— Сука! — с чувством сплюнул и показал средний палец восходящему солнцу.

Хрен мне на весь макияж, а не спокойный день. И ведь знал же, что не стоило радоваться раньше времени…

— В рот тебе ноги! — выругался я, чувствуя, как внутри всё сжимается от злости.

— Мне-то за что? — тут же отпрянул Витас, его лицо побледнело.

Я смотрел вдаль, но мысли крутились вокруг произошедшего. Думал, что у меня больше времени, вот только некромант или его кукла решили поторопить события. И ведь послание более чем красноречивое — оторванные конечности… Они явно намекают, что я должен поторопиться с убийством Запашного.

Вот только эти твари просчитались. Ненавижу, когда меня пытаются заставить что-то сделать! В прошлой жизни наелся этим по горло — будь то Совет аристократов или очередной убийца.

Сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, челюсти напряглись.

— Господин, вы знаете, почему это произошло? — поинтересовался Лейпниш, его голос дрогнул.

— Догадываюсь, — процедил сквозь зубы. — Я тебе сказал быть настороже?

— Но… — открыл рот мужик, и в глазах мелькнула растерянность.

— Это на твоей совести, — оборвал его. — Усилить охрану ночью. Если нужно, пусть вообще не спят и сидят за ручку.

— Я… я… вас понял, — Витас поклонился, его плечи поникли. — Всё будет исполнено.

Выдохнул, пытаясь успокоиться. Мысли понеслись вскачь, как лошади в галопе. Некромант явно торопится, хочет, чтобы я убрал ставленника императора. Да чего уж там, я и сам не прочь избавиться от этого ублюдка, но на своих условиях. Просто так прикончить Запашного — значит, похерить все планы. Слишком много сил и времени вложил, чтобы в одночасье всё разрушить необдуманными действиями.

Закрыл глаза, массируя виски. Ладно, будем действовать так, как никто не ожидает. Кивнул сам себе и поднялся.

Заметил алхимиков, возвращающихся со своего рабочего места. Трудятся по ночам? Ольга приветливо махала рукой, её светлые волосы растрепались, а на щеке темнело пятно от какого-то реагента. Но вместо того, чтобы пойти навстречу, я развернулся к Лейпнишу. Мужик как раз отчитывал Медведя, его голос разносился по всей территории.

Фёдор стоял, опустив голову, — выглядел сейчас, как нашкодивший ребёнок.

— Хватит! — прервал я поток ругани.

На меня уставились: Витас — с недоумением, Медведь — с облегчением.

— Слушай мою команду, — продолжил твёрдо. — За алхимиками глаз да глаз, никогда их не оставляйте одних. Если они работают ночью, вы с ними. Охраняете ангар и внутри. И в случае чего защищаете.

— Есть! — вытянулся Витас, словно проглотил штык.

— Господин! — раздался зычный голос Борова издалека.

Земля задрожала. Громила нёсся ко мне, как взбесившийся носорог. Люди шарахались в стороны, освобождая дорогу. Его массивная фигура в прожжённом фартуке приближалась, сотрясая почву при каждом шаге. Наконец, он остановился, тяжело дыша.

Боров перевёл дух, его глаза за тонкими стёклами очков возбуждённо блестели. Он огляделся по сторонам, словно проверяя, нет ли лишних ушей. Вытер пот со лба тыльной стороной ладони, оставив на коже чёрную полосу.

— Павел Александрович, — произнёс с таким видом, словно только что изобрёл бессмертие. — Готово!

— А? — приподнял я бровь, разглядывая сияющую физиономию кузнеца.

— Ну, то, что вы просили, — подмигнул он с загадочным видом.

Повисла пауза, пока я пытался сообразить, о чём это Альберт и почему такой счастливый.

— Рука! Она готова, — выпалил Боров.

— Рука? Боря? — наконец дошло до меня.

— Да! — кузнец расплылся в довольной улыбке, его усы встопорщились. — Я торопился. Вы же знаете, что недавно Борька чуть не повесился?

— Что? — встрепенулся от столь неожиданной информации.

— Ну, я ему рассказал про руку. Взял мерки, мы с ним выпили, по душам поговорили. Вот… — Боров шумно вздохнул, его массивная грудь заходила ходуном. — И он такой: «Я бесполезный». А я ему: «Да чё ты за чушь несёшь!» Ну, мы поборолись.

