- Наша первая встреча была предрешена быть такой. Я объясню ваше положение и ознакомлю с законами, которые вы будете вынуждены соблюдать, если хотите, чтобы к вам относились подобающе. Иначе закончите как Су’Хо’Фтан. Изгнанником из Суда. Запечатанным в своём мире. Чьи проявления уничтожают всюду. После него меры пресечения станут жёстче.

Остальные столы пустовали. Они были разных цветов и мотивов. Одни могущественные и крепкие, поросшие корнями. Другие, сравнительно скромные, сокрытые постоянно текущим вокруг них туманом.

- Я здесь, чтобы грязный змей Калифарг услышал, что я и верные мои идут за его головой, – произнёс Озума яро и отточенно, и свет сжёг пол под его ногами. – Ибо я карающая память Утереса. И восходя на свой трон, я обязался закончить то, что не закончил он.

- Вы ещё успеете заявить о своих намерениях, Светозарный Лорд. Но всё будет проведено в порядке суда. Займите своё место. Исходя из единогласного решения всех участников совета, каждый говорит по порядку.

- И именно тебя поставили за это отвечать?

- Это является разумным решением, – холодно произнесла Таймо. – Я не нарушаю порядков. Я учитываю все особенности каждого участника суда. А теперь я призову каждого желаемого в Суде бога. И те, кто откликнутся, прибудут сюда, дабы судить твоё появление.

Она сделала движение рукой, и всё вспыхнуло синим стеклянным светом. За столами показались самые разные сияния.

Озума и сам обнаружил себя сидящим на троне из множества костей, за таким же костяным столом. Там, где должен был быть выход, теперь сиял его трон, отбрасывая длинную тень в виде его символа на полу. Тени, что он подчинил себе первой своей мыслью, затаились под полами его тёмного одеяния. Озума сложил обелённые костлявые руки.

- Ваше восхождение, Светозарный Лорд, не было никем предусмотрено, – сообщила Таймо, начиная суд. – Никто до недавних событий и не предполагал, что Франгир может создать себе недостающего бога, а наши ряды может пополнить кто-то извне. Как это произошло?

- Ваше часоблагородие, и все вокруг! – внезапно раздался голос из центра зала. Там вспышкой появилась бездна из разноцветных ярких нитей, звучащая живым, задорным и хитрым голосом бога-безумца. – Поправочка в ваши данночки, но Франгир тут ни при чём! Ох и наивно полагать, что нашим дорогим свободным землям нужен хоть кто-то, чтобы его возвращать! Всему виной стал бог, да-да, нет никаких сомнений. Бог, вернувший небу свет и тьму, их смену!

Озума поднял бровь, слушая как хитрый разноцветный змей, изгнанный когда-то, вернулся теперь в суд, который по слухам изгнал его. После он презрительно взглянул на Таймо; таков её хвалёный порядок? Бог безумцев, дураков и магов берёт слово у другого? Но Таймо была невозмутима, как высеченная из хрусталя статуя.

- И это в порядке суда? – фыркнул Озума, подняв руку.

- Деускретор считает себя очень свободным богом. Ему лучше позволить говорить тогда, когда он решит, иначе он может стать проблемой для порядка суда, – холодно пояснила Таймо. – Суд учитывает природу каждого и потому порядок таков.

Разноцветная бездна приняла форму. Деускретор предстал перед всеми как плащ из множества лиц и разнообразных бледных масок. От карнавальных и театральных до жестоких масок десейрийских варваров. Под этим плащом, единственной цветной была «ожившая» маска, что выглядела отчего-то как противогаз. Она была натянута на поток разноцветных ниток, что буйным фонтаном расходились за его спиной. Руки тысячи кукол показывались из-под его плаща, активно жестикулируя под каждым его словом.

- Вы очень хотите спросить меня «почему», ваше часородие, – напомнил бог магии, сделав реверанс. – И я дам вам всё, что позволит вам начать суждение.

- Почему? – холодно спросила она.

