Но я даже самой себе боялась признаться, что глубоко в душе я надеялась, что он сумел разглядеть во мне ещё и что-то иное, помимо моей славной родословной.

Итак, мы должны были обвенчаться в нашей семейной церкви в Ольховке, и затем мне предстоял долгий путь в родовое имение моего мужа, где он и собирался поселиться со мной.

Мысль о первой брачной ночи всё ещё вселяла в меня священный ужас, особенно после того, что мне довелось узнать и увидеть собственными глазами, но за день до своего венчания я подозвала к себе свою верную Мими и попросила её приказать затопить для меня баньку покрепче. И там, во влажном и душном жаре я кое о чём попросила её, и она послушно выполнила моё поручение, с тщательностью и рвением…

Утром в день моей свадьбы папенька велел подогнать к парадной лестнице нарядный экипаж, где мы должны были разместиться втроём с маменькой, и когда я подошла к нему, моё сердце сжалось от страха, и о чего-то ещё, томительного и сладкого: новым кучером оказался тот самый Иван, которого я видела в прошлый раз на мельнице. Только теперь, нарядно приодетый, он выглядел куда как солидно, но только я одна знала его тайну: ведь под свободной косовороткой и чёрными бархатными шароварами скрывалось его тайное древко, огромное и красное, которым он хорошенько охаживал мою Мими, и подарил ей неземное наслаждение.

Мои щёчки заалели об одной мысли об этом, и хотя я была всё ещё очень слаба после перенесённой мною болезни, я понимала, что немного румянца не повредит мне. Я забралась в экипаж и на одно мгновение опёрлась о руку Ивана, и словно молния пронзила всё моё тело. Я быстро взглянула на него и упёрлась в его обжигающий взгляд, который он даже не отвёл от меня.

У храма я увидела издалека своего суженого: он стоял в цилиндре неподалёку с другими гостями, и даже не удосужил меня особым приветствием, лишь вежливо кивнув в мою сторону.

Но вот церемония началась, и я прошествовала к алтарю под руку с папенькой, который оставил меня перед нашим батюшкой Николаем. Я подняла глаза и увидела красивое надменное лицо своего мужа, с усмешкой глядящее на меня. И тут я вся вспыхнула от негодования, хотя и понимала, что момент для того, чтобы проявлять свой норов был не самый удачный.

Но я продолжала смотреть на него с вызовом, высоко задрав подбородок, и заметила тень удивления в его холодных васильковых глазах.

Мы обменялись кольцами, и краткими поцелуями, которые длились всего одну секунду, но и той мне хватило, чтобы почувствовать резкий дурманящий меня аромат, исходящий от графа Уварова.

После венчания, даже нисколько не задерживаясь на торжество, чем очень огорчили моих бедных родителей, мой муж усадил меня в экипаж и отправил к себе в имение, а сам предпочёл ехать верхом отдельно. И пока я сидела в обитой бархатом карете своего мужа, странные думы терзали мою грудь. Равнодушен ли совершенно был ко мне мой супруг, и что меня ждало в моём браке, я не знала. Я уже понимала, что для такого умудрённого жизнью и опытом мужчины я была обычной деревенской девушкой, простой и безыскусной, но и жар тайных страстей человеческих уже коснулся моих чресел, и я невольно для себе осознала, что мой муж крайне привлекателен, и его холодный насмешливый взгляд так и не давал мне покоя.

До имения оставалось ехать ещё много часов, но на небе стали клубиться грозовые тучи, и вдруг разразилась ужасная буря, сметающая всё со своего пути. Наша карета увязала в грязи и потоках воды, и я боялась, что мы так и останемся посреди лесов, как тут у дороги замаячил постоялый двор, в котором я приказала нашему кучеру остановиться. Мой муж так и не появлялся, и я опасалась, что он ускакал далеко вперёд нашего экипажа.

По счастью на постоялом дворе оказалась свободной просторная комната для путешественников, которую я и приказала занять. За окном сверкали молнии и раздавались раскаты грома, и я сидела и тряслась от страха за жизнь графа, как вдруг он ворвался в комнату: грозный и раздражённый.

