- Ёптель, Кобра… Это ещё что? - удивился Ворчун, вглядываясь.

- Шар, - сказал Кобра, довольно подбоченившись и слегка помахивая хвостом из стороны в сторону. - Я уже рассказывал, что именно его нашёл в руинах города, что раньше принадлежал Дому Мира. Члены Дома пользовались им, дабы предсказывать будущее, но потом Архидьявол из Чёрного Леса расформировал их. Считай, что все члены того дома отправились в Чёрную реку вместе со смертными.

- То есть на перерождение? - уточнил Ворчун, не столько из интереса, как машинально, всё ещё в растерянности осматривая находку.

- Что-то в этом роде, - согласился Кобра и поскрёб чешую на подбородке.

- Почему его оставили? - спросил Молчун с перевязанными ранами, глядя на шар. Он недоверчиво поглаживал каменистую бороду и соскребал наросшие на ранах молочные костные наросты, откалывая их частями, как штукатурку.

- А-а…, - растерялся Кобра. Ответа на этот простой вопрос у него не оказалось. - Так-то и чёрт его знает. Когда Поход уничтожил всё в Великой Пустыне, полагаю, им стало не до пожиток, а после за ним было некому вернуться.

Молчун хмыкнул и, слегка поморщившись, повёл перевязанным плечом.

К вечеру группа разбила стоянку. Разумные и жук отдыхали и, конечно же, перебирали свои вещи. Было решено перенести шар вместе с остальным скарбом в фуру, а “гончую” Дома Крови разобрать на полезные запчасти. Осмотрели припасы, бензаковые стержни, то что можно применить. «Гончую» было решено бросить; слишком дерзко разъезжать на вражеском транспорте, что был посвящён дьяволам.

Пескожука кормили чуть ли не всей группой. Вооружившись ножами, Кобра собрался посетить глубины пещеры, у которой они нашли свой приют, дабы собрать достаточно травяной паутины и всего органического, что попадётся под руку. Сначала с ним попросился младший сын Ворчуна, сказав, что он тоже хочет покормить жука, потом старший, неродной сын, сказал, что хочет приглядеть за братом. После, конечно же, оба родителя, сначала мать, а потом и сам Ворчун, когда ему начали указывать, что тот мало беспокоится о детях.

Пока все (исключая Молчуна и хитинистого виновника процессии) спорили, насколько это опасно и можно ли вообще детям соваться в малоизвестную пещеру, Кобра уже вернулся с большущей охапкой собранной песчаной паутины и тройкой зарубленных ножом каменных пауков размером не больше той совы, что сегодня видел у Шара.

На том спор был исчерпан; против того, чтобы покормить жука, никто уже не выступал. Песчаная паутина плелась каменными пауками, чтобы ловить добычу. Эти хищники обклеивали ею стены и углы пещер, дабы любая живность, пожелавшая найти приют в глубинах, застряла и запуталась в ней.

Конечно, кто-то сказал бы, что это очень опасно - пускать детей в незнакомую пещеру с пауками, но Кобра понять этого не мог. Он с шести лет учился кормить жука, порой убивая для этого куда более неприятных существ, чем пауки.

Пескожук с большим удовольствием перетирал как паутину, так и пауков, у которых Кобра предварительно отрезал ядовитые железы. Более того, он и сам наконец-то получил возможность подкрепиться; из прожаренного паука получился хороший обед, что поддержит в Кобре жизнь ещё на пару дней. (Даже если эту пару дней на него будут смотреть как на поедателя пауков).

- Марк, раз уж ты с нами, у нас достаточно еды для того, чтобы ты не… ел… это, - с отвращением заметила Мидрала. Ворчун хохотнул.

- Кобра способен есть то, от чего рвача стошнит.

- Нет конечно, - пожал плечами Кобра. - Я никогда не видел того, чего не мог сожрать рвач. Но нет ничего плохого в пауках, если умеешь их готовить. В пустыне это считается нормальной едой. Вы же мясожуков едите, а каменный паук почти как жареный сверчок, только вкуснее.

Лицо Мидралы нельзя было описать словами. Дети тоже сделали характерное, но весёлое “фууу”, их забавлял развернувшийся диалог. Но Кобра озадачился и перешёл в контрнаступление:

- Ты что, никогда не ела жареных мелких сверчков? - приподнял Кобра бровь в удивлении. - Вот всю жизнь в Десейре, и не приходилось?

