— Витольд, для этого графского сына Изабелла — заморская принцесса. Прекрасная и загадочная. Пусть и незаконнорожденная. Разве к ней кто-то относился так ранее?

— Я пытаюсь понять.

— Но вам тоже дороже близкий человек. Арабелла. Как и любому, разве не об этом я говорила? А я могу судить со стороны. У меня-то здесь близких нет. Мои мать и брат, к счастью, далеко. Надеюсь, живы. Мой возлюбленный уже погиб — и это мне досконально известно. Витольд, по иронии капризной судьбы нас сейчас принесло к берегам почти единственной страны, не захваченной Черными Змеями. Но здесь нас тоже безжалостно уничтожат — уже такие же люди. Не всегда враг твоего врага — твой друг или хотя бы союзник. И у нас сейчас одна главная задача — поскорее выбрать удачное время и сбежать прочь. Но я пока не знаю, на чём. И куда. Если вновь вызвать Проклятые Галеасы — на сей раз мы останемся на них навеки. Кроме того, им не пристать к этому берегу — значит, придется, искать другой. И кто знает — вдруг в Мидантии защищено всё западное побережье?

— Новые друзья Изабеллы случайно вам не сообщили, кто сейчас правит в Эвитане?

— Король Эрик — Кровавый Бастард. И черные змеи его. Очень плохая идея, Витольд.

Где Александра? Только бы по-прежнему у михаилитов!

— Тогда морем на север, в Бьёрнланд, — уже в полном отчаянии произнес Витольд.

— Тоже захвачен черными змеями. В Квирине они уже изгнаны, но там теперь свирепствуют взбесившиеся леонардиты. Одно другого не лучше.

Не лучше. Слетел с ума и перевернулся весь подзвездный и подлунный мир, если единственным безопасным местом вдруг сделались мертвые Проклятые Галеасы.

— Что вам удалось узнать у наших новоявленных союзников еще, Лаура? Чего они сами добиваются?

— Свержения нынешней власти, разумеется, — пожала она плечами. — По их словам, они признают законную власть либо Константина Кантизина, либо его сына…

— У него был сын? Разве Константин был женат?

Да еще и столько времени?

— Ваша Арабелла — его невеста, и она ждет ребенка…

— Не от Константина же!

— Неважно. Всегда можно найти бумаги с печатями, надежных свидетелей и всё прочее. Кроме того, юная принцесса Арабелла — последний истинный потомок династии Зордесов. Ее права на Пурпурный престол — законнее, чем у самого Константина. Он-то сын узурпатора.

— Лаура, они вам хоть не намекнули, им самим-то это зачем? Кто-то из них вступит в брак с Арабеллой и будет править за нее?

— В таком они не признаются, даже если задумали. Для нас у них другой мотив. Принц Роман Кантизин, сын покойного императора Бориса Кантизина, обесчестил и убил возлюбленную нашего графского сына. Изабеллу эта история растрогала.

— А вас? Вы в нее не поверили?

Такое ведь вполне могло быть. Если он — таков, как эвитанский Жирный Гуго. Тоже принц, кстати.

— Почему же, поверила. Но принц Роман Кантизин — тоже уже мертв. На Пурпурном троне его брат, а он ничьих возлюбленных не убивал. И даже не бесчестил. Как я поняла, любовниц Евгения Кантизина за всю его жизнь можно пересчитать по пальцам. Рук для этого хватит, ноги привлекать не понадобится. И все известны по именам — легкомысленные дамы высшего света и две известных столичных куртизанки. Ни одной девицы, ни одной служанки. Для правящей семьи и высшего света Мидантии это всё равно, что быть смиренным монахом, проводящим дни в строгом посте и благочестивых молитвах. Кроме того, почти наверняка это тогда еще принц Евгений и убил своего брата Романа. Император Борис Кантизин был в шаге от того, чтобы изменить порядок престолонаследия. Принц Евгений сверг отца и убил брата — нормальные отношения для этой семейки. Причём отца он не убил и даже, по слухам, не ослепил. Только надежно запер в крепости. Для ядовитой и жестокой Мидантии — неслыханное милосердие. Правда, прежде родителей все-таки не трогали. Самое большее — кузенов и племянников.

— Отцы бывают всякие, — вспомнил своего Витольд.

