Хитин местами оцарапался от такого манёвра, жуку даром не обошлось. Рейдер на мотоцикле проехал мимо Кобры, набирая скорость. Он держал одну руку навылет с глиняный сосудом, фитиль которого только что подпалил, дабы кинуть эту бомбу жуку в спину.

- Прочь от моего пескожука! - крикнул Кобра и дал очередь в спину мотоциклисту.

Две пули попали в цель, три пролетели мимо, а пистолет сухо щёлкнул грязным затвором, патроны закончились. Однако мотоциклисту было достаточно, он уронил снаряд и огненный взрыв от него, ударил по машине, обдав Кобру жаром. Кобра отбросил пистолет, чтоб не мешал. На ходу оставались ещё машины, хотя противников изрядно поубавилось. Последняя «гончая» и «железный рвач», оставшись без командующей ведьмы, развернулись и вышли из боя. Им первым достанутся трофеи и выжившие, если конечно для них это будет иметь значение.

Кобре и товарищам останутся лишь их собственные жизни и имущество, захваченное Коброй. Возможно, этого достаточно. Фура гнала вперёд, Молчун приподнялся, посмотрел на продолжающую преследовать «гончую», разглядел в ней Кобру и тяжело опустился.

Жук выбивался из сил и сдавал позиции. Из пробитого хитина, что пулями, что клинками, стекала янтарно-зелёная жижа, похожая на слизь. Кобра гудками подал сигнал остановиться.

***

Нет ничего такого же особенного, как остановка после боя. Оседает пыль, затухает адреналин. Ты ещё не веришь, что жив, а просто идёшь дальше пружинистой походкой. Вы считаете потери, перевязываете раненых, собираете трофеи, если таковые остались. Решаете, что делать с противником. Последнее, конечно, сейчас не о группе Кобры.

И вроде появилось ощущение пришедшего спокойствия, а вроде постоянно преследовало чувство, будто сейчас пойдёт по второму кругу, и бой начнётся заново. И конечно, нет ничего более особенного, чем встреча с друзьями на поле боя после боя.

- Как Молчун? - спросил Кобра, приветственно отбив предплечье Ворчуну, что остановившись, уже осматривал фуру, накладывал заплатки, подкачивал простреленные шины.

- Жить будет. Жена моя, солнце золотое, его сейчас штопает, - отмахнулся Ворчун. - Я подумал над твоим предложением, ты всё-таки прав. Поедем на новое место. А то я так подумал: это же логично, что Дом Паука заставляет меня чувствовать себя пойманной мухой. Вот и хрен им. Едем к Славе.

- Пока ещё не можем. Мне нужно вернуться за шаром, – сказал Кобра, потирая чешую под глазом. – Он остался у того самого места, где я к вам присоединился.

- Что ещё за шар, и на кой ляд тебе он сдался? – фыркнул Ворчун, махнув рукой. – Хватит ерундой маяться, заклеиваемся и поехали, пока кто ещё не наскочил.

- Нет, этот нам жизненно необходимо. Привезу, сам увидишь. Я заберу его на «гончей», если что, выйду на связь. Как приеду, так дальше двинем… К слову, Ворчун, твоя жена не может посмотреть моего пескожука?

- Пх, да как будто она бы стала. Нет, Кобра, надежд не строй, она только по разумным гуманоидам. Никаких жуков.

- Хотя бы хашем смажьте его раны. Уж он этого заслужил, – сказал Кобра, внимательно посмотрев в глаза собеседника, упомянув обезболивающую кактусовую мазь, широко распространенную в Великой Пустыне.

- Ладно-ладно, я думаю, мы сможем наложить на него пару заплаток, пока хитин сам не срастётся. Кстати, это он скинул с «рвача» ту ведьму?

- Да. Вероятно, он всем нам спас жизнь, так что ты уж клей его на совесть. Я там не мог даже руку от пола поднять, так меня мутило. Вокруг летали тела, кровь. Если бы не жук, я бы наверное сознание потерял.

- Твою-ж…, звучит мрачно, – фыркнул Ворчун, тремя пальцами дёрнув свою бородку. – Думаешь, она подохла?

- Будем надеяться, – почесал Кобра руку, содрал чешуйку и махнул инферлингским хвостом. – Я не видел её смерти.

- Значит, нет, – безнадёжно махнул рукой Ворчун. – Тогда нам стоит поторопиться. Такие сволочи - это не заноза в заднице, там серьёзнее. От них просто так не избавиться.

