На эти мысли голоса не ответили. Лишь ветер издал какой-то прерывистый свист, похожий на смех осипшего курильщика.
Когда я уже окончательно заскучал и хотел помахать у дворецкого перед глазами рукой, чтобы убедиться в том, что он вообще человек, а не какой-нибудь робот в режиме ожидания, входная дверь дома всё-таки ещё раз открылась. И пропустила внутрь знакомую атлетичную фигуру в чёрном пальто.
— Надо же… — Ромул будто бы был удивлён тому, что видит меня во плоти. — Ты опять оправдал мои ожидания, приятель… — Он шагнул вперёд и, удобно устроившись в высоком кресле напротив меня, кивнул дворецкому. — Вы свободны.
Сказал бы я, кто тебе на самом деле приятель, чёрный… Но пока лучше подожду, что ты ещё захочешь сболтнуть, пока я молчу. Не зря же твои киношные коллеги всегда предупреждают жуликов о том, что всё сказанное может быть использовано против них.
Молчаливый халдей, тем временем, сдержанно поклонился нам двоим. И, сохраняя идеальную осанку, вышел в дверь, ведущую куда-то под лестницу.
Ромул, в свою очередь, забросил ногу на ногу, откинулся на спинку и на несколько секунд испытующе заглянул мне в глаза. И когда я ответил лишь вопросительным подъёмом бровей, опричник отвлёкся на свои руки, принявшись стаскивать тесные перчатки.
— Скажи Гор… — Он словно спрашивал не меня, а свои руки. — Где ты был вчера с полудня и до трёх часов дня?
— Скажи, что пил души своих врагов!!! — Неожиданно ветер снова принёс далёкий хоровой шёпот.
Но, судя по тому, что опричник не шевельнулся, эти голоса снова услышал только я.
Спокойно… Не до вас сейчас…
Уже то, какой именно период интересует этого пса, говорит о том, что он и сам прекрасно знает, где я был. Или хотя бы догадывается.
Но когда попадаешь в околоток или каталажку, то, прежде чем рыпаться и дерзить, нужно сначала аккуратно определить границы дозволенного. У каждого держиморды они разные. Молодой и ретивый полицай может наподдать тебе по рёбрам за каждый лишний чих. А какой-нибудь пожилой служака, которому через неделю на пенсию, скорее всего вообще не захочет о тебя лишний раз руки марать, хоть ты песни ори на весь участок. Но бывает и наоборот…
— Если я не отвечу, отрежешь моему брату палец?
— Что-то подобное грозило ему лишь в том случае, если бы ты сейчас был не в ликеуме, а… — Стянув одну перчатку, Ромул уложил её на подлокотник и принялся за вторую. — А там, где ты был вчера с полудня и до трёх… Так где же ты был, Гор?
— Уничтожал таких воров, как ты!!! — Злоба в шелестящем хоре ощутимо нарастала. Но он был всё так же неслышим для всех, кроме меня.
— Я тебе уже говорил по телефону.
— Чинил планшет с Ивой Кулебякиной? — Опричник всё-таки коротко глянул на меня обратно, прежде чем стащить оставшуюся перчатку. — А если я у неё спрошу — она это подтвердит?
Вот, значит, по каким именно рёбрам ты мне лупить собрался…
— Ты можешь вырвать ему не только рёбра! С нашей помощью ты можешь раздавить его сердце!
Я нахмурился и потряс головой, отгоняя это злобное шипение. К счастью, этот жест пришёлся в тему к моему ответу:
— Конечно не подтвердит. Я запретил Кнопке рассказывать о нашей связи.
— Вот как? — Ромул глянул на меня с лёгким удивлением. — А зачем? Я же говорил, для молодого аристо нет ничего зазорного в небольшом приключении такого характера. Скорее наоборот…
— Так у меня тут не одно… э-э-э… приключение такого характера.
Опричник слегка улыбнулся:
— А говорят, что с княгиней Волковой вы в ссоре… Разве не по этой причине?
— Нет, не по этой. Да и я бы не назвал это ссорой. Так… — Я пожал плечом. — Бабские загоны. Пройдёт.
— Тем не менее… — Ромул чуть наклонился вперёд и пристально посмотрел мне в глаза. — Я точно знаю, что на территории ликеума ты в этот период не был.
— Его знания могут стать твоими! Его сила может стать твоей! Лишь позволь нам забрать то, что он украл… Что они все украли…
Я снова потряс головой. И вместе с этим постарался изобразить недоумение.