— Я вас повсюду разыскивал, сударыня, — со злостью сказал он, стягивая с себя промокший плащ и шляпу. — Я был уверен, что вы застряли в лесу, и поскакал за вами обратно.

— Но я решила остановиться и переждать непогоду, граф, — просто ответила я ему. — Я рассудила, что сегодня в поместье нам уже не добраться, так почему бы не воспользоваться гостеприимством добрых хозяев?

— Ну что же, и то верно, — неожиданно согласился он со мной, усаживаясь на кушетку и устало вытягивая ноги в ботфортах. Все наши слуги были в другой подводе, и мы с ним остались совершенно одни.

— Позвольте помочь вам, граф, — встала я перед ним на колени прямо в своём подвенечном платье и стала стягивать с него один ботфорт, и Уваров лишь с удивлением посмотрел на меня.

После того, как я помогла снять его обувь, он сказал:

— Мне кажется, графиня, вам крайне неудобно должно быть в вашем платье, и раз уж мы оказались вдвоём, позвольте я вам помогу от него избавиться, — подошёл он к мне и, надо признать, с ловкостью, достойной любой камеристки, расшнуровал мой тесный корсет на подвенечном платье, чем ввёл меня в ужасное смущение.

Заметив его, видимо, на моём лице, мой муж проронил:

— Вы можете не стесняться меня, сударыня: не думаю, что вам есть, чем меня удивить, увольте, — и его слова словно острым лезвием полоснули меня по сердечку.

Мне, его законной жене, с которой он сочетался только что церковным браком, нечем его удивить?! Какую же роль уготовал он мне в своей жизни и в своей судьбе? Безмолвной и покорной тени? Матери его наследников? Безропотной и постылой?!

И тут у меня перед глазам всплыла жаркая сцена в полутёмной заброшенной мельнице, и моя Мими, пляшущая, как заведённая куколка, между двух мощных пылающих жезлов, её пухлые тяжёлые груди, хлещущие по лицу мужика, который своим ртом жадно ловил и облизывал их… Тот неимоверный жар, который растекался у меня между бёдер, и сладкое томление у меня внизу животика… Ведь это должно принадлежать мне по праву моей первой брачной ночи! Так почему же мой безумно прекрасный, но неимоверно далёкий и холодный муж так равнодушно пренебрегает мной?!

И тут я, внутренне сотрясаемая дикой дрожью, но с пылающим от гнева и ещё какого-то неведомого мне чувства лицом, высоко задрала подбородок и посмотрела прямо в холодные насмешливые глаза графа, не отводя их, и дерзко ответила:

— Я так не думаю, граф.

И медленно развязала свои пышные нижние юбки, теперь упавшие прямо на пол к моим ногам…

Я даже и представить, даже в самых своих жарких и смелых фантазиях не могла, что это способно произвести такой эффект на искушённого графа, немало повидавшего на своём жизненном пути.

Его взгляд скользнул вниз по моему животику, и я могу поклясться, что почувствовала жар от его пылающего взора именно там, куда он устремил его: на мой гладенький совершенно голый лобочек, который моя верная Мими выбрила мне по обычаю своей родины.

Я помню, как она, старательно и тщательно намылив мои курчавые волосы внизу животика, сказала мне:

— Поверьте мне, мадмуазель, я ещё не встречала ни одного мужчины, который был бы способен устоять перед гладенькой миленькой киской.

И я доверилась ей.

И вот теперь, похоже, её слова обрели воплощение.

Мой наречённый муж смотрел, поражённый, не отрываясь, на мой аккуратный лобочек, и я заметила резкую перемену в его лице. Равнодушие сменилось на нём нескрываемым интересом, как я могла определить его.

И тут я, по совету моей верной Мими, сделала шаг навстречу, и произнесла, всё так же смело глядя ему в глаза:

— Сударь, может быть вы приласкаете свою жену? — и я взяла его руку и положила её прямо на свою голенькую гладкую киску, и, привстав на носочки, прикоснулась своими губами к полуоткрытым губам моего мужа. Но не убрала их, а протолкнула свой остренький юркий язычок в его рот, пока не встретила там его язык, который с жаром переплёлся с моими: всё как меня обучила моя верная Мими.