- Представь себе, нет, – наконец сказала она. - Я и мои дети едят нормальную еду: мясо, птицу, зерновые или, на крайний случай, пищевых жуков. Пищевых, а не диких.

- Не понимаю тогда, откуда такое отвращение. Что пищевые, что дикие сильно не различаются, особенно если знать, как их готовить. Просто диких сложно разводить или они пытаются тебя убить.

- Дядь Кобра, а пескожуков тоже едят? - спросил младший сын.

- Конечно едят, в них вон сколько массы. Мясо у них настолько жёсткое, что почти не готовится, а изжаренное напоминает сухарь. Тем не менее, очень питательное, пускай на вкус и своеобразное… Но пескожуков обычно используют для перевозки: они очень верные, невероятные создания, способные как помочь в быту, так и постоять за себя. С этим товарищем, например, я знаком всего пару месяцев, а мы уже, считай, не разлей вода.

- А как его зовут?

Дети. Их глаза блестели, словно звёзды, а в голосах слышалась надежда. Как правило, пока Десейра не испортит их души, сделает их жестокими и серьёзными… Со старшим сыном, например, это уже происходило. Кобра помедлил, думая над ответом.

- Если честно, я и сам не знаю. Я уже пытался дать ему пару имён, но они всё никак к нему не прилипали; он на них просто не реагирует. Зато он вполне отзывается на “Пескожука”.

В подтверждении этих слов пескожук задрал усики, как бы ища того, кто его позвал, возможно, для очередной порции. Несмотря на то, что вокруг его жвал уже налипла песчаная паутина, он был готов к добавке. Кобра улыбнулся.

- Но я обычно называю его “приятель”. Среди моего племени было поверье, что когда мы нарекаем кого-то именем, мы становимся владельцами его судьбы и теперь за него в ответе. И… у меня было достаточно жуков, и у них было множество хороших имён; хочу, чтоб и у него было хорошее имя. Он его заслужил.

- Как насчёт “Крушителя”? - спросил младший сын, но Кобра усмехнулся.

- Хорошее, грозное имя, но я знаю как минимум трёх “Крушителей”, и один из них буквально машина… Я думал о чём-то вроде Сиандаила - “Надёжного Солнца” в некоторых пустынных наречиях. Этот жук не раз служил мне утешением и опорой. Но он со мной не согласился, и Сиандаил не прижился.

- Ух, мне аж захотелось полной грудью вдохнуть, погоди, - Ворчун демонстративно достал кислородный респиратор и сделал вдох через него. - Ух, вот так лучше, а то душно как-то стало. Так вот, Кобра, со своими “Сиандаилами” лучше к нормальным людям не лезь. Спасителем назови, он этого заслуживает. Если не хочет отзываться, ничего, потом привыкнет.

Кобра только пожал плечами и посмотрел на пескожука, что лапами подпихивал к жвалам висящие остатки питательной паутины.

- «Спаситель» звучит хорошо. Но я пока смирился с просто “Пескожуком”... Ладно, я пойду вздремну вместе с ним, пока время есть. Разбудите, как будем готовы отправляться.

И Кобра покинул общий костёр, дабы прилечь, слегка привалившись к жучьему боку. Он положил руку на холодный хитин, слегка погладил. Жук уже дремал, подобрав усики. От его ран исходил травяной запах хаша - перетёртой кактусовой смеси.

- Ну, как себя чувствуешь? Ты настоящая звезда вечера, да-да, - с улыбкой тихо произнёс Кобра. - Без тебя мы бы тут не сидели, друг… Спаситель. Как тебе имя? Как по мне, оно о тебе полностью говорит. Говорящие прозвища - это хорошо...

Кобра зевнул и устроился поудобнее, подложив под голову рюкзак. Вне пещеры на чёрном небе снова зажигались бесчисленные звёзды. Средь них ползли слегка оранжевые “змеи”, окрашивая небеса в невероятные цвета. Значит, обе луны снова приближались к своему полному открытию на небосводе.

Кобра выдохнул, размышляя: “Ты может быть и не понимаешь этого, но ты спас нам жизнь. Ты спас её мне, друг… Отдыхай. Я возненавижу себя за то, что мне придётся сделать однажды, но такова судьба. Мы могли бы ей сопротивляться, от неё бежать, но мы выбираем из того, что есть, и стремимся выбирать лучшее… Моё лучшее - это то, что мне не нравится, но что придётся сделать. Давай же надеяться, что наши жертвы будут принесены не зря”.