В голове крутились блаженные картины: горячая ванна, от которой поднимается пар, сытный ужин, а потом мягкая постель. Спокойный, безмятежный сон… Что ещё нужно для счастья? Пришлось слегка преувеличить слабость, чтобы мои невидимые друзья-пауки незаметно проскользнули в дом.

Пока не решил, где их разместить. Часть можно оставить в комнате, других — за дверью, а остальных расставить по особняку. Удобно, что эти твари умеют ползать по стенам и потолку, словно тени. Их бесшумность стала приятным сюрпризом.

Жора, похоже, что-то почувствовал. Но моё «ухудшившееся» состояние отвлекло его внимание.

— Еды… — повернул я голову, борясь с настоящей, ненаигранной усталостью. — Ванну горячую. И загляни ко мне потом, кое-что тебе расскажу.

— Как прикажете, господин.

Многоглазые помощники передали сигнал опасности. Я замер, медленно повернулся к двери. Неужели мне не дадут сегодня отдохнуть? По ту сторону слышались взволнованные голоса.

Жора метнулся наружу и тут же вернулся. Я же невольно задумался. А сколько ему лет? На безэмоциональном лице ни морщинки, только проседь в волосах выдаёт возраст. Тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли.

— Господин, — слуга поклонился. — С вами очень хочет поговорить лейтенант Горбачёв. Сказал, что это важно и в ваших интересах.

— Ванну, еду, — повторил, соскальзывая с поддержки слуг.

Сам доковылял до двери, открыл. Охрана не пропускала Горбачёва — бледного, с перебинтованной рукой. В его глазах плескались паника и страх.

— Милости прошу, — хмыкнул я, кивая своим людям.

— Павел Александрович, — мужик сглотнул. — Спасибо, что согласились поговорить! Это правда важно и очень срочно.

— Проходите, лейтенант, — я с трудом опустился в кресло рядом. Тело уже кричало об отдыхе, но нужно закончить разговор.

Если он не совсем идиот, то постарается пойти на уступки. А я это использую себе во благо.

Горбачёв переминался у двери, прижимая к груди перебинтованную руку. От былой спеси не осталось и следа. Передо мной стоял загнанный в угол человек, лишь сейчас осознавший масштаб своих ошибок. И ладно бы только это. Именно последствия для собственной шкуры заставили его прийти ко мне.

— Павел Александрович, я… — он сглотнул, подбирая слова. — Приношу свои глубочайшие извинения! То, что произошло… Это непростительно.

— Да? — приподнял бровь, наблюдая, как Горбачёв бледнеет ещё сильнее. — А мне показалось, вы были весьма уверены в своих действиях. Как тогда сказали? Сгноите на рудниках? Ещё и убить пытались на глазах моих людей. Запомните: вы живы сейчас только по моей милости.

Жора, стоявший у стены, дёрнул бровями от удивления, но быстро вернул лицу обычную бесстрастную маску. Краем глаза я заметил, как его пальцы едва заметно сжались. Единственный признак эмоций, который он позволил себе показать.

Горбачёв судорожно сглотнул, его кадык дёрнулся. Здоровой рукой он полез во внутренний карман, движения оказались неловкими.

— Эмоции, — голос дрожал, когда лейтенант достал платок и промокнул взмокший лоб. Ткань оставила влажные разводы на бледной коже. — Я позволил себе… Я ошибся… Это возмутительно, — он запнулся, подбирая слова. — В общем, готов всё исправить.

Дрожащими пальцами Горбачёв выложил на стол документы — желтоватые листы с печатями легли веером. Ордер на обыск моей комнаты, свидетельские показания и… обратный кристалл. Камень тускло блеснул в свете ламп, словно подмигнул мне.

— Все улики против вас, — голос мужика сорвался. Он прочистил горло и продолжил тише. — Если вы согласны не поднимать шум…

— Даже так? — я сдержал улыбку, разглядывая, как его пальцы нервно теребят край кителя. — Вот только получается не совсем равноценная сделка.

Горбачёв опустил голову, плечи поникли:

— Понимаю. Но это всё, что я могу предложить.

Я скользнул взглядом по бумагам и кристаллу, едва заметно кивнув Жоре, чтобы тот забрал их.