— Да, но мы этому Евгению Кантизину — не родня. Арабелла и ее ребенок — родня предыдущей династии, свергнутой его родным дядей. Да, еще император Евгений в день своего восшествия на престол развелся с законной женой и тут же выдал ее за бывшего гвардейца. А сам сочетался браком с кузиной — известной при дворе распутницей, интриганкой и отравительницей. Возможно и почти наверняка — тоже своей любовницей. Как вы думаете, Витольд, даже если наши заговорщики врут о своих мотивах — стоит ли нам сдаваться на милость подобной правящей семейке?

— Насколько вам верит Изабелла?

— Я пообещала ей соблазнить вас и привлечь на свою сторону. Так что при взгляде на меня…

— Бросаться вас горячо обнимать?

— Нет, у вас не тот темперамент. Никто не поверит. Лучше попытайтесь чуть отвести взгляд и слегка покраснеть. Будто боретесь с непреодолимым искушением.

Получить бы ответ еще на один вопрос. На чьей стороне играет Лаура на самом деле? И насколько?

Беда только в том, что истинные намерения этой дамы не разгадал даже правящий герцог кровавого Мэнда. При всех его хитроумных змеях — прямо во дворце.

2

Рыжая красавица-интриганка Лаура соскользнула вниз по ночным ветвям всё с той же кошачьей ловкостью. А ее собеседник остался на одинокой крыше чужого замка. Подумать о смысле жизни. Своей и чужой. И о дальнейших планах — своих и чужих.

Если рыжая Лаура — друг и надежный союзник, то за Витольдом сейчас не следят. А если друг, но не ему, то всё равно следить на крыше затруднительно. Да еще и почти темной ночью. В этом почти посвященная жрица черных змей права.

Зато можно устроить тайную слежку за комнатой Арабеллы. Там тоже найдутся свои живописные картины и широкие гобелены. А то и просто тайная дверь. Или обычное двойное зеркало. Такие даже Витольд уже видел. В Аравинте.

Потому что если Лаура не на стороне Витольда, то чего сейчас от него ждут? От наивного северянина, что в любых интригах смыслит меньше любого ребенка? Мидантийского или мэндского.

Правильно — любой наивный эвитанец сейчас бросится к Арабелле. Поделиться с ней свежими новостями, успокоить — да просто переговорить! Увидеть родное лицо. Ту, кому уж точно можно доверять — в любых обстоятельствах.

Потому что — с кем же говорить и делиться еще? С кем еще они долгие недели и месяцы плыли на Проклятом Галеасе? С кем перехрустело на зубах столько пудов морской соли? Кого лучший друг Грегори оставил под опекой верного, хоть и не слишком толкового и удачливого Витольда?

И потому наивный северянин сейчас действительно пойдет поговорить к прекрасной даме. Полезет в окно. Но не к той.

Скучный и «пресный» Витольд Тервилль забирается ночью в чужое окно к чужой жене — кому рассказать, не поверят… Он даже к Александре залезть ни разу не решился. Хотя серенаду с илладэнскими кифарами однажды все-таки устроил — в компании Грегори.

Дама встретила Вита в ночном платье и с заряженным пистолетом. Уже успела привести его в боевую готовность — пока незваный гость спускался с крыши к окну.

В ночной полутьме сияет серебряная лунная дорожка, а в ней сурово белеет строгое лицо. И темнеют черные южные глаза и туго заплетенные на ночь толстые, густые косы. Тоже черные как смоль. Расплетала ли она их, когда Рауль приходил в ее спальню? Наверняка.

Всё верно — спит верная жена капитана Керли и мать его четверых детей чутко. И при всей своей добропорядочности в такой ситуации прикрываться и глупо визжать не станет. Скорее, застрелит обнаглевшего обидчика. Наповал. Поднимать шум — так уж действенно.

Но сначала дождется законных объяснений — если они, конечно, поторопятся.

Да и узнать она незваного гостя — узнала. И всем известно, что Витольд Тервилль — последний, кто станет посягать на честь замужней дамы. В этом они с баронессой — два сапога пара.

Чужой муж вскинул вверх пустые руки — в знак добрых намерений. Нужно подойти хоть чуть ближе. Иначе может услышать не только чужая жена, но и чужие слуги.