— Скажешь тоже, в блогах про этого “кто” уже прочел?

— Еще нет, но хрена с два я поверю, что уже час без перерыва тебе на телефон трезвонят одногруппницы, — зарычал он.

Я осмотрела стол в поисках телефона. Он же в комнате на диване валяется, и услышал ведь! И кто мне там трезвонит? Уж этот “кто” наверное, не знает как смартфоном пользоваться!

Я встала. Третьяк прокашлялся:

— Может, споем? — уложил он балалайку на колени.

— О! Отличная идея! Даешь эту, как она… — завыла княжна. — Царевну!

Третьяк дернул головой. Самый лучший, самый внимательный, самый родной и любимый брат на свете! И плевать, что за эту любовь мне придется теперь торчать все воскресенья в следующем месяце с тряпкой в зубах!

Я шмыгнула в коридор.

— Че сидишь? — рынкул Олег. — Запевай!

Телефон уже скатился с дивана на пол и теперь ездил по ковру, как заведенный трактор.

— А-алло!

Из динамиков послышался гудок. Не успела?

Я сощурилась и не могла поверить своим глазам. Сто сорок четыре пропущенных. Это кому я так сдалась?! Я крутанула журнал вызовов, но кроме пары звонков от одногруппниц, все они были от одного и того же номера. Спустя пару секунд телефон опять запищал.

— А-алло! — со шлепком приложила я трубку к уху.

На другом конце провода взвыли. Волосы тут же принялись вздыматься. Да быть не может!

— Мила! Наконец-то! — проорал Тихомир, когда перестал скулить. — Какого черта трубку не берешь?!

Я оперлась на стену, глаза опять заплыли. И голос вроде знакомый, а все равно какой-то чужой!

— А зачем мне отвечать, Тихомир?.. — шипела я. — У моего “парня” ведь телефона нет.

— Теперь есть! Слушай! — волк прокашлялся. И че он так орет?! — Я еду, через час двадцать буду, встречаемся на набережной. Надо поговорить!

— Да что ты?!

— Мила, не плачь. Слышишь?! Вс-все нормально…

— Нормально?! — рявкнула я. — Это ты мне для этого трезвонишь, чтобы сказать, что все нормально? А не проще ли было для начала поговорить, а не душу мне сворачивать?!

Тихомир засопел:

— Я ничего с твоей душой не делал, Милослава…

— Правда?! Я наверное, сама от тебя отвернулась!

— Я тебя не отворачивал! — рыкнул он. — Это! Это не я!

Еще врет, ублюдок!

— Вот оно что! Тогда кто?!

— Коляда!

— К-кто?..

— Коляда, Мила! Это не я! Это, Коляда!

Звонок прервали короткие гудки. В зале родные орали веселую песню, но ее обрывки едва просачивались в уши, где до сих пор стоял его надрывный рык.

Коляда?..

Я опустила телефон и посмотрела в окно. Неужели, я забыла о нем сразу после восхода? А ведь я ждала звонка, весь день ждала, и вечер ждала, и даже ночью на складе ждала, а сразу с первым лучом все это смыло с меня, как очередное проклятие.

Невозможно!

Пальцы забегали по экрану. Я прижала телефон к лицу, рясны скрипнули и колючими цепями впились в пульсирующие виски.

Недоступен. Связь пропала?.. Или просто кто-то не знал, что от череды непрерывных звонков батарейка быстро садиться?!

Если это очищение на мне так сработало, тогда здесь и речи не может быть об отвороте. Наоборот, Коляда снимает проклятия, но никак не навешивать новые. И ведь Тихомир явно был в курсе происходящего, был готов к моим претензиям, но откуда? Как он узнал?!

Коляда не может отвернуть, но он может снять приворот. Неужели, этот седой козел меня приворожил, а теперь спохватился?!

Голова раскалывалась, простреливая самыми сумасшедшими идеями по сто в секунду.

Может быть, он знал, потому что с него первый луч тоже стер эту любовь?..

Я подскочила к двери и сбросила кокошник. Но тогда получается, кто-то нас до этого просто приворожил друг к другу?!

Я выбежала на набережную и осмотрелась. Телефон Тихомира по-прежнему был недоступен, и меня это доводило до яростного визга, потому что как никогда хотелось ему сказать, что он придурок! Лучше бы мы на вокзале встретились, чем в самом людном месте святочных гуляний, которые хоть и утихли, но еще не закончились!

