Не понял. Меня что, хотят развести на слабо? Спровоцировать на участие в уличной гонке? Сильно удивившись, я с искренним недоумением и отчасти восхищением по-новому взглянул на этого идиота, видящего перед собой младенца с леденцом. Улучив подходящий момент, шёпотом обратился за подсказкой к растерявшемуся и немного занервничавшему Шину.

— Это кто?

— Момидзи Сагара. Известный распутник, грубиян и транжира. Местный маленький король с плохой репутацией. Похоже, он нацелился на твою ещё не померкшую славу главного героя и злодея в одном лице, затмившую его последние похождения. Сравнения, насколько я слышал, были не в его пользу. Думаю, Момидзи уже советовали с тобой не связываться, что его задело, став своеобразным вызовом. Новой высотой, которую ему только предстоит покорить. Он любитель риска и острых ощущений. Самовлюблённый идиот. Гоняет на тачке, прыгает с парашютом, сёрфит, просаживает деньги в казино и всё такое. А ещё любит быть в центре внимания и, скажем так, «учить» невежд манерам.

Благодарно кивнув, я принялся решать, как мне на это реагировать. И нужно ли вообще что-то делать. Нужно ли опускаться до его уровня, чтобы просто убедиться, что я по-прежнему бесподобен или и дальше презрительно взирать с высоты птичьего полёта, вычисляя оптимальную скорость ветра, влажность воздуха, вес помёта и траекторию падения.

— Так, что скажешь? Не слишком ли твои достижения преувеличены? — собеседник начал терять терпение, видя, что его слова меня практически не задевают.

— Не я их описывал, не мне и сравнивать. Если считаешь, что справился бы лучше, молодец. Продолжай в том же духе, — насмешливо посмотрел на глупого рыцаря, показывая, что не воспринимаю его слова всерьёз.

Со стороны зрителей послышались короткие смешки. Мой остроумный ответ публике понравился. Вызов на поединок был отклонён.

— Зачем верить в то, что можно легко проверить. Например, у кого крепче нервы и лучше реакция, — Момидзи кивнул в сторону машины, намекая на гонку, как способ выявления победителя.

Похоже, легко сдаваться он не намерен.

— Конечно, не опускаясь до уровня банальной уличной драки. Не будем же мы подобно двум идиотам компенсировать отсутствие ума мускулами. Только дурак потратит свои силы и время на то, на что умный направит чужие. Мы же цивилизованные люди. Согласен? — попросил подтвердить очевидную вещь, хитростью добиваясь подтверждения всего и сразу, а не отдельных частей его обращения.

Проявив находчивость, как он считал, Момидзи немедленно собой возгордился. Принялся искать взглядом свидетелей его смекалки, рассчитывая получить приз зрительских симпатий. Шин прав, он точно зависим от признания толпы.

Момидзи попытался донести до меня простую истину. Не хочешь защищаться — терпи. Опозорив тебя не так, так по-другому, я всё равно за счёт этого возвышусь, моя золотая ступенька.

Что же, звучит логично. Как ещё получить славу победителя драконов, не сразившись с чудовищем? Например, рассказать о победе над ним за кружечкой пива, под звонкий смех поклонниц. Устроить грандиозный праздник в какой-нибудь придорожной таверне. Такой, чтобы о нём ещё долго говорили. Не превосходством же над ослами хвастаться достойному восхищения мужу. Ещё средневековые рыцари доказали эффективность этой тактики, приукрашивая свои достижения. Небезуспешно, следует признать. Не счесть, сколько ими было повержено драконов, дьяволов, и покорено женских сердец.

Тем более, чего этому черноволосому пижону меня бояться, если драки даже не намечается. Напрямую оскорблять меня он не посмеет. От темы вражды родов легко отобьётся, спрятавшись за легендой о своём благородстве, недопонимании и недалёкости отдельно взятого недогадливого, а ещё трусливого Фудзивары Синдзи. Вот только в жизни не всё так просто. Ступенька ступеньке рознь. Есть та, что ведёт на пьедестал почёта, а есть другая, ведущая на эшафот. Людовик XVI не даст соврать.

Не растерявшись, на что он рассчитывал, как и на нежелание публично выставлять себя грубияном, я обманчиво беззаботно поинтересовался, перейдя на ласковый тон.