— Знаете, — подался вперёд, понизив голос до доверительного шёпота. — Эта вещица не моя. Думаю, вы не поверите, но это действительно так. Ставленник императора дал мне кристалл в качестве откупа.

— Что? — глаза Горбачёва расширились от удивления. Его здоровая рука замерла, перестав теребить бинты.

— Угу, — кивнул я, внимательно следя за реакцией мужика. — Зубаровы и мои с ними разногласия. Запашный не хотел конфликта. Он подумал, что, ослабив меня, когда я воспользуюсь кристаллом, вн выиграет… Но не ожидал, что я осведомлён о его силе.

Лейтенант нахмурился, на лбу мужика пролегла глубокая складка:

— Почему вы не сдали его немедленно?

— Да как-то не до того было, — пожал я плечами, разглядывая, как свет лампы играет в гранях кристалла. — Монголы, защита земель — много всего навалилось. Можете мне не верить, но вам стоит быть аккуратнее с этим человеком.

Один очень хороший стратег когда-то сказал умную мысль, хотя у него их было немало. «Если против тебя вышли несколько сил, внеси разлад между ними и объединись с кем-то из них».

Уверен, ставленник императора как-то воздействовал на лейтенанта. Но самоуверенность и глупость поставили его в тупик. Понятно, что сразу он не изменит своего мнения о Запашном. И всё же зёрна сомнения я заронил. Не просто же так мужик, который был готов рвать и метать, вдруг изменился и стал покладистым?

— Хорошо, я принимаю ваши условия, — наклонился вперёд, опираясь локтями на стол. Что бы вы там ни думали на мой счет… Я не хочу создавать смуту.

— Благодарю! — Горбачёв с заметным облегчением выпрямился, слегка пошатнувшись. — Мы немедленно…

— Постойте! — остановил его жестом. В голове уже сложился план. — Думаю, вы можете остаться ещё на денёк. Считайте это моей благосклонностью, — сделал паузу, наблюдая, как недоумение проступает на его лице. — Так вы покажете, что по-прежнему держите ситуацию под контролем и не прогнулись перед аристократом.

Вот это лицо лейтенанта перекосило. На нём появилась смесь недоверия, настороженности и проблески надежды.

— Что? — щёки порозовели, выдавая смущение. — Зачем это вам?

— Инвестиция, — позволил себе лёгкую усмешку. — Надеюсь, что вы её оцените. А принимать или нет, — развёл руками, морщась от боли в плече, — решайте сами. Простите, я устал и хочу отдохнуть.

Горбачёв застыл в нерешительности, явно пытаясь найти в моих словах подвох. Его взгляд метался между мной и дверью, словно он прикидывал пути к отступлению. Наконец, коротко кивнул и направился к выходу. У самой двери обернулся, будто хотел что-то сказать, но передумал.

Когда за ним закрылась дверь, я позволил себе довольно улыбнуться. Моё предложение достигло цели: я получил обратный кристалл и все документы. Ни обвинений, ни давления, а ситуация почти вернулась к началу.

— Жора, — повернулся к слуге, — передай Витасу и остальным: никакого напряжения с людьми СБИ не создавать.

— Будет исполнено, господин, — поклонился он.

Я с трудом поднялся с кресла, чувствуя, как ноют все мышцы. В голове мелькнула мысль о монголах и ослабленных родах — сейчас самое время нанести удар. Но тут же одёрнул себя: «Некромант и джунгары… Сначала нужно разобраться с ними».

В голове снова рисовались блаженные картины: горячая ванна, плотный ужин и мягкая постель…

Я толкнул дверь своей комнаты. Жар от растопленного камина окутал тело приятным теплом — слуги постарались. В воздухе витал аромат трав и мыла, из приоткрытой двери ванной поднимался пар, обещая приятный отдых.

Скинул остатки изорванной одежды. Горячая вода обожгла кожу, когда погрузился в неё. По телу прокатилась волна дрожи. Мышцы начали расслабляться впервые за долгие часы.

Лёгкий стук в дверь прервал мою дрёму:

— Господин, — голос Жоры звучал приглушённо, — я принёс зелья и ужин.

— Входи, — ответил я, приоткрыв глаза.

Слуга поставил поднос на столик у ванны. Три флакона с зельями поблёскивали в свете свечей: два лечебных и одно для восстановления магии. Рядом исходил паром бульон, запах которого заставил желудок жалобно заурчать.