И потому даже наверняка погибнут. Можно прикончить одного Всеслава. Но не всю его вооруженную стражу. Северный князь — не трус, но жизнь свою ценит. И весьма.

А в посмертном приказе словеонского владыки Рунос даже не сомневается. Как и в честном предупреждении о нем — на всякий случай.

— Ладно, оставим прошлое. — Всеслав легко снес с черно-белой доски чужого обреченного ратника. — Не хочу быть циничным, но сейчас кстати даже смерть моей Ксении.

Наверное, Рунос всё же не сумел сохранить на лице равнодушно-вежливую маску.

— Нет, я не предпочел бы видеть ее мертвой. С Ксенией меня связывало слишком многое. И это не только общие дети.

Вполне возможно. Отца Алессандро Мэндского с его матерью тоже когда-то связывали не только дети.

— И я уж точно не травил мою жену. Но сейчас у меня нет выбора. Змеева судьба его не предоставила. Теперь мы должны исправить то, что случилось. Смерть моей жены и побег младшего Мальзери.

Исправить смерть? Хотел бы Рунос этому научиться.

— Иногда ситуацию исправляет смерть. Дает врагу понять, что ты не шутишь. И не шутил прежде. Когда предупреждал. К примеру, у меня в плену больше нет весьма ценного Октавиана Мальзери, но он ведь здесь был не один. И не забрал с собой всех.

— Если мне будет позволено перебить вас, князь, у вас в плену нет никого, чья смерть огорчит Виктора Вальданэ. Или Валериана Мальзери.

— Я понимаю, что обоих только порадует смерть вашей любовницы — принцессы Жанны. А как же насчет юного Диего? Виктору он родственник через жену. А Мальзери — родной племянник.

Глухое отчаяние грозит затопить. Беспросветное, черное. Как в далеком беспомощном детстве.

Ведь по-настоящему страшны не голодные, бездушные змеи, а разумные люди. Те, кто миг назад мирно говорят и улыбаются, а потом спокойно творят такое, что любой потусторонний ужас забьется в глубочайшую щель и умрет со страху.

— Князь, вы прекрасно знаете, что даже будь у вас все замковые темницы набиты близкой родней Элгэ Илладэн и племянниками графа Мальзери, нынешнему эвитанскому королю и графу Валериану их смерть безразлична. Они оба даже не поморщатся.

— Зато не безразлично политике, Рунос. И короля уж точно не порадует горе его жены. Разве не так?

— Я умоляю вас. — Целитель молча склонил деревянную фигуру своего «монарха». Венец коснулся доски. Дерево к дереву. Гробы тоже всегда тешут из него. — Если я могу оказать вам любую услугу — я это сделаю. Но не трогайте Диего. Он еще мальчишка. И ни в чём не виноват. Ни Диего, ни его сестры ничего вам не сделали.

— С Мидантией я уже связался. — Фигуры Всеслав двигает по доске абсолютно равнодушно. Ему плевать на игру, и он этого даже не скрывает. — Если новый император ответит благосклонно — мой сын женится на принцессе Зое Кантизин. Доигрывайте партию. Я не принимаю бесславной сдачи, а вы — отличный игрок.

Увы, только в бесполезные ратники. Всего лишь развлечение.

Новый император — это какой? Они в прежде стабильной Мидантии теперь меняются чаще времен года. «Старыми» стать не успевают.

И только бы не безумный садист — принц Роман!

А новостями здесь делиться некому. Уж точно не страже.

И пытаться бежать одному Руносу и в дурную башку не придет. По причине целой голодной стаи «предсмертных приказов» и одного, но веского «предупреждения».

И зачем сейчас планы словенского князя Руносу? Не ему же проводить свадебный обряд. Или чтобы если тайна уплывет — знать, кто постарался? Кто именно шпионит.

Еще пять кратких ходов, и у Руноса есть отличный шанс на «смерть» «черного» противника. Увы, только в рамках простой доски. То есть посеребренной.

— Я знаю о ваших талантах, Рунос. И хочу, чтобы вы, увидев прекрасную принцессу, подтвердили ее личность и законный титул. А то слишком хитроумные правители Мидантии не раз отправляли так самозванок.

И лучше не думать, что с юной «принцессой» случится тогда. Что и прежде — обычно. История жестока. Реальность и политика — тем более.