— Стоп! — поднял руку, чувствуя, как начинает пульсировать в висках. — Он жив?

— Да! Остался у меня в ангаре, и мы спать легли. Просыпаюсь, а Борис в петлю. Я испугался, ну и дал ему, — Боров виновато потупился.

— Что дал? — процедил сквозь зубы, едва сдерживая раздражение.

— В морду, — признался кузнец. — Но не рассчитал силы. Его вырубило, и до сих пор он без сознания.

— Пойдём, — резко развернулся я в сторону ангара.

Альберт плёлся следом, словно нашкодивший медведь, и без остановки бубнил, что старался как лучше, не хотел делать больно, а только помочь. Я молча кивал, думая о том, что водитель действительно совсем расклеился.

Толкнул дверь ангара и застыл на пороге. Время словно остановилось, когда я увидел, как Боря одним движением отсекает голову какому-то мужику. Тесак в его руке отливал синевой — явно из когтя водяного медведя. Голова с влажным чавканьем покатилась по полу, оставляя за собой кровавый след, будто жуткую подпись.

Боров рядом со мной перестал дышать. Я машинально сформировал ледяной кристалл — тело среагировало быстрее разума. Водитель заметил нас, его лицо дёрнулось, как у марионетки, которую тянут за ниточки. А потом он рванул в нашу сторону.

Огромный кулак Альберта врезался ему в голову. Время замедлилось, позволяя во всех деталях разглядеть, как нос Бори складывается набок, словно картонный. Губы лопаются, будто перезрелые ягоды, а зубы разлетаются веером, поблёскивая в тусклом свете ламп. Удар был такой силы, что тело водителя отбросило на несколько метров.

Он крутился в воздухе, как тряпичная кукла, но, рухнув на пол, тут же вскочил. Схватил окровавленный тесак и бросился на нас. А я дёрнул недовольно щекой, выпустил ледяной шип. Нужно остановить его, пока ещё кто-нибудь не пострадал. Магия пробила здоровое плечо мужика, выбив оружие из руки.

Боря отлетел, снося какие-то ящики, но тут же поднялся. И я увидел его глаза… Чёрные, без белков, затопленные безумием. В них не осталось ничего человеческого.

— Господин! — крикнул Боров дрожащим голосом.

Я сформировал сосульку, морщась от собственного решения. Выбора нет. Выставил руку, и ледяной снаряд вошёл точно между бровей водителя.

Он застыл на мгновение. Тонкая струйка крови прочертила дорожку по его лицу, но Боря снова двинулся на нас. Теперь его движения стали совсем механическими.

Почувствовал, как Альберт напрягся для нового удара. Остановил его жестом и создал шарик яда. «Прости, друг», — мелькнула мысль, когда зелёная сфера прошила грудь водителя насквозь, оставив дымящуюся дыру. Только теперь он, наконец, рухнул.

Я метнулся к нему, остановился рядом с телом. Яд уже начал разъедать плоть, но Боря был ещё жив.

— Простите… — его голос стал едва слышным шёпотом. — Это… Я не знаю, что со мной. Тело не слушается. Я не хотел убивать. Честно, думал, в петлю залезу. Простите!

Рядом со мной рыдал Боров. Его огромное тело сотрясалось, он издавал странные звуки, больше похожие на скулёж раненого зверя:

— Это я виноват. Не успел. Из-за меня он погиб и другие! Если бы я…

Размахнулся и влепил ему пощёчину. Твою ж мать! Словно ударил по каменной стене. Суставы хрустнули, адская боль прострелила до самого локтя. А Боров даже не шелохнулся, но это привело его в чувство.

— Ты ни при чём! — произнёс твёрдо, глядя ему в глаза. — Его разум затуманили враги. Он боролся и пытался… Похорони Бориса. Не говори никому, что тут случилось. Ты меня понял?

— Да… — закивал мужик, утирая слёзы. — Но как же объяснить?

— Я сам! — дёрнул щекой. — Мы пришли, а он в петле. Депрессия.

Толкнул дверь и покинул ангар. Внутри всё кипело от ярости. Некромант перешёл все границы! Использовать моих людей, как марионеток…

— Всё в порядке? — Витас возник рядом, словно из ниоткуда, его взгляд был полон тревоги.

— Нет. Боря мёртв. В петлю залез, — бросил через плечо, не останавливаясь. — Найди ещё водителей. Два отряда приготовь. И одежду мне, пойду в лес.