- Я вырвала рейдеру глаза, когда мы были во дворце, - сказала Сова, раскрыв руки и чиркнув острым когтем о палец, словно это должно было её оправдать. - Он мог заметить Кобру ими.

- … А потом я сказал ей больше так не делать, и угадай, что? Больше никто не умер. Видишь?

Ворчун хлопнул себя ладонью по лицу, растёр по нему пот и стряхнул машинную грязь. Так жалкие попытки оправдания пополнения группы кровавой маньячкой были хоть сколько-нибудь терпимы.

- Ладно, Кобра. Допустим. Допустим, мы её оставляем. В любом случае, нам в команду нужен ещё штопарь. Такой, чтоб смог и пулю вытащить и рану зашить, и руку ампутировать в случае чего, - сказал Ворчун, а Сова сразу же подняла руку и замахала ей.

- О! О! Кстати, я - штопарь! Смотри! - она задрала себе штанину и показала тонкие полосы от шрама на ноге. - Мне приходилось шить, вправлять, ставит припарки... А тут меня рвач порвал, думала, что вообще без ноги останусь. Но когда я вырвала все внутренности из его головы и освободила свою ногу, а потом сшила её, всё оказалось не так страшно.

Ворчун удивленно хмыкнул. Мало того, что нога действовала исправно, так и выглядела вполне себе. Это конечно было удивительно для безумной замарашки вроде неё. Впрочем, Ворчун всё ещё был недоволен; эта дура, раз уж попала к рвачу в пасть, могла бы принести тому удовольствие и дать себя сожрать за свою собственную глупость. А Кобра, радостный, показывал на неё как на сокровище.

- Видишь? - спросил он, словно Сова успела глаза и Ворчуну вырвать.

- Угу. И получше тебя, - буркнул Ворчун. - Ещё раз, у кого ты училась этому?

- У Миртассы. Её ещё называли “Кровавой Глефой”, до того как она превратилась в соватара. Меня она учила наносить и сшивать раны… До того как я начала учиться слушать духов, - потёрла она затылок ребром ладони.

- Она была штопарем? - скептично спросил Ворчун.

- В каком-то смысле. По большей части, она была лидером Кровавых Сов. А дар слушать духов во мне нашёл другой член нашего культа.

- Ха, культисты… Если-б ты была от кого другой, то я жучиный дядя. Марк. Случайно не слышал про этих Кровавых Сов? - недовольно спросил Ворчун. – Что они делают? Мирных людей режут? Может младенцев едят?

- Кажется, они распались после битвы Мамака у Каменных Столпов, не более того, - пожал плечами Кобра. - И они были прималистическим культом. А это, друг, не моя специальность. Это всё что я знаю.

- Всемать Природа Дорианна дала нам жизнь, - сказала Сова с фанатизмом в голосе. - Она подарила нам силу преследовать нашу добычу. Добычу, что может сопротивляться. Добычу, чей черёд уже пришёл. Тех, кто возвращает свой великий долг жизни помногу, она и одаривает сполна… Но не меня; моя судьба в том, чтобы отдать и ничего не получить.

- И что отдать? - Ворчун недовольно насупил брови. Сильнее плохих категоричных решений он считал отсутствие решений как таковых, и среди моря ужаса, что несла с собой Сова, начали проступать и те болты, что могли удержать её в группе.

- Как что? - удивилась Сова. - Конечно же: силу, кровь и жизнь во имя спасения большинства. Я годами ждала этого знака, оттачивая свои способности, и вот момент настал; все знамения сошлись вместе, голоса хором вторили о том, что будет, и о том, что мне нужно помочь вам это остановить. Ведь я посланница самой Всематери. – Сова когтями указала на себя, серьёзно это доказывая.

«Посланница». Лицо Ворчуна сразу же скукожилось от такого самомнения. Если Дорианна действительно послала Сову, то только к чёрту на барханы.

- Ладно-ладно, не драматизируй…, - фыркнул Ворчун - Но если мы выкинем тебя из группы, то на этом ты не остановишься, не так ли?

- Вам придётся меня убить, а я этого сделать не дам до свершения моей судьбы.

“Судьба” - забавная вещь. Многие сумасшедшие пророки кидаются судьбой, считая, что не их момент умереть здесь и сейчас. Особенно забавными были моменты, когда после диалогов они получали пулю в лоб.