Дадут ли Руносу случайный шанс устроить поспешное бегство и бедной девочке? Или предварительно запрут, но подальше и получше? И крепче, чем сейчас.

Диего ведь тоже угодил под надежный замок и недремлющую стражу сразу после бегства Октавиана. И там же получил скорую весть, что отчаянный кузен погиб при побеге. Причем погиб не сразу.

Лично Всеслав сообщил. С таким же каменным лицом.

Рунос еле сумел передать другую весть — тайную: нет. Уж смерть Октавиана-то он бы ощутил.

— Всеслав, я вырос в мрачном, нелюдимом Мэнде. Не склонном к дипломатии. Послы его как-то… не любят. Вы уверены, что я — настолько хороший знаток мидантийских принцесс?

— Уверен. Вы же хотите спасти юного Диего. А заодно искупить собственную вину — вам известно, в чём. Эвитан — не первая страна, куда ваше Братство вас внедряло. Вы прекрасно знали юную Зою. Тогда она была дочерью императора Иоанна Паука, а вы — ее личным врачом. Вы все Зоины родинки должны помнить. Но и это еще не всё. Юный Диего Илладэн — очень надеюсь, что хоть он никуда не сбежит, — женится на моей дочери Ясене. И останется здесь. Они — примерно ровесники. И тогда герцог Диего останется жив. Разумеется, в случае еще и вашего примерного поведения. А что касается меня — я возьму в жены принцессу Жанну Эвитанскую.

— Что?

Неплохой план. Со всех сторон. Кроме будущей судьбы Жанны.

— Да, раз теперь у моего сына другая невеста. И я надеюсь, у вас хватит осторожности больше мне ни в чём не препятствовать. Я знаю, на себя Жрецу Белой Матери плевать. Вас там хорошо вышколили. Но помните, что вы здесь не один, Рунос. Очень хорошо помните.

— Да, Ваша Светлость, — целитель склонил голову вместо своего ратника. Хотя бы, чтобы скрыть взгляд.

Середина северной весны, а за окном — непроглядные сугробы. И скоро опять начнет темнеть. Будто этой зиме конец не придет никогда.

— Величество. Раз уж Словеон теперь — отдельное государство, мне пора короноваться. Хотя бы ради более успешной… дипломатии. Мы ведь не в Мэнде. Кстати, где вы так научились играть?

— Первые ходы — дома. А затем у моего учителя в Храме.

— А практиковались столько лет? Только не говорите, что с Карлом, Эриком или юной принцессой.

— Несколько лет — в Мидантии. У одного из юных принцев династии Кантизинов были очень неплохие способности. Мне почти не удавалось у него выигрывать.

3

Отличная мысль — дальняя поездка в такой дождь. Когда будто целая стена отделяет тебя от подзвездного мира. Мокрая, холодная. А весенний ливень ничем не отличить от осеннего. Даже на юге.

На тракте между Ланцуа и Тенмаром. На широкой проезжей дороге. Размокшей сейчас в вязкую глину и мокрую хлябь.

Не простудилась бы Соланж! У малышки хрупкое здоровье.

Гуннор в любом случае не отказал бы в просьбе Стиву. Старшему другу детства и кузену он доверял всегда — в отличие от его родни. И на сей раз речь не о жирном и подленьком кузене уже Стивена Жиле.

Тот-то ладно — просто мелкая погань. А эти — уже опытные интриганы. Конечно, они хотят добра. Это яснее ясного. И даже претендуют на благородство. И не только слов, но и действий. Хоть и приволокли на Золотой Трон Виктора Вальданэ.

И лишнего не говорят — тоже вполне ясно, почему. Только Гуннор — не полный идиот. Теперь уже — точно нет. Не после всех этих последних месяцев. И королей.

Если в заговоре против законного монарха (а что еще они могут планировать?) неплохой маршал-полководец и прожженный министр финансов — либо полетят очень крупные головы, либо король у нас опять будет новый. Кого посадят на освобожденный трон, Гуннор тоже вполне способен предположить. Того, кому на троне понадобится удобная скамеечка для ног. Потому как еще коротковаты.

А еще хуже, что все они — теперь еще и кровная родня Гуннора. Через любимую жену. И угораздило же Соланж повезти на знатную семейку. Мало было старого, непредсказуемого самодура-деда — Тенмарского Дракона. Сволочного, кстати, на редкость. И тоже в свое время — крупного, талантливого военачальника. Отец им даже восхищался.