— Неужели? — удивилась я.

— Люблю, — повторил Серафим, но уже не для меня, а для себя. Он как бы пытался разжевать и проглотить это слово. Словно и сам не ожидал, что готов к такому чувству.

— Любишь? — Он уже второй раз объяснялся мне, что признаюсь, было достаточно приятно. И я повелась на его слова, чтобы там они не означали на самом деле. В моем мире мужчины были более сдержаны, и так открыто еще никто из них не делал мне признаний. Любовных признаний, а признавать меня негодяйкой и воровкой людям часто приходилось.

— Да! Да, я готов на весь мир кричать об этом, — впал в новое эмоциональное состояние Серафим. Очевидно, слово «люблю» оказалось достаточно аппетитным.

— Кричать, пожалуй, не стоит, — рассудила я, заметив повышенное внимание очередной женщины в темно-синем платье.

— Но что, что мне сделать, чтобы ты простила меня? — он преданно смотрел прямо в глаза.

Жаль было упускать такую возможность, ну сами подумайте, вдруг появляется человек и обещает выполнить любое мое желание, таким нельзя разбрасываться. Но, как назло, в тот момент у меня было сильно ограничено время.

— Жди меня здесь, — решила я. — Это будет твое первое испытание.

— Я готов!

— Не сходи с этого места!

— Уже не схожу!

Я пошла в следующий зал, а когда обернулась, Серафим преданно стоял и обворожительно улыбался одной половиной рта, снова напоминая мне упыря из Западного леса.

— Я жду. Тебя я готов ждать всю жизнь, — крикнул он.

— Мы закрываемся через тридцать девять минут, — напомнила женщина в темно-синем платье.

— Я готов ждать тебя тридцать девять минут! — вскричал Серафим и осекся. — Нет, я не буду говорить такие слова, они разрушают гармонию. О, Бунталина, тридцать девять минут и всю жизнь!

Больше я не стала оборачиваться.

Я искала центр мироздания, методично обходила зал за залом, то и дело попадались телеги, рыцарские доспехи, всякие чашки с тарелками. Не понимаю, почему я постоянно натыкалась на горожан, увлеченно разглядывающих эту рухлядь. На мой взгляд, ничего интересного в ней не было. Я так и не поняла, отчего горожане с восторгом топтались возле старых горшков и рыбацких сетей.

Все изменилось, как только я вошла в огромный пустой янтарный зал.

«Беги прочь, или погибнешь» — прочла я на какой-то старинной картине.

Стоило лишь моргнуть, как надпись исчезла. На картине пировали трое монахов, один из них держал в руках бифштекс, двое других чокались кубками, и кроме подписи художника, не было никаких букв. Я тогда еще решила, что это какая-то уловка местной гильдии купцов, желающих продать свой товар. В принципе, даже удивляться не стоит, что я так жутко ошиблась, в этом мире уж слишком навязчива сфера продаж.

Я сделала несколько шагов, и вдруг забыла обо всех купцах всех миров.

Посреди зала возвышался скелет какого-то древнего дракона, ну или может не дракона, я не сильна в зоологии. В общем, там возвышался скелет какой-то огромной зверюшки, вокруг него были насыпаны камни, вероятно, для придания большей наглядности. Да, наверное, это и не важно.

Важным было то, что один из камней светился, даже не светился, а от него словно шли какие-то вибрации. Бесценный артефакт, лежал среди прочих камней, и даже не охранялся. Я узнала его! Вокруг искрились магические потоки, как и было написано в свитке Леонарда. И эту магию я почувствовала!

Я, совершенно нечувствительная к любым магическим вмешательствам. Внезапно стала чувствовать сильнейшие магические потоки. Они гудели, шептали, щекотали, наполняли меня силой.

Чтобы дотянуться до светящегося камня, не нужны были никакие особые способности, которым славится наша семейка, не нужно было продумывать хитроумный план, не нужно привлекать сообщников. Можно было просто подойти и взять его!

Предельно просто!

Слишком просто!

Я стала озираться в поисках ловушки. Но не заметила ничего. В том зале не было ни женщин в темно-синих платьях, ни горожан, даже не было камер — неизменной охранной магии этого мира.

Тогда я сделала несколько шагов и взяла в руки этот артефакт-камень. Он показался живым, у меня появилось ощущение, будто я держу в руках не булыжник, а чье-то сердце, настоящее, бьющееся сердце. Оно пульсировало нежно, и словно просило меня быть осторожной с ним, не навредить.

И в тот самый момент пол качнулся у меня под ногами. Стены задрожали. Скелет неизвестной зверушки издал ужасающий крик, из его рта вырвалось пламя — я едва успела отскочить и спрятаться за какой-то гигантской вазой!

Так вот, какая охрана была у этого артефакта.

Только там в трясущемся зале, под пламенем вырывающемся из пасти скелета, мне в голову впервые пришел вопрос «Кто же похитил этот артефакт у ведьмы?» Раньше меня волновали свиток со злотышами, а теперь я вдруг поняла, что упустила весьма существенную деталь — похитить артефакт у сильной ведьмы, да еще и перетащить его в другой мир, мог только кто-то очень могущественный.

«И этот кто-то могущественный устроил нехилую магическую ловушку, куда я так здорово вляпалась», пронеслось в моей голове.

Через распахнутые двери, я видела, что в соседнем зале преспокойно расхаживают горожане. Тряска стен, и прочие магические угрозы их не затрагивали, в опасности находилась лишь я, схватившая этот камень-артефакт.

Кажется, что этот зал находился в каком-то особом невидимом уголке мира, куда не могли шагнуть прочие люди. Но почему-то смогла шагнуть я — девушка, начисто лишенная магии. Вероятно, зал меня пропустил лишь потому, что я не принадлежала к этому миру, и защита дала какую-то промашку.

Я попыталась пробраться к выходу, и высунулась из своего укрытия, но скелет зверушки вновь изрыгнул пламя, преграждающее мне путь. Я вновь отпрыгнула в сторону. А потом отпрыгнула еще и еще, уклоняясь от новых нападок огнедышащих костей.

Не помню, сколь долго мне пришлось скакать. Все закончилось так же неожиданно, как и началась. Я подобно кузнечику носилась по залу, уворачиваясь от струй огня, как вдруг их не стало. Из пасти скелета прекратили вырываться языки пламени.

Стены, пол и потолок вдруг перестали трястись. Все стихло.

Я не стала вдаваться в подробности случившегося, просто решила, что случился какой-то сбой охранной магии — все закончилось, и замечательно. Понимание произошедшего настигло меня несколько позже.

Схватив с ближайшего пьедестала какую-то шкатулку с надписью «12 век нашей эры», я убрала камень туда. Через ее стены не проходили никакие вибрации этого камешка. Шкатулку спрятала в сумку. И направилась прочь.

Три монаха на картине больше не пировали, их головы были повернуты ко мне, в глазах, нарисованных масляной краской, застыло осуждение.

— Этот артефакт принадлежит ведьме Ди-Гнеме! — зачем-то стала оправдываться я перед картиной.

Монахи покачали головами.

— В этот раз я не ворую, а восстанавливаю справедливость, — сказала я и самой сделалось тошно от этих слов. — И нечего на меня пялиться.

Монахи на картине снова вернулись к трапезе: один из них вновь тянул руку к здоровенному бифштексу, двое других чокались серебряными кубками, но что-то случилось с их лицами, на них отражался гнев, обида, отчаяние.

Я выскочила прочь.

Прежний план, связаться с ведьмой сразу же, как только в моих руках окажется артефакт, пришлось изменить, в тот момент мне больше всего хотелось покинуть это место. Там, где ожившие кости изрыгают из своих внутренностей пламя, можно ожидать любых подлостей.

— Я ждал тебя, как ты и приказала, — ко мне кинулся Серафим, про которого я совершенно забыла. — Я выполнил твой приказ. Я доказал, что люблю тебя.

— Этого мало, — ответила я, пробегая мимо. — Стоять столбом любой может.

— Но что же мне делать? — Серафим помчался за мной.

— Идем! Поможешь обойти заносцев, — мне казалось, что эти трое могли наколдовать у входа нечто, способное испортить мои планы.

— А кто это такие? — спросил Серафим и тут же сам подобрал вполне неплохой ответ. — Я понял, это мои соперники, они тоже пленились твоей красотой и засели, словно заноза в… В общем, они преследуют тебя.