Ледяной ветер вздымал сарафан, голые ноги покалывало, и хорошо валенки оказались к двери ближе, чем кеды. Стремглав вылетела из дома, будто сейчас не Коляда, а Купала!

Олега там небось к стулу привязали. Благо, моя разгоряченная «влюбленная» голова для большей части семьи не новость, ну приехал ко мне парень, сюрприз устроил, это ж нормально… Уж вдвоем мы тех ублюдков точно за решетку отправим!

Никак какие-то придурки из Сорочинки пошутить решили. Теперь все сразу встало на свои места. Вот меня и не смущает ни его грубость, ни внешность, ни волковатость! Ольга права была на все миллион процентов, только почему никто из родных не понял?! Я же маме все от и до выложила, а она по итогу только смеяться и могла. С приворотом по три раза на неделе дело имеет, и не заметила?! Пусть теперь только начнет мне нравоучения читать, совсем от своих навязчивых идей выдать меня замуж ослепла!

— Мила-а!

Я обернулась.

Седовласый парень с курткой под мышкой стоял позади в паре метров и тяжело дышал, уперев руки в колени. Он плевался и скулил, силясь разогнуться, но забег явно выдался дальний, и никакое клюшкование не помогало ему справиться с одышкой. Я оттащила Тишу к тропинке за сугробы. Сегодня здесь то и дело сновали парочки, но больше в парке нигде не спрячешься, а так даже очень символично получилось. Где все началось, там и закончится…

Может удастся на местном-академическом уровне разобраться и вообще родителей не привлекать? Точно весь год во вранье теперь сидеть, будь здоров этот экономист со своим имиджем!

Тиша рыкнул и рывком распрямился. Желтые глаза блестели и переливались всеми красками праздничных огней, подвешенных на фонарях. Я смотрела на него и как будто впервые видела. Выше едва на голову, и скорее худой, чем крепкий, перепуганный парень таращился на меня с таким же неподдельным ужасом на лице. Точеный, как брусок, острый и на язык и на моську свою волчью, до этого казался мне чуть не произведением искусства, а теперь виделся угольным наброском на измятом листке. Даже не удивительно, что он представлялся мне старше, ведь не нравились мне ровесники никогда. Я натянула улыбку и потерла лоб. Наверное, теперь я для него тоже не красавица…

Тихомир взвыл и оскалился:

— Все не так уж и плохо, — рычал он, осматривая меня.

— Да ты на комплименты, оказывается, тот еще мастак. И где раньше скрывал этого угодника? Глядишь, веселее бы было.

— Не язви, Мила, — рыкнул он. — Я от этого счастья и так чуть не помер!

— Не рассказывай мне тут…

— Ладно, — шепнул он. — Извини. Хорошо до греха не дошло.

— Сама бы убила, — огрызнулась я.

У нас еще и легкая лопоухость оказывается! И ведь на его нос я всегда обращала повышенное внимание, а теперь как не глянь, кривоват. Дергается, губы дрожат. Таращился Тихомир, будто сейчас меня загрызет, но к этому я, видать, привыкла, хоть и на каком-то подсознательном уровне.

И ведь даже не обидно, что испарился и трепет, и нервозность, и его молчаливое счастье, и мой нетерпеливый звон, а сними и любовь.

Я тяжело вздохнула, подоткнула сарафан между ног и усмехнулась. Больше этот парень меня своим сопением не греет, свадьба отменяется…

— Холодно сегодня, — буркнула я. — Пошли куда-нибудь.

— Ты без колготок что ли? — пригнулся он, пытаясь заглянуть мне под юбку.

— А ты кофту задом наперед надел, — указала я рукой на узловатого оленя на его груди.

Какие тут колготки. Хорошо хоть босиком не выбежала!

— Пошли, — махнул Тихомир. — Я не подумал, что здесь сегодня столько народу. В гостинице поговорим. Если ты не против, — задрал он руки.

Я закатила глаза и первая вышла на дорожку в парк, Тихомир пристроился рядом.

— Ты, значит, с ночевкой?

— Да, автобус только утром, на каникулах он не ходит, а я потратил все на такси и на это, — махнул он смартфоном, с которого даже пленку заводскую не снял. — Еще повезло номер в гостинице забронировал две недели назад. Кстати об этом. С днем рождения.