Девку следовало проучить. Дать ей отрезвляющую пощёчину и отправить её с её совой куда подальше… Ворчун выхватил пистолет, сразу же щёлкнув предохранителем. Однако ни он, ни Кобра не успели среагировать.

Сова оказалась вплотную, а холодные стальные когти сжали руку механика, глубоко впившись в кожу. Ворчун чувствовал её сухое дыхание сквозь фанатично сжатые зубы у своего глаза. Другой рукой она впилась ему в лицо, не тронув, но широко открыв его глаз, чтобы тот смог её видеть.

Теперь уже Ворчун застыл от её стремительности и точности. Дыхание перехватило, а сердце гулко ударило, а после ощутимо забилось.

- Эй, стоп! - попытался вмешаться Кобра.

- Тебе придётся попытаться в другой раз, - сказала Сова Ворчуну. - Но в другой раз я убью тебя быстрей. И бо-о-ольнее…, - с жестоким наслаждением произнесла она, после чего отняла у него пистолет и швырнула его в сторону. Тот ударился о бочку и со стуком остался лежать на полу.

На руке Ворчуна остались царапины. Кобра выдохнул с облегчением, когда Сова отпустила механика. Сова же почти сразу ушла из гаража.

- Она с-сумасшедшая, - с трудом процедил Ворчун.

Что-то напугало его сильнее чем обычно. Слова путались между собой. Он хотел было мысленно обматерить Сову, но отчего-то показалось, что она могла бы это услышать.

- Я поговорю с ней, - выдохнул Кобра и потер лицо, расчёсывая чешую. - Но честное слово, Ворчун. Если ты будешь нарываться на конфликт, она однажды с криком “ты всегда ко мне цеплялся” отчекрыжит тебе руки. Подумай над этим, друг, – устало выдохнул он.

Ворчун лишь фыркнул, свыкаясь с болью. Он сделал дурость. Но видимо, пока он один видел, какой бы Сова ни была полезной, её польза однажды обернётся против них. И если Кобра этого не видит, значит, потерял былую хватку…

- Мне как-то не по себе. Мы падаем?

- Мы всегда падали, почему сейчас тебя это беспокоит?

Кобра осмотрелся. Они в странном салоне, при странных обстоятельствах, да и над странной землей. Она была похожа на воду, но нигде в Десейре не найти столько воды - синие барханы переливались вплоть до самого горизонта.

Они вдвоём были заперты в летящем ржавом гробу, где лишь окна да сиденья. Похоже на салон машины, но кажется, дверей нет, лишь стекло, за которым палящее солнце.

Кобра чувствовал падение каждую секунду; всё внутри замирало, желудок тоже упал вниз и сжался. Но через некоторое время пришло спокойствие; горизонт поднимался очень медленно. Спустя столько времени они всё ещё не упали, значит время есть.

- Не знаю… Мне кажется, я боюсь разбиться, - сказал Кобра, глядя в окно, пока они всё падали и падали. - А что будет, когда мы опустимся?

- Пески заберут нас. Мы погрузимся глубоко-глубоко в море душ.

- Хм… Это больно?

- Очень.

“Наверное хорошо, я этого заслуживаю. Никакого сознания, только боль… Сколько нам ещё лететь? Почему-то, даже если это “хорошо”, я не очень хочу приземляться”.

- От нас что-то зависит? Мы можем спастись?

- Иногда так может показаться, - сказала она.

Кобра сложил руки, чувствуя горячее солнце на своей коже. Бежевая рука с аккуратными ногтями в белом стерильном рукаве взяла Кобру за плечо, и тот выдохнул. Ему стало спокойнее с рукой той, кого он давно уже не видел, но всегда хотел увидеть вновь. Он закрыл глаза, чувствуя, как кабина стремительно опускалась.

- Это ведь сон, правда? - спросил он, осознавая нереальность происходящего, но ответа не услышал.

Они упали.

***

Кобра очнулся, будто его швырнули в ледяную воду. Он дёрнулся, сделал тяжёлый вдох.

«Опять? Сколько можно просыпаться?»

С тех пор как они осели в городе, каждая ночь медленно превращалась в пытку. Кобра часто просыпался средь ночи, словно что-то пыталось спасти его от смерти ударом адреналина в сердце.

Ему постоянно казалось, что кто-то за ним пришёл. Иногда это была Сова или агенты Дома Крови с желанием его убить. Иногда это был Иистир, что за месяц почти не появлялся со своими «проверками».