуем в лобик или щечку… Пожелай добрых снов… И со спокойной душой закрой глаза… - намеренно делая длинные паузы между отдельными фразами, промурлыкало мое личное наказание, приподнялось на локте и подставило левое ушко. А когда я укусил его за мочку, включило режим врача: - Ибо напряжение мы все равно уже сбросили…

- Веди себя так же, как раньше! – покраснев до корней волос и опустив взгляд, тихонько попросила Даша. – Ведь не изменилось ничего, кроме моего внутреннего состояния!

Пообещав себе при первой же возможности дать Беклемишевой по заднице, я отвел в сторону руку, взглядом пригласил Федосееву занять «законное место» и почувствовал, что меня отпускает – вместо того, чтобы шарахнуться в сторону или сделать вид, что не понимает намека, она, не задумавшись ни на мгновение, прижалась к моему боку и положила голову на плечо…

…Ночью, вернее, утром и в начале дня по внутрикорабельному времени я просыпался всего один раз. От уже привычного сотрясения кровати. Заметив, что Даша лежит на левом боку, сжавшись в комочек, и опять о чем-то «говорит» с сестрой и мамой, заключил в объятия и на протяжении нескольких минут что-то ласково наговаривал на ушко. Требуемого результата добился на удивление быстро, поэтому заснул без труда. А через «миг» открыл глаза оттого, что выспался. И с наслаждением потянулся, благо обе руки, как ни удивительно, оказались свободны и не затекли.

Убедившись, что Даша спокойно дрыхнет на левом боку, посмотрел на Панацею, изображающую ее зеркальное отражение, и вспомнил о данном себе обещании.

Задница, обтянутая розовыми трусиками, была рядом, так что я посмотрел на часы, решил, что самое время для общего подъема, и приложился к аппетитной ягодице.

- За что-о-о?! – возмущенно взвыла Забава, прикрыв ладошкой пострадавшее место.

- За вчерашние шуточки в адрес моей Спутницы!

К моему удивлению, вместо того чтобы начать оправдываться или заявить, что была хорошенькой и не ведала, что творит, она безропотно признала вину и… снова подставила задницу:

- Шлепай дальше, заслужила!

Естественно, продолжать экзекуцию тут же расхотелось, и я задумался над формулировкой просьбы не смущать Федосееву врачебным цинизмом, но был перевернут на спину той, которую защищал, и припечатан к простыне двумя на редкость красивыми и сильными руками:

- Пусть шутит, ей можно! И ты шути. Причем так, как требует душа, ладно?!

Не поддержать жажду веселья, чувствующуюся в глазах и голосе Даши, было бы редким свинством, поэтому я «сглотнул подступивший к горлу комок» и отрицательно помотал головой:

- Нет, сейчас не могу, ибо пребываю в полнейшей прострации…

- Так и есть! – хохотнула Забава, успевшая не только повернуться к нам, но и оценить диспозицию. В смысле, заметить, что грудь Федосеевой, чисто символически прикрытая одной лишь полупрозрачной маечкой, зависла в каких-то десяти сантиметрах от моего лица, а я демонстративно пялюсь на тяжелое, умопомрачительно красивое и чертовски аппетитное полушарие. – Прострация полнее некуда. Ну, и какие тут могут быть шуточки?

- Разные! – назидательно заявила Даша, оказавшаяся ничуть не менее глазастой, чем Беклемишева, чуть-чуть согнула руки в локтях, коснулась соском моего носа и тут же отпрянула: - Но к хорошему надо привыкать постепенно!

Да, в этот момент она, вроде как, развлекалась. Но я был уверен, что эта шутка была завуалированным тестом на похотливость и далее по списку. Поэтому наступил на горло желанию ответить в том же стиле, закатил глаза и «сокрушенно» вздохнул:

- О, боже! Двух любительниц поиздеваться я не переживу…

- Пффф, в семье есть врач и о-о-очень мотивированная помощница, так что откачаем! – хохотнула Забава, от избытка чувств огрела меня подушкой и «расстроено» вздохнула: - Эх, повоевала бы еще, но организм категорически против. Так что развлекайтесь без меня.

- Пожалуй, мой с твоим солидарен! – в унисон ей вздохнула «очень мотивированная помощница», спрыгнула на пол и первой сбежала из спальни.

Проводив взглядом рванувшую ей вдогонку подругу детства, я закинул руки за голову и задумался. Грузить команду «физикой» после ночного веселья не было ни сил, ни желания, а значит, в теории, после обеда надо было планировать «визит» в УТК. Однако мысль посвятить укороченный день занятиям в вирте вызвала такое отвращение, что я быстренько нашел море очень веских причин перенести тренировку на следующее утро. Раскладывать их по степени важности было тоже лениво, поэтому я вывесил перед собой виртуальную карту седьмой палубы и начал проглядывать описания услуг, которые предлагали развлекательные центры «Левиафана». Потом зачитался, да так добросовестно, что не услышал, как вернулись девчонки. В результате чего среагировал не на шелест двери, прячущейся в стену, а на требовательный тычок в одиннадцатое ребро и не менее требовательный рык Забавы: