Дэниел открыл бутылку красного вина, но сейчас от нее почти ничего не оставалось.

Мы сидели на полу, облокотившись на диван, и я пыталась победить Дэниела в игре для мальчишек. От вина я немного расслабилась и я практически не о чем не думала, кроме того, что Дэниел рядом. После нескольких выпитых бокалов вина в комнате становится очень жарко, и я переодеваюсь в одежду, которую прихватила с собой. Когда я остаюсь в футболке, Дэниел практически не сводит с меня глаз. А через несколько минут он тоже решает раздеться, но в отличие от меня он снимает футболку. Во время игры я не упускаю шанса посмотреть в его сторону, и разглядеть его накаченный торс. В ответ он усмехается и толкает меня своим плечом. Я уже перестала вести счет, потому что Дэниел все время побеждал и не думал мне поддаваться. На огромном экране двигались два человечка, один из которых была я, а второй был Дэниел и они безутешно пытались убить друг друга. Он утверждал, что ничего девчачьего тут нет, и мне придется играть с ним в это. Было довольно весело, да и от алкоголя я боле менее раскрепостилась.

Когда Дэниел побеждает, меня в очередной раз, я обижено, надуваю губы и кладу джостик на пол.

– Мог бы и поддастся, – говорю я ему, когда на экране лежит труп моего игрока.

– Ты сама сказала, что играем на счет. Кстати, какой он? – спрашивает он ехидно, когда смотрит на меня.

Дэниел улыбается во все лицо. Его явно веселит, когда он во всем первый. Почему он такой эгоист?

– Без понятия, – отвечаю я, и, беру бокал в руки, допиваю последние глоток красного вина. – После того, как ты меня убил несколько тысяч раз, я больше не веду счет.

Дэниел все так же улыбается и устремляет свой взгляд в экран.

– Почему ты такой? – спрашиваю я с любопытством.

– Какой?

– Всегда хочешь быть первым, – отвечаю я, и Дэниел поворачивается ко мне.

– Это ни так.

– Я уже успела тебя изучить, – настаиваю я.

Его глаза метаются, и я понимаю, что застала его врасплох. Неожиданно он встает, и я боюсь, что могла его напугать.

– Принесу еще вина, – говорит он, и, забирая пустую бутылку с пола, уходит на кухню.

Я все еще не могу понять, что происходит между нами. Мне хочется узнавать его больше, и понимаю, что ничего не знаю о нем.

Через несколько минут Дэниел снова появляется с другой открытой бутылкой.

– Я, наверное, больше не буду, – отвечаю я тихо, когда он хочет налить в мой бокал.

– Почему?

– Я уже достаточно выпила, – говорю я, понимая, что все тело расслабленно.

Дэниел все равно наливает в бокал вина, а затем и себе тоже.

– Тогда это последний, – отвечает он. – Ты не против?

Я одобрительно киваю, хотя мне уже и вправду не хотелось пить. Забираю из его руки свой бокал.

Дэниел удобно усаживается рядом со мной, устремляет свой взгляд вперед, будто задумался о чем – то. Я внимательно наблюдаю за ним, и ничего не говорю.

Интересно о чем Дэниел думает в такие моменты?

Он прислоняет бокал к губам и делает несколько глотков, а я, наконец – то отвожу взгляд и смотрю на свой бокал, затем тоже отпиваю. Вкус тоже самый, приятный и легко пить. Наверняка вино очень дорогое, но я совсем не разбираюсь в этом.

– В пять лет я упал с велосипеда и теперь у меня на ноге, на лодыжке есть шрам виде двух длинных полосок, – произносит Дэниел и я уставилась на него, не понимая, с чего это вдруг он заговорил о детстве. – Столько крови было, а я не испугался. Спрятался от родителей и попросил брата принести мне воды, чтобы помыть ногу, а потом прикладывал подорожник, чтобы все зажило.

Я смеюсь, и он тоже улыбается.

– А в семь мой брат порезал стопу, крови было не меньше чем у меня. Но при виде этой картины я оцепенел, думал, что он умирает. Я был слишком мал, чтобы понимать, что это был простой порез.

Дэниел повернулся, и его голубые глаза смотрят прямо на меня в упор.