- О, я знаю, что говорили многие языки в этих стенах, когда трон Утереса опустел, и мы все потеряли наши сияющие доспехи с рыцарским сердцем! Но скажите; Дорианна, разве тебе понравилась жертва, которую ты принесла, чтобы твои драгоценные деревья росли в Сильенсуре? Или Фолрун, мой давний ненавистник, разве не сгустились твои тучи, когда твоя любимая Мирайла вдруг перестала светить так же ярко? Асталамия, кто мог разглядеть твои работы, если их окутала тьма? Смерть Утереса - болезнь всего Франгира. И я исцелил Франгир, прежде чем вы успели испугаться! Убить его может любой простак, да только всех тогда поглотит мрак!

Озума чувствовал на себе внимательные взгляды, когда Деускретор показал на него рукой.

- Такое лекарство хуже самой болезни. Ты впустил в наши залы смертного! Да ещё какого! - раздался громогласный голос бога мужественности, бурь и отваги, Громовержца Фолруна. В виде «вихря» тот был похож на грозовую тучу, сверкающую молниями и стальными мечами, булавами да топорами. – Первым, что он сделал, заговорил с разумными, словно он их король!

- Он ещё не знает божественного, Громовержец! – парировал Деускретор с широкими улыбками на масках, дикими как пиршественное торжество.

- Подчинил себе теней!

- Они уничтожали мой народ! – рыкнул Озума и простёр свою длань. – Уничтожить их было нельзя; я сделал их слугами.

- Тут я защитить его не могу, – Деускретор извиняющееся улыбнулся. – Но разве его убийство и поиск нового владыки света - хорошая альтернатива? Вы так ошарашены обесцениванием своих дорогих задниц, что готовы рискнуть и обесценить их ещё раз?

- Велика будет цена архихищнику, коль каждый стать им может, – сказала Всемать Природа Дорианна, и сияние её в сполохе листьев и когтей обратилось статным ожившим древом с женскими чертами. Она казалась самой крупной из присутствующих; огромные рога заканчивались орлиным клювом, и огненное сердце её пылало, укутанное в мягкую листву. – Озума может был достоин дорваться до божественности. В нём нет страха, но он знает, что глупо объявлять войну всем разом, иначе он острил бы свои когти с половиной совета.

- Голосуем, – объявила Таймо. – Озума Рагный, созданный Деускретором - старший бог. Без него нет солнца и жизни, однако он смертный и не должен был находиться средь нас. Поднимут сейчас руку те, кто готов принять его общество в совете.

Таймо подняла руку, голосуя за пощаду. Озума чуть оскалил зубы, хотя на безгубом черепе этого не было видно. Вверх устремилась кукольная рука Деускретора, древесная лапа Дорианны, ледяная рука Царя Колока, нежная кисть Асталамии и драконья лапища Артиона – все они проголосовали за его участие в совете, и это было большинство.

Воздержался Фолрун и, конечно же, Калифарг. Но ещё три стола пустовали: из плоти и глаз, из стальных пластин и мигающих огоньков, и тот, что был сокрыт туманом. Впрочем, приглядевшись, Озума на последнем увидел в сиянии света своего трона обыкновенную чёрную ворону, что-то забывшую там, где не ступала даже мысль смертного.

- Шесть из десяти участвующих. Один отстранён, другой судим. Поднимите теперь руку те, кто против нахождении Озумы в Расколотом Суде.

Фолрун поднял могучую ладонь, закованную в стальную чеканную броню, по которой бежали разряды. Рука Калифарга из холодного нежного мрамора с золотыми вкраплениями казалась просто крохотной и тоже устремилась в воздух. Деускретор руку опускать не стал, но ни у кого это реакции не вызвало, и Озума удивился.

- Учитывая, что вы в меньшинстве, поясните свой выбор, если у вас есть что-то новое, что вы можете предложить суду, – холодно сказала Таймо.

- Верховный арбитр порядка, – Фолрун поднялся с места, оглядывая окружающих. – Озума Рагный с самого своего восхождения в ранг смертных нарушает наши обычаи. Он говорит со смертными. И он уже планирует повести своих смертных воинов в бой. И не супротив Пустоты, или Тьмы, или иных созданий, что ему угрожают. Против Калифарга! Как бы ни был противен мне тот золотой змей, он наш собрат. И он даже не так плох, как Деускретор.

- Да уж, ветрогонный громкогул, ох и умеешь же ты поддержать своих союзников! – усмехнулся Деускретор. – Единственные двое, кто тебя поддержали, и мы единственные, кто получили от тебя нагоняи.