Как он может это знать наверняка… Я выезжал в чужой одежде, в тонированной машине… Даже если на моей форме где-то сидит жучок типа того, который прилепили на Кпопку джиппонцы — она не покидала пределов ликеума… Смарт? Чёрт… а ведь правда… Если Искра тогда озаботилась геолокацией, значит аппарат мог и до того транслировать во вне своё местоположение. По крайней мере до того, как я уничтожил аккумулятор…
Ладно… Пока не видишь перед собой улик — отрицай до последнего. И старайся не врать, когда на тебя вот так смотрят.
— Да знай что хочешь. — Я ещё раз покачал головой и дёрнул плечами. — В это время я был с Кнопкой.
— А ты умеешь врать, Гор… — Тёмные глаза продолжали сверлить меня насквозь. — Это может тебе ещё не раз пригодиться… Но проблема в том, что просто врать иногда недостаточно. Твой пропуск выпустил тебя из главных ворот почти ровно в полдень. Не знаю, как ты попал обратно… Но после полудня тебя здесь не было.
Пропуск? Точно… Технарь же говорил, что он привязан к планшету…
К планшету, но не ко мне!
Я устало вздохнул и снова покачал головой:
— Так я ж говорил. У меня с утра планшет заглючило. Я отдал его в ремонт. Ну и там… Познакомился я с Ивой… — Помахав руками в воздухе, я изобразил нежелание давать подробности о характере знакомства. — Не знаю, что там с ним делали и куда таскали без меня… Но, кстати, пока так и не починили. Технарь же щас вроде как за двоих работает. Не успевает, наверное.
Глаза опричника чуть сузились, пока он выслушивал это объяснение. И в паузе он открыл было рот:
— А…
— А кстати, ещё и поэтому я до сих пор не могу себе предметы выбрать! — Я немедленно его перебил, состроив недовольную мину. — Это если ты собираешься меня ещё и за это отчитывать.
— Да-а-а… Разозлись как следует… Это тебе поможет! — Похоже, мои невидимые подсказчики приняли моё деланное раздражение за чистую монету. Ну, значит, и опричник поверит.
Ромул помолчал, продолжая внимательно смотреть мне в глаза. И, наконец, тихо заговорил, откинувшись обратно на спинку и сложив руки домиком:
— Нет, отчитывать я тебя не собираюсь. Хотя ученик из тебя, конечно, отнюдь не прилежный…
— Для тебя это сюрприз?
Опричник проигнорировал колкость и продолжил говорить в том же рассудительном тоне:
— Второй день прогуливаешь учёбу… Заводишь интрижки — как с благородной девицей, так и с простолюдинкой… Грубо нарушаешь устав уже на третий день пребывания… Да ещё и имущество портишь…
— Надеюсь, я разблокировал какое-то достижение?
Ромул всё-таки снова слегка улыбнулся:
— Можно и так сказать… Пока что ты демонстрируешь почти все те качества, которые я надеялся увидеть… Кстати, хорошо, что ты отправил послание своему брату. Он уже начинал слишком сильно переживать…
— Ещё одну камеру вам сломал?
Опричник продолжал улыбаться. Но проигнорировал мой вопрос:
— Я только одного не пойму… Зачем ты взял вину на себя?
У вас-то, поди, такое не принято, да? Сри на нижнего, подставь ближнего — вот ваши золотые правила, да, чёрный?
— Да-а-а… Ведь ты ненавидишь их так же, как и мы… Сожри его силу… Уничтожь его власть, Низложитель!!!
Но ответил я снова с равнодушным пожиманием плеч:
— Да просто жалко его стало.
Не буду же я тебе рассказывать про перевод с марамуреш…
— А вот это не совсем то качество, которое я хотел бы в тебе наблюдать… Великодушие — благодетель для настоящего аристо, не спорю. Но жалость к ещё не поверженному противнику — смертельно опасна…
— Вот именно! Забери у него то, что принадлежит нам. Забери у него своё! Он твой враг!
Моя рука, лежащая на подлокотнике дивана, вдруг резко дёрнулась против моего желания. И это движение тут же привлекло внимание Ромула.
— Он прав! Нечего его жалеть! Нельзя жалеть воров!!!
И я тут же почувствовал острую необходимость напрячь мышцы груди и бицепсы — словно под ними зачесались кости. И унять этот зуд можно было только резким движением.