Мы сидим на полу, и Дэниел рассказывает дальше истории из его жизни, начиная с самого детства и заканчивая его подростковой жизнью. От первого шрама, до драк в школе, от наказаний родителей до момента, когда отец подарил ему в шестнадцать лет тот самый дом, где каждые выходные теперь собираются подростки развлекаясь. Он ненавидит насекомых, и мне становится смешно, когда это слышу. А самым лучшим днем в его жизни было, когда он получил письмо о поступлении из самого престижного колледжа в Нью – Йорке. Ему так и не удалось туда уехать, но причину он, почему то так и не стал говорить.

На удивление Дэниел отвечает на мои вопросы, которые как мне кажется, не слишком его задевают. То, что мне хочется узнать, я оставляю при себе. Этот разговор слишком хороший, чтобы его портить.

– Вы с братом были очень близки, – говорю я, когда Дэниел замолкает.

– Вот именно что были, – отвечает он и вздыхает.

– Ты задумывался над тем, где он был эти годы?

Дэниел кивает, но ничего не говорит.

– Мама видела, как мне было тяжело, и говорила, что он вернется. – Дэниел ухмыляется, но продолжает: – А я говорил ей, что не хочу этого. Иногда она плакала, но почти всегда говорила, что все наладится.

– Она просто верил в лучшее, – говорю я тихо. – Когда люди находятся на обрыве, никто их не спасет, кроме их самих.

Я со вздохом хочу встать, но Дэниел берет меня за руку нежно и тянет к себе.

Хочу повернуться к нему, но он властно сжимает меня в объятия, и я прислоняюсь к нему спиной.

– А почему ты такая? – шепчет он у самого моего уха, и я чувствую его дыхание.

– Какая? – спрашиваю я, задыхаясь.

– Холодная, хрупкая, осторожная и всего боишься, – шепчет он так же, и эти слова необыкновенно точно описывают чувства внутри меня.

Я всегда была такой и, по сути, именно жизнь сломала меня когда – то. Стену что я строила вокруг себя все эти годы, всегда меня защищали, а внутри этих стен всегда было холодно.

– Но мне в тебе все нравится. Мне нравится, когда ты вот так дрожишь от моих прикосновений, когда ощущаешь мое дыхание. Мне хочется тебя целовать каждую секунду. Так я начинаю чувствовать, – заканчивает он, и я поворачиваюсь к нему.

Я провожу ладонью по его лицу, ощущая его мягкую кожу.

– Ты скажешь, с кем подрался? – спрашиваю я, когда дохожу до разбитой губы.

– Ты знаешь, – отвечает он тихо и его ответ совсем меня не успокаивает.

– Зачем?

– Так получилось. – Дэниел усмехается. – Он не хотел отдавать ключи.

Он сжимает меня в объятьях, и я передвигаюсь к нему ближе и сажусь к нему на колени.

– С тобой мне спокойно, – шепчет он мне в самое лицо и проводит ладонью по моим волосам. От его дыхания по телу пробегают мурашки.

– Пообещай, что больше не станешь драться с отцом, – прошу я его, понимая, что сейчас он может на это согласиться.

– А что мне за это будет?

Он смотри мне в глаза.

– А чтобы ты хотел?

Он замолкает, но почти сразу отвечает:

– Чтобы ты, наконец, поверила мне.

Я замолкаю не в силах что – то ответить на его просьбу.

Смотрю ему в глаза, а он упрямо не сводит с меня глаз.

– Хочу, чтобы ты всегда была рядом, – говорит он с надеждой в голосе.

Я смотрю ему в глаза и понимаю, что сама желаю этого не меньше чем он.

Дэниел проводит рукой по моему подбородку, а затем, приблизившись, целует меня туда и потом перемещается на щеку. Я закрываю глаза, ощущая нежные прикосновения его губ. Поцелуй прерывается, теперь я ощущаю страстный поцелуй на самом нежном месте – на шее, за ушком. Его горячие губы обжигают меня, воспламеняя бушующее пламя внутри меня.

Он проводит рукой по моей спине, прижимая меня сильнее к себе. Я выгибаюсь, ощущая дрожь во всем теле.

– Как же я скучал по твоему телу, – шепчет он хрипло, отрывисто.

Я начинаю осознавать, что между нами сейчас просыпается желание. Моя правая рука нежно прижимается к его груди. Под ладонью начинаю ощущать его бешеное сердцебиение.

Рука Дэниела прижимает меня за спину все сильнее к его телу, и я на вздохе открываю глаза. Неожиданным движением я оказываюсь на полу, а Дэниел навис надо мной, упираясь возбужденным взглядом в меня.