— Значит, ты утверждаешь, что я, как и многие другие, компенсирую отсутствие ума занятиями традиционными боевыми искусствами? Это занятие для дураков? Я правильно расслышал? — несколько всё переиначил, сбивая с парня самоуверенную улыбку.

Манипулировать фактами можно в обе стороны. Причём: «Чем чудовищнее ложь, тем охотнее в неё поверят». Это не я сказал, а один очень-очень плохой человек. Пусть сначала попробует переиграть меня на моём поле.

Момидзи мгновенно побледнел, осознав, куда я его толкаю. В Японии эта тема подобна священной корове, вскормленной на национальной гордости. Вывернув его обособление в сторону обобщения, я поставил парня в очень щекотливое положение.

Да, иметь личное мнение не воспрещается, но не стоит превращать его в публичное заявление. На любых говорунов быстро находится управа. В любой стране, при всех её приверженностям демократии, разным свободам, равенству и прочему популизму, очень трепетно относятся к исторической памяти.

Кроме того, можно посмотреть на ситуацию с другой стороны. Если вы хилый ботаник, и на вас бежит здоровяк, не стоит ему мешать. Наверняка он спешит к успеху. Помогите человеку. Быстро отойдите в сторону и поставьте ногу, ведь лететь к нему намного быстрее, чем бежать, не правда ли?

— Я такого не говорил, — оправдался Момидзи, благоразумно не став усугублять ситуацию обвинением в глухоте.

— Прости, значит, мне послышалось, — я снисходительно улыбнулся, позволяя ему взять свои слова обратно, сделав шаг назад.

Не стоит загонять крысу в угол, а то она может и укусить.

— Что касается желания погонять. Хоть я хорошо вожу машину, но не настолько, чтобы рассчитывать на победу над опытным гонщиком. Надеюсь, ты простишь мне эту небольшую слабость, — уважительно склонил голову, признавая его мастерство.

С одной стороны, вроде как, подставился, признаваясь в недостатке, но с другой, это вовсе не воспринималось слабостью, а, напротив, достоинством уверенного в себе, здравомыслящего человека, не боящегося признать, что он в чём-то недостаточно хорош. Вместо того, чтобы вести себя подобно тщеславному хвастуну, я отдал дань уважения чужому мастерству. В Японии это ценится. Теперь принуждение меня к гонкам будет выглядеть довольно неприглядно.

Быстро оценив перспективы, Момидзи проявил показное благородство. Рассыпавшись в извинениях, а также небольшом, дозированном самоуничижении и хвалебных речах в мою честь, он сгладил возникшие шероховатости. Краем глаза заметив знакомые лица, внимательно наблюдавшие за происходящим со стороны, я под этим предлогом покинул одну компанию, перейдя в другую. Дальнейшая пикировка точно приведёт к конфликту, что не нужно ни ему, ни мне.

Чтобы всё выглядело прилично, я сослался на необходимость проявить вежливость ко всем своим знакомым, чем заодно уточнил статус наших отношений с Сацуки. Это, чтобы блондин от моего имени не вляпал нас обоих в неприятную историю. Перед уходом кивнул ему на прощание, пообещав оказать публичную поддержку другого рода. Например, одолжить денег. Или посидеть на трибунах, став свидетелем их гонки, если потребуется. Партнёры, как и друзья, бывают разные. Кто-то из них ближе брата, а кто-то дальше Юпитера.

Из-за того, что я захотел поговорить со своими знакомыми о делах наедине, правильно расшифровав молчаливую просьбу, Шин отпустил меня одного. Проявил похвальную сообразительность и тактичность. Он остался наблюдать, чем закончится противостояние Сацуки Эйго и Момидзи Сагары, ещё сильнее возжелавшего реабилитироваться за промашку со мной. Заодно показал, что Фудзивары не использовали это, как повод избежать общества Момидзи, будто они его сторонятся или, не дай ками, боятся.

— Добрый вечер. Не ожидал вас здесь увидеть. Решили немного повеселиться и сменить обстановку? — с дружелюбной улыбкой обратился к Сома Митико, а также её блудливому жениху Ватанабе.