Кобра хмыкнул и поторопился к «гончей», поворачивать машину назад. Перед отъездом он ещё погладил жука, приказав ему держаться рядом с фурой Ворчуна и «охранять» её. Он обнимал его чёрный хитин, приговаривая, что он огромный, невероятно храбрый и могучий молодец.

Жука стоило давно уже назвать, но Кобра продолжал к нему обращаться без имени; фантазия никак не подсказывала хорошего имени, такого, чтоб на один выдох. И конечно такого, что не повторялось. Не хотелось теснить память о предыдущих хитиновых компаньонах.

Наконец, не теряя больше времени, Кобра рванул на «гончей» обратно по дороге.

Нарваться на врага – то ещё удовольствие. Даже если он ослаблен, вероятно напуган и собирает раненых, чудом выживших после боя, либо обдирает погибших, всё равно он ещё опасен, особенно для одинокой машины.

Кобра решил объехать, свернул с дороги, это не сильно затруднило езду, так как дороги в Десейре всё равно постоянно менялись из-за гонимого ветром песка. Однако, что хорошо, теперь он оказался подальше от вероятной стычки с рейдерами или с воинами Дома Крови.

Дьяволы делятся на Дома. Они всё ещё уникальны и опасны сами по себе, но Дом определял их функцию в Инфернуме. Вероятно неочевидную, но важную. Души, что попадали в Инфернум, через боль и страдания очищались от личности, чтобы отправиться назад; в этом и заключалась дьявольская работа.

Те из смертных, что называли себя дьявольским Домом, на самом деле им не являлись. Это эмиссары, слуги. Они посвятили себя ценностям Дома и подчинялись дьявольскому наместнику, Владыке Вольного Города, взамен на определённые блага. Богатство, лечение, молодость, достаток, а также, скорее всего, сила и много силы. Дьяволы всегда были хозяевами Десейры. Единственная их проблема - многие из них не хотят договариваться друг с другом, стремясь вознестись над остальными.

Шар блестел на солнце, словно драгоценный бриллиант. Лучи впитывались в его фиолетовую поверхность, и шар сиял изнутри. Красная трава, росшая в Десейре повсеместно, пыталась тянуться к нему и щупать, но понимала, что в нём нет крови, которой могла напиться. Кобра выдохнул, он хотя бы на месте. Это уже больше того, чего он боялся.

Он остановился рядом, примерился, осмотрел верёвку. Шар был довольно большим и очень тяжёлым для Кобры, благо, что достаточно крепким.

Пользуясь настойчивостью и магией, Кобра умудрился загрузить шар из тысяч переплавленных душ в кузов. Однако это не был конец, проклятый шар был слишком большим, чтобы не доставлять проблем. Он тяжело катался по кузову, норовя выпасть на песок.

Когда Кобра накрыл шар полотном и привязал тросами, дабы тот никуда не делся во время езды, ему показалось, что за ним кто-то наблюдал. Обернувшись, он увидел сову с красными полосками, что сидела на торчащей из песка иссохшей коряге и щурилась от дневного света.

Это была самая обычная сова, каких изредка можно встретить у Каменных Столпов, прилетевших непонятно откуда. Вот только Каменные Столпы находились во многих неделях езды отсюда.

- Ты далековато от дома, – хмыкнул Кобра, посмотрев на птицу с подозрением.

У неё были красные полосы на бежевато-белых перьях, и она внимательно следила за тем, что делал Кобра, и слегка угукнула, когда тот вновь кинул на неё взгляд. Кобра сплюнул, сова вполне могла быть фамильяром дома Крови, а значит, за ним так бессовестно наблюдали. С другой стороны, кто другой посмел бы?

Кобра подскочил к сове, защищая на всякий случай лицо руками, и спугнул её с места. Сова взметнулась в воздух и полетела прочь.

Кобра хмыкнул, провожая заблудившуюся птицу взглядом. Быть может шпион дома Крови? Призванный питомец ведьмы? А возможно, просто заблудившаяся птица и разыгравшаяся паранойя.

Пора возвращаться. Впереди ещё два дня пути по пустыне.

Ворчун обошёл кузов, приподнимая полотно и осматривая скрытый под ним шар. Тот переливался дымным фиолетовым оттенком и холодил кожу при одном только взгляде. Казалось, в его глубинах можно было различить чьи-то лица.