“Последняя нить жизни - артерия, на которой держат убийственный палец. Прижмёшь, и больше не увидишь лучшего друга. Никогда”.

“Она сделает это! Она в любом случае сделает это! Никакой пощады! Мсти за то, что она сделает в будущем! Ты охотница, ты хищница! Она лишь смертная!”

“Руга”.

- На колени, - приказала кахаширка.

“Ни за что!”

“Нет-нет-нет!”

Малина пискнула, когда пальцы чуть сжались на её горле, и попыталась подтянуть лапы, чтобы царапнуть ту, кто её держал, но видно в ней животных сил всё же не хватило; она истратила их все, когда боролась с сапогом. Теперь её крыло, грязное, просто висело полураскрытой тряпкой из перьев.

Сову настиг порыв сделать рывок вперёд, с диким воплем вырвать кахаширке глаза. Но она сдержалась и рухнула на колени; ей часто приходилось сдерживаться. Кахаширка криво улыбнулась шрамированным ртом.

- Хорошая девочка. Если ты будешь послушной псиной, твоя игрушка ещё поживёт. Если нет; сначала я убью её, потом переломаю твои кости и… “смерть твоей крови, всей крови, что близ тебя, я принесу им муки, я убью их из скуки”. Кроме кахашира; ему я отрублю голову безболезненно, одним ударом, после того как насажу на клинок его кишки. Он всё-таки семья.

Она проговаривала каждое слово, чтобы Сова точно могла услышать, и та действительно старалась, пусть голоса иногда и перебивали.

Сове казалось, что всё вокруг плясало хороводы; её взгляд бегал от Малины со слезящимися глазами до рта Руги, жёсткого, словно перемолотые камни, который дробил для неё слова. За её зубами, казалось, не было совершенно ничего.

- Вас… “Убью тебя, голову тебе разобью сапогом, переломаю тебе кости, жукам скормлю. Тебя и Кобру. Отдельно”.

Сова непонимающе потрясла головой, пытаясь понять, что Руге нужно. Та резким движением опрокинула Сову ударом ноги чуть ниже шеи, после чего поставила свой тяжёлый сапог ей на колено. Сова сначала охнула, а после зашипела от боли.

- Отвечай! - рявкнула Руга, показывая, что шутить не намерена. - Вас шестеро!?

- Восемь! Восемь!

“Золото, сигары, молчанье, чешуя змеиная, чешуя жучиная, перо совы и волосы совы, душ вместилище из стали! Восемь!”

- Как зовут!?

- Знамение слова моего - Сова! Кровь - моя река, сердце моё - боль.

- Кто с тобой, “дай ответ, иль будет больно”, собака? - спросила та спокойнее, но чётко.

Сова начала называть каждого, скалясь от боли и шипя от злобы. Внутри Кровавая Сова бесновалась, требовала вырваться наружу, разорвать ненавистную плоть. Тени танцевали вокруг, сушили кожу своим холодом. Сапог больно давил на колено, обещая перемолоть его в пыль и сухожилия.

- Кобра, Ворчун, Молчун, Голди, Малина, Громдак…, - шипела Сова от боли. - Исследователь…

- Исследователь? Он с вами? - Руга заметно напряглась. - Этот людской ублюдок?!

Она схватила Сову рукой за шарф, так, чтоб в случае чего ударить её затылком о пол. От неё нахлынул удушающий запах крови, масла и чеснока.

Этот запах страшно кружил голову, Сова ничего не могла ответить. Она ощутила, как от чувств, бушующих внутри, умирал её разум, как клинками прорезались на её лице перья.

“Кровь! Кровь! Кровь!” скандировали голоса вокруг, когда Сова смотрела Руге прямо в глаз, хищно оскалив зубы, уже думая ни о чём. Лидерша Жеччедрела была слишком близко.

***

Обычно, когда вырубают во время драки, то очухиваешься, и голова трещит по швам. Сегодня был другой случай; Кобра открыл глаза как после странного сна. Он ощутил себя чуть онемевшим и почти невесомым, хотя слабо ощущал габариты своего тела.

Под деревянным потолком, закованным в тонкий слой пустых жучиных яиц, летали светлячки. Подстилка, на которой Кобра не то лежал, не то сидел, была сплошь из дерева, о которое можно было легко занозиться.

Молчун сидел рядом. Жевал большой бутерброд из кактусового хлеба и какой-то начинки, происхождение которой, наверное, никто в мире не хотел бы знать. На нём виднелась пара порезов, но они уже поросли каменной сукровицей.

- ...А потом она предложила: давай наведаемся в город неподалёку отсюда? Там сможем заработать на первое время, а дальше решим, что нам делать. Согласен-согласен, люди прибывают сюда с куда более интересными историями. Но справедливости ради, я именно так тут и оказался.

Говорил довольно молодой задорный парень с лёгким огоньком в голосе и странным неместным, почти незаметным, акцентом. Кобра поднял голову, слегка щуря глаза, как голос сразу же оживился.

- О, это ли не наш главный переговорщик! Марк “Кобра”, сэр, большая честь с вами познакомиться. Прошу меня простить за усыпляющее заклинание; вы чуть не разнесли голову моей подруге.

Парень сразу же протянул руку. У него была бледная, совсем не обгоревшая кожа (что было чудом), бакенбарды (что совсем не шли его молодому лицу) и русые волосы средней длины. Глаза - серо-голубые - прятались за стеклянными очками с широкими толстыми линзами.

Парень был ухожен и одет в типичный стимтурский наряд, который усердно старался сойти за местный: тканевый пыльник скрывал под собой белую рубашку с тёмно-зелёным жилетом и разными маленькими медными и латунными приспособлениями, вероятно, поддерживающими его в холоде.

Многочисленные обереги и перчатка, инкрустированная незнакомым камнем, выдавали в нём магического знатока, как и сумка через плечо, довольно маленькая для настоящего длительного похода. За пояс был заткнут револьвер.

Авантюрист. Из Стимтура, скорее всего. Иномирец из удивительной земли, где всё подвержено божественному порядку, и нет случайностей. Никаких случайностей.

Парень первым делом взял руку Кобры и начал его трясти, рукопожатие у него было крепкое.

- …да? - Кобре было тяжело сориентироваться, он будто спал и видел странный сон.

- Конечно-конечно! Сэр Молчун мне уже рассказал достаточно о вас, чтобы вас зауважать. Хотя у нас есть и другая вещь, что нас объединяет.

- Какая же? - Кобра приподнял бровь.

- Берёза, расколотая грозой, в поле всё стоит…, - сказал тот и застыл, приоткрыв рот и глядя на Кобру так, словно ожидал от Кобры продолжения.

Сердце у Кобры защемило. Он посмотрел, а после выдохнул.

- Не буду я повторять бред про распустившиеся листья, что поют иголками, - после чего оперся о стол, подперев голову. - Не помню, чтобы Отто о тебе упоминал, стимтурец.

- О да, он редко говорит о своих друзьях. Хоть я и сомневаюсь, что был ему так же близок, как например вы, мистер Марк, - незнакомец из “тусовки Ина” рассмеялся. - Пускай наши дороги и приводят нас в разные части мира, где-то в прошлом меж нами всеми есть нерушимая связь того, что было. Этими знакомствами наш мир и крутится.

- Он сам где-то тут? - спросил Кобра, осматривая бар и его посетителей. Компания рейдеров шумно бухала, пара “потерянных” раздирали шкварки из мясожука, разбрасывая их по столу. Несколько бродяг неизвестной принадлежности занимались своими делами. Столик Кобры явно выделялся.

- Возможно, какая-то его часть, - таинственно улыбнувшись, сказал незнакомец, снова обратив внимание на себя. – В конце концов, есть у меня чувство, что мы все тут несём его слово в своих сердцах. В той или иной части.

Кобра увидел высокую рогатую фигуру с крыльями, что таща в руках четыре больших кружки, направлялась к ним, приветственно подняв две из них.

Алая кожа, сплавленная магией броня из лома и кожи, навешанная в два слоя. Она казалась своеобразной ёлкой со старых подарочных открыток из иных миров. Её виски были выбриты, а тёмные волосы опускались вниз, связанные вместе. Камбион, никаких сомнений, но…?

- Кто это? - спросил Кобра, показав на камбионшу, но та уже сама подошла, со стуком опустив кружки на стол.

- Очнулся! Чёрт, парень, ты меня чуть не застрелил. Бам, и не было б Эвелины.

- Эвелина, моя добрая подруга, опора и защита, - улыбнулся Кобре незнакомец. - А меня, если что, зовут Алекс Мур - искатель, монстровед и совсем немного волшебник. Вот, теперь господа и дамы знакомы, можем как следует выпить, что скажете? Где там